Мера воздаяния

Никакого продвижения на службе в полиции у Юрия Самойлова не было. Он так и остался с капитанскими погонами на прежней должности начальника подразделения, занимавшегося сигнализацией и прочими электронными штучками, препятствовавшими проникновению воров в производственные и жилые помещения.

Я спросил у него, как Дарья Михайловна поживает теперь? И выслушал ещё одну невесёлую историю.

Спустя малое время после моего бегства за границу, односельчане её, престарелые Иван Кузьмич и баба Настя, почили с разницей в неделю. Кузьмич ушёл из мира сего во сне, а баба Настя возвращалась с огорода, упала возле двора и так испустила дух. В руке она зажимала пучок огородной зелени.

Ладно, Дарья Михайловна заходила проведать обоих; предвидя печальные события, они заранее условились о взаимных посещениях, что регулярно и проделывали.

Хоронить усопших приезжали капитан полиции Самойлов и двое его товарищей по работе. Никто из Абреков, сыновей Кузьмича, так и не появился. Несмотря на то что двум «законным» Юрий отправил телеграммы по местам их жительства, а трём внебрачным, кого удалось отыскать в соцсетях, сообщил по интернету.

Один из сынков, Семён Абрек, последний из народившихся от колхозного бригадира, прямо ответил ему, что на свет они появились только потому, что папаше захотелось получить сексуальное удовольствие, и за эту его давнишнюю похоть никто из них никаких проблем иметь не желает: окочурился предок, и хрен с ним.

Юрий аж обомлел от таких беспардонных слов Абрека-младшего и по некотором размышлении отнёс их к воздействию ликёроводочных угаров, в которые этот бывший односельчанин любил регулярно окунаться ещё с молодых годов.

Оставшись одна в деревне, Дарья Михайловна сильно заскучала и повела разговоры о переезде в Ольмаполь. Сын поддержал её в этих намерениях.

Немного погодя она и в самом деле переехала. Присмотрела небольшой деревянный домишко в пригородном посёлке Тихоновка и купила его, благо имелось на что.

По странному стечению обстоятельств это оказалось то самое жилище о два фасадных оконца, в котором мне довелось укрываться после огневой схватки у моста через речку Агапку. Услышав о том, я сразу подумал о пистолетах, закопанных в подпольной завалине сего строения.

Машину «Нива», скотину и большую часть птицы, которую Дарья Михайловна держала долгими годами и которой в основном кормилась, пришлось распродать. При переезде она взяла с собой лишь три десятка кур с петухом, собаку Шарика и кота Тимофея. Четвероногие друзья пребывали в полном здравии, хоть и заметно постаревшие.

Дом же в Салымовке остался брошенным, как и жилища всех уехавших ранее; покупателей на него не нашлось.

– Как же она обходится теперь? – спросил я, выслушав рассказ. – Пенсия-то у неё, бывшей колхозницы, всего ничего. Это раньше она торговлей жила.

– Огород выручает, – ответил Юрий. – Овощи, фрукты – всё с него. Ещё мать садовую клубнику наловчилась выращивать – на продажу, тоже кое-какой доход. Ну и курочки хорошо несутся. Часть яичек себе на пропитание, а остальное соседи раскупают – цены-то она умеренные держит, опять приварок, пусть и небольшой.

– И ты помогаешь? – снова спросил я.

– А как же. Землю вскопать или по дому чего отремонтировать – всё на мне. Предлагал и денег, но она отказывается, говорит, и того, что у неё есть, хватает. Тогда я по-другому начал: то пальто зимнее куплю ей ко дню рождения, то сапожки или кофточку какую-нибудь. А в прошлом году компьютер преподнёс; она так им увлеклась, особенно интернетом, что телевизор не нужен стал – отдала подружке одной на своей улице.

– Совсем, значит, Салымовка обезлюдела.

– Ага, никого там нет. Да разве мало таких деревенек по району и области – заброшенных и просто исчезнувших!

– Как же дом-то ваш?

– Дому ничего особо не сделалось, стоит, даже стёкла в окнах целёхоньки. Но это до времени, потом на глазах ветшать начнёт. Пока же только краска с дверных косяков и оконных наличников облезать стала да бурьян к стенам со всех сторон попёр. Заглядываю иногда в деревню по старой памяти, вижу.

Под конец встречи с друзьями я сказал, что в Салымовке мне и надо побывать. Не в самом урочище, в каковое она превратилась, а в одном из лесных схронов, где мы прятали дензнаки и бриллианты, отчуждённые у вороватых госчиновников.

– Зачем тебе туда? – спросил Пётр.

– Вот бумаги и закопаны там.

– Интересно, что в них может быть такого особенного?

– Посмотрим – узнаем. Я раньше как-то не задумывался об этом; просто выполнил просьбу Филиппа Никитича – принял документ, убрал подальше, и всё.

Глава шестая. Последняя воля

– Давай, я тебя подброшу до Салымовки, – предложил Юрий.

– Буду признателен, – ответил я. – На тебя я и рассчитывал.

– Можно и мне с вами? – спросил Пётр. – Что я буду тут один без вас!

Конец ознакомительного фрагмента.