Мера зверь: Прорыв

Это был он. Облупившаяся краска на резном тиснении — морда скалящегося волка. Мое сердце радостно билось, как бешеное. Взяв копье и щит, я почуял, как зашевелились волосы на голове, будто сильный ветер подул.

Неожиданно сквозь раздолбанную дверь влетел ярко белый светляк духа и скакнул мне в грудь.

Охнув, я осел на колени, почуяв, как поднимаю ступень. Другого и быть не могло — я был на краю, как сказал тогда Губа.

Мышцы укреплялись, будто разом прошли тысячу тренировок. Ураган энергии прокатился по телу, заглядывая в каждую чакру и наводя там новые порядки. Все это сопровождалось болью, будто свело все мускулы разом.

Талисман все время успокаивающе постукивал по груди, и уже через несколько секунд я встал, расправив плечи. На мне скрестились взгляды Губы и восхищенного Тружи.

— Вот теперь и в бой можно, — десятник одобрительно похлопал меня по плечу.

Я согласно кивнул, разглядывая стержень духа и свою новую ступень. Ну что, Перит, теперь ты мастер четвертый коготь. Правда, в самом начале, и впереди очень большой путь до пятого.

Больше меня ничего тут не держало.

— Все, идем на север, — твердо сказал я ожидающим команды Губе и Труже.

***

Мы бежали по Шмелиному лесу дальше. За деревьями в зарослях вокруг мелькали тени моих воинов, впереди покачивалась спина Зунги. Оса лучше знал эти места и вел самыми удобными тропками.

Наступало утро. Внизу светлее не стало, но кое-где появлялся вид на верхушки деревьев, где листья окрасились в розоватый цвет, встречая рассветное солнце.

Зря я грешил на копье. Оно сидело в руке, как влитое, а более тонкое древко отличалось еще большей прочностью, чем все копья, что я таскал до этого.

Руки снова чесались, все мое нутро ломило в предвкушении тренировок. Уже успел забыться этот зуд, когда тело хотело испробовать что-то новое. Я догадывался, что это какой-то дар от Белых Волков, но почему он пробудился только сейчас?

Легкая обида кольнула меня — значит, как отомстил за стаю, так фигушки. Там я задницу рвал, а тут всего лишь взял в руки копье, великий подвиг прямо, так сразу Белые отсыпали награду.

Талисман стукнул по груди, как бы намекая — мог бы и поуважительнее. Если сейчас, значит, так надо!

— Ладно, ладно, Рычок, — прошептал я, — Это я так.

— Деревня Жалящих Ос, — сбавляя ход, крикнул Зунга.

— Где? — я завертел головой.

Лес чуть прояснился, открывая более расчищенные от сушняка места, но среди стволов я не видел никаких строений. Все покрывала мягкая травка, где-то между корней журчал ручеек. В воздухе витали светящиеся насекомые, придавая месту сказочный вид. Чуть поодаль тотемный столб, будто это центральная площадь деревни, вот только строений я не видел.

— Свои! — крикнул Зунга, и из-за деревьев выступили несколько зверей.

— Наверх смотри, мастер, — меня тронул за плечо Тружа.

Подняв голову, я увидел селение совсем нового типа. Впрочем, мог бы и догадаться — Осы селились так же, как и их мелкие крылатые родичи. Гнезда, скрученные из веток и прутьев, огромными шарами располагались среди зеленых крон. В них были окошки, из некоторых лился слабый свет.

Между гнездами то тут, то там были протянуты мостки. Теперь ясно, почему разбойники построили свою Нору по такому же принципу — это давняя традиция жителей Шмелиного леса. Хотя я не имел счастья видеть поселений Пчел или Шмелей, и это были только мои догадки.

На мостках стояли звери — мужчины и женщины, из-за их спин выглядывали любопытные дети. В основном все взгляды были устремлены на меня, таинственного незнакомца, и пятерых связанных разбойников, которых мы привели с собой.

— Мушка! — радостно крикнула немолодая уже зверица, появившаяся из-за дерева, — Ух, стихушка драная, как я волновалась.

Я поморщился от такого обращения, но первушница бросилась к ней, обняв. Судя по всему, среди Ос ей жилось гораздо лучше, чем в логове Драма. Следом подошел Зунга и ласково поцеловал зверицу, потрепав по вихрастой голове подскочившего юнца.

Знакомство с нами продлилось недолго, потому что времени было в обрез.

Дальше мы собрали небольшой совет. Желающих послушать новости было очень много, разогнать десятники никого не смогли, и пришлось остаться внизу. Так как связь с «глазами леса» была потеряна, жители деревни многого не знали.

Я по большей части молчал. Под общие ахи и вздохи Зунга с Губой рассказали, что произошло в Норе и в поселении Рогачей. К счастью, новость о том, что Драма больше нет, встретили с радостью. Пусть даже среди разбойников погибли бывшие Осы, от них селению было гораздо больше бед, чем радости.

Конечно, то, что я участвовал в похищении яйца королевы, вызвало осуждение во взглядах старших Ос. Правда, не у всех. Взрослые были осторожнее, а вот дети, с основном звери первых ступеней, кружились вокруг меня, рассматривая во все глаза.

Впрочем, то, что я последний из рода Белых Волков, делало мне скидку. Из шепотков вокруг я узнал: все, что делают «последние из рода» — чуть ли не святые подвиги. Небо сопровождает таких зверей, помогая во всем, лишь бы возродить исчезающую с лица земли стаю.

Я так и чуял коготки восхищенного внимания — любопытные зверята без стеснения лезли смотреть мою меру. Зная, что могу их ненароком поранить, я сидел тихо, стараясь вспомнить уроки той Безликой Полли из деревни Степных Соколов.

Неуемное любопытство напомнило мне, что мне необходимо учиться закрывать хотя бы принадлежность к Абсолюту. Меня окружали звери самое большее третьей ступени, и я не опасался разоблачения, но о будущем следовало задуматься.

Приготовления заняли не так много времени. Разбойников мы оставили у Ос, зато к отряду добавились еще двое охотников, которые обещали провести до берега Слезы Каэля самым быстрым путем.

— Опять плыть? — вырвалось у меня.

Губа кивнул:

— Граница с Зеленым приоратом — это река. Но там есть поселение на том берегу, и переправа.

Это радовало, хотя особо настроения не добавило. Ладно, хоть без лошади в этот раз.

Большой радостью было то, что мне достали глиняный бутылек с ядом шершня. Уж не знаю, как они его добывали, но я с удовольствием сунул за пазуху туда, где лежал завернутый дротик.

Я чувствовал себя, как после удачного похода в магазин. Копье, щит, непонятный свиток, и яды для моего смутного и опасного плана. Небо сегодня явно благоволило.