Мера зверь: Прорыв

Солнце едва начало осветлять сумерки в лесу, когда наш отряд в сопровождении охотников растворился в зарослях. Дети неслись следом за нами некоторое время, что-то выкрикивая, но потом старшие рявкнули на них, и вскоре мы уже бежали в полной тишине.

Глава 7. Переправа

Путешествие к берегу Слезы Каэля заняло почти целый день. Шмелиный лес был огромен, и скоро меня уже начало едва ли не тошнить от мелькающих вокруг деревьев. Через некоторое время Губа просто посоветовал не смотреть по сторонам, а почаще опускать взгляд на землю, чтобы не мучиться.

Стало действительно полегче. Глазам, но не ушам. Потому что Губа еще в деревне Ос видел, что я раздобыл яд шершня, и теперь старательно втирал мне, как лучше его использовать.

— А если медовуху со злостью лесных духов выпить после рассвета, то сила мужская не покинет тебя весь день, и до самого вечера, — с серьезным видом вещал десятник, — От меня так Пчелка одна едва сбежала. Ох, потом мне вождь чуть шею не свернул.

Я кивал, изображая внимательного слушателя, а сам втайне молился, чтобы река появилась как можно скорее. И действительно, молитвы были как будто услышаны: вокруг кончились зеленые исполины Шмелиного леса, и началось редколесье, прерываемое огромными просеками.

— А если выпить вечером или ночью, то сила мужская будет только до утра, но на следующий день будешь слышать пение ангелов, — мечтательно произнес Губа.

Я даже слегка вздрогнул.

— Какое пение?!

— Ангелов… — Губа с его безумным взглядом и мечтательной улыбкой выглядел устрашающе.

Неудивительно, что он смог противостоять метке Бездны — та, наверное, сама устала от его притязаний. Она ему про власть и силу, а он ей про то, что мечтает ее увидеть. И показать свою, мужскую силу.

Наш отряд выбрался на широкий тракт, который уж очень напоминал мне тот, по которому мы двигались с купцом Дидричем. Те же высокие откосы по обеим сторонам, на которых ровным рядом стояли деревья. Звери в отряде подтвердили мои догадки, сказав, что караваны действительно ходят здесь.

Некоторое время мы бежали по тракту на запад, а потом резко свернули опять на север, сойдя с дороги. Впереди была равнина, но, едва я поднялся на откос, как заметил на горизонте серебристую полоску.

— Слеза Каэля, — чуть ли не одновременно сказали звери в отряде, — За ней Зеленый приорат.

— А как же Драм грабил караваны Зеленых? — с сомнением спросил я, — Ведь по тракту, по сути, только Синие ходят?

— Переплывал, — было мне ответом, — И на той стороне встречал их.

Река оказалась ближе на самом деле, и достигли мы ее еще до заката. Солнце не успело сесть, но уже окрасило небо в розовые цвета.

Хоть мы и пришли с равнины, берег оказался довольно крутоват. Но внизу была длинная песчаная коса, и на ней я заметил небольшой рыбацкий домик, построенный среди зарослей камыша. От него в воду вел коротенький причал.

— Странно, обычно тут дежурят несколько Бобров, — проворчал Губа, когда мы никого не обнаружили в домике.

— Кого? — переспросил я.

— Это причал Речных Бобров, — прошептал Тружа, — Тут переправа, они берут плату за то, что переправляют на тот берег.

Я задумчиво потер лоб. Интересно, а с разбойников они тоже брали плату?

Домик пустовал, а у причала не было ни плотов, ни лодок. Камыши были поломаны, на причале тоже оказались свежие зарубки, и Губа, принюхавшись, сказал, что тут явно боролись.

Я сканировал местность всеми стихиями, а Губа, растирая в пальцах песок, просто обнюхивал все вокруг. Отряд разбрелся вдоль нависающего обрыва, выискивая хоть что-нибудь, на чем можно переплыть.

Одежду убитых Бобров мы нашли неподалеку, в выемке под крутым берегом. Тут практически не было доспехов, как и оружия — только простые рубаха со штанами, да небольшой нож и топорик.

— Надеюсь, это не наши сделали? — со страхом спросил Тружа.

Одна рубаха висела на полусгнившей коряге, торчащей из воды. Странно, вокруг не было деревьев, откуда тогда коряга взялась? На стволе красовалась здоровая зарубка — зверя, видимо, практически пришпилили к дереву. Его тело давно исчезло, но след битвы остался.

Теперь, когда жители Шмелиного леса увидели, что есть убитые звери, они поняли, что война с Зеленым приоратом очень даже реальна.

Без плота противоположный берег Слезы Каэля, полоской чернеющий на горизонте, становился почти недосягаемым. Я принял решение вернуться назад, до тракта, и срубить деревья для постройки нового.

Мы уже поднялись наверх, когда Тружа показал на реку, на ту самую корягу.

— Там что-то мелькнуло, — он положил стрелу на тетиву, — Голова как будто.

Осторожно попросив его убрать оружие, я приказал отряду вернуться к тому месту. Спустившись, воины вытащили мечи, а Губа тронул ствол коряги, принюхиваясь к реке.

Я тоже кинул сканер, врубив все стихии. И нашел почти невидимый, но, если знать, куда смотреть, различимый силуэт в воде. От него шла легкая опасность, но нас он боялся больше.

— Выходи, — крикнул я, когда понял, что от нас просто прячутся.

Я кивнул воинам убрать оружие, и мы некоторое время стояли, просто осматривая гладь воды под корягой. Спустя пару минут показалась мокрая макушка, и на нас глянули внимательные глаза.

Это оказался один из тех самых Речных Бобров, молодой зверь второй ступени, довольно талантливый в стихии воды. Нам он не доверял, и мы добились лишь того, чтобы он встал возле коряги и хотя бы поговорил с нами.

Вооруженный острым гарпуном, одет он был в куртку с капюшоном из бурой шерсти, которая казалась совершенно сухой — вода скатывалась с нее целыми горошинами. На плечах и на груди парня красовались чешуйчатые железные вставки. Сквозь чешуйки проглядывала жесткая шерсть, и это очень напоминало по фактуре бобриный хвост.

Зверь откинул капюшон, рассматривая нас. На его шее качнулись бусы из рыбьих голов.

— Кто убил Бобров? — спросил я.

— Синие…

Как выяснилось, этот парень как раз охотился под водой, когда все случилось. Он заметил, что на берег пришел большой отряд воинов в синих доспехах, и понял, что сейчас они будут переправляться.

Сначала Бобер хотел наловить рыбы только на ужин для своих, но понадеялся, что сможет продать улов и пришлецам. Вот только когда вынырнул, увидел, что все уже мертвы, и не решился выходить.