Мерцающая звезда на черном бархате неба

– Можешь поздравить, - продолжала Лера, - как раз на днях мне присвоили старшего лейтенанта.

– Поздравляю. Когда до следующей доберешься?

– Не все так просто, для этого нужно снова пойти учиться.

– А неохота, - улыбнулся он.

– Очень, - она не выдержала и рассмеялась.
– Ты еще помнишь мои пристрастия к неге на диване под легкую музыку. С течением времени в этом мало что изменилось.

– Не могу забыть...
– и добавил, так же легко.
– Возможно, благодаря этому ты чертовски похорошела за прошедший период.

– Спасибо. Как у тебя с работой?

– Фотографирую, как и прежде. Да ты видела, наверное, мои снимки, их частенько публикуют в глянцевых журналах, - не без удовольствия он произнес названия некоторых из них. Но Лера лишь покачала головой.

– Извини, не приходилось, - и тут же добавила, как бы извиняя себя, я вообще редко заглядываю в периодику. Разве что в гороскопы, - и, снова напомнив, улыбнулась.

В этот момент к ним вклинился Слава.

– Кавалер, что пить будем?

– Даже не знаю... нет, - Илья заметил "Смирновскую" в руке Вячеслава и торопливо замахал рукой.
– Водку не пью.

– Тяжелый случай. Лена, плесни Хазарову вашего сидра, а то он так и уйдет отсюда трезвым.

– Ну что, всех ждать будем или как?
– Вячеслав произнес фразу достаточно громко, так что классная дама Вера Сергеевна, возглавлявшая стол с противоположной от Ильи стороны и державшая ухо востро, тут же среагировала:

– Нечего-нечего. Сейчас прибудет закуска, а пока и не думайте напиваться. Как дети неразумные, ей-богу. Девочки, ну где же Лебедева с одноразовой посудой?

Вместо ответа последовал стук в дверь. Нет, не Лебедева, в класс вошла Рая Кошкина.

В первый момент Илья ее не узнал, собственно, он не узнал бы ее, наверное, и в любой другой обстановке, так сильно она изменилась. Прямая противоположность тому образу, что он хранил в памяти.

Она заметно вытянулась, похудела, сделала себе короткую стрижку жутковатого вида, почти "под горшок", совершенно ей не идущую, обрела хрипловатый голос человека, подсевшего на курение, и кварцевый загар - в желтизну. В сочетании с темной косметикой на землистом лице - эффект потрясающий, до мурашек по коже.

Собравшийся на две трети класс все же начал пить, не дожидаясь закуски. Лере, как и практически всем остальным, плеснули в пластмассовый стаканчик на половину "Столичной". Его это кольнуло; и тут же прилезла мысль, к которой он не успел привыкнуть, - а твое-то какое дело?

Кто-то вспомнил, что, пока все еще на ногах, неплохо бы и сняться на память. Главный по съемке был найден тут же. Все помнили о давнишнем увлечении Ильи, не забыли. И первым, кто протянул ему свою камеру, был Толя Слонимский - дорогую "мыльницу" чей корпус усеивало множество разноцветных кнопок не совсем ясного назначения. Илья нерешительно взял ее повертел в руках. Вздохнул, приноравливаясь к непривычному аппарату, не сразу понимая, что к чему. Потом только вспомнил, что "мыльница" все сделает за него, как это уж к ней самой обращаться надо, но раз дали.... И, вздохнув - с этим аппаратом он чувствовал себя связанным по рукам и ногам, - обратился к собравшейся у доски группе, мертвенно застывшей в ожидании начала съемки:

– Скажите "изюм", - произнес он деревянным голосом.
– И представьте, что отсюда вылетит виртуальная канарейка.

Фотографирующиеся нервно засмеялись, наконец, растеряв свойственную всем снимающимся бдительность. В этот момент мигнул красный маячок, а следом - ослепительная вспышка и щелчок затвора.

Илья по привычке щелкнул еще раз, с облегчением отдал дорогую электронную игрушку в руки хозяина и сел на свое место. Рядом с ним никого не оказалось, воспользовавшись этим, он вылил остатки шампанского в раковину, плеснул в освободившийся стаканчик апельсиновый сок.

– Как хорошо, что ты один.
– Он скосил глаза. Лера стояла напротив стола и с "мыльницей" наготове.
– Давай я тебя щелкну.

Он промолчал. На фотоаппарате зажглась красная лампочка, последовала вспышка. Несмотря на предупреждающий сигнал, он все же вздрогнул, испортив, по всей видимости, кадр.

– Давай еще вместе снимемся. Нин, подойди на секундочку.

Они снялись вместе, потом их разместили в разных группах, потом они снова оказались в одной и снова рядом. Как раз в этот момент прибыла долгожданная Лебедева с одноразовой посудой; процедуру общего фотографирования пришлось повторить.

Валя Суворин, вечный троечник, не так давно вытуренный из института как раз по этой самой причине, метнулся к доске и в порыве чувств принялся скрежетать мелом.

"С раслабухой вас 98!" прочел Илья. И не удержался от замечания; пятерка по русскому языку просто обязывала его встрять с оценкой.

– Валя, - ехидно произнес он. Класс замер в ожидании.
– Слово "расслабуха" пишется с двумя "с".

Молчание в полсекунды и жуткий хохот, последовавший за ним как раскат грома. Валя забормотал что-то, но принялся исправлять. Илья внимательно следил за движением его рук, с некоторым удивлением замечая за собой удовольствие - не так часто в прошлой жизни ему удавалось привлечь к своей персоне внимание всего класса. Обычно это случалось на уроках литературы отвечая на вопрос учителя, он никогда не был лаконичен, чем класс с восторгом пользовался, весь обратившись в слух, а на деле - к своим неотложным проблемам.

Теперь об этом, видимо, забыли. Но по случившемуся казусу решили выпить еще раз. Лера покинула его уголок стола, отправившись к Лебедевой, они были давними подругами. Налоговый полицейский тоже куда-то исчез; оглянувшись, Илья заметил Розова, сидящим у открытого окна вместе с Сувориным. Последний был уже изрядно подшофе, размахивал руками и что-то рассказывал Анатолию, который смотрел мимо него в окно и докуривал сигарету, игнорируя Валю и размышляя о чем-то своем, далеком от пропускаемого в одно ухо рассказа.

Лера дощелкала пленку и вернулась. Вячеслав, единственный, кто вставал из-за стола лишь на общую фотографию, тут же предложил "тяпнуть по маленькой" и потянулся за бутылью.

К ним подошла Лебедева с бутербродами на пластиковом подносе. Вячеслав немедленно обратился к ней с самым серьезным видом:

– Очень хорошо, что ты пришла, а то я у тебя давно собирался спросить. Ты уже замужем?

Илья невольно вздрогнул. Лебедева недоуменно посмотрела на Жигалина. Но тот хранил все то же скорбно значительное выражение на лице.

– Давно. Я сто раз говорила. А у тебя видно, ветер в голове.

– Понятно, - Вячеслав кивнул, будто собирая статистические данные.
– А как насчет "киндер-сюрприза"?

– Уже год почти. Ой, слушай, у меня же фотографии с собой, - и Лебедева упорхнула к своей сумочке.

– Ушла. Тогда тот же вопрос к тебе, Лер.

Илья не выдержал.

– Что это тебя так взволновало?

– Интересно, - Вячеслав пожал плечами.
– Все-таки старый класс, надо же определенно знать, за кем можно поухаживать, а за кем следует приударить.