Мерцающие во тьме
Шрифт:
Асифиэль положил руки на плечи парням:
– Ливень-и белые потоки ее магии, переплетаясь с его огнем, коснулись их кожи и наполнили силой Гархама и Догрома
– Вот это да!
– глубоко вдохнул Гархам-Ливень значит!
– Хех. Давно я тебя не чуял Мирани-захохотал Догром.
– Вперед-только и сказал Эль, поднимая с земли брошенное копье.
Лучника торопливо уносили с поля. Лорелея допела. Она кивнула Асифиэлю, давая понять, что все в порядке. Риди так и держала печать щита над ними, пока свои крылья у них над головами не раскрыл прекрасный тенебрис. Он схватил их изогнутыми когтями за шивороты и, взмахнув широкими крыльями, ринулся в воздух.
Стражи и их хранители добрались до них и кинулись в атаку. Риди держала над Гархамом печать щита, пока тот продолжал зачитывать длинный речитатив, Догром разносил всех, кого видел своим двуручным мечом, а быстрый Асифиэль расчетливо и хладнокровно расправлялся с противниками, целенаправленно двигаясь по направлению к тому лучнику, что сейчас сидел, дрожа на скамье. Наконец речитатив Гархама закончился, он довольно оскалился и заорал:
– Ловите кретины! И пусть небо падет!
Звездопад накрыл всю площадь, мелкие острые светящиеся частицы рвали и резали все, что под них попадало. Многие упали под этим звездным градом и вставать снова сил не нашли, увидев себя и своих товарищей в крови.
А Асифиэль все несся вперед, он то и дело посматривал на ребят, но видя что они справляются и сам не останавливался, его копье так легко летало в толпе, что казалось ему не стоит никаких усилий одержать очередную победу, за ним оставалась кровавая прямая дорожка из лежащих раненых стражей и их хранителей.
Его взгляд, словно горящий костер, переливался из оранжевого в жёлтый и приводил противника в ужас еще до того, как в воздухе свистело его копье.
Риди не спускала щитов с Догрома и Гархама, чередуя в зависимости из их положения, и накидывая все новые печати, на которые только была способна. Гархам же поднимался в воздух если заклинание было долгим, он замораживал, и отталкивал воздушными шарами врагов, что были слишком близко, вокруг себя он собрал уже целую клумбу из застывших тел. Догром же рубил всех подряд, оставляя неровный кривой след из лежачих людей.
Наконец Асифиэль прошел сквозь вопящую толпу. Противники закончились и перед ним открылась беззащитная толпа из тех, что наблюдали, а с ними и тот лучник на скамье. Он сразу все понял и торопливо, кряхтя поднялся, закинул руку за спину и растерялся.
– А лук то они не принесли да?
– Эль спокойно шел к нему-Ай яй яй, накажи их потом за это. Ты же так с людьми поступаешь? Ты же сам решаешь их судьбы, да?
– Асифиэль стоял прямо перед ним. Высокий, статный, пылающий огнем, весь окутанный золотым мерцанием. Одним своим видом он привел в трепет, заставив бояться себя и благоговеть. И пусть его глаза сейчас горели пламенем, взгляд его остался ледяным и морозил саму душу при одном только взоре на него.
Эль засунул копье в захваты за спиной и со всего размаху ударил кулаком по челюсти лучника. Тот упал, схватившись за лицо. Эль не торопился наносить новый удар.
Ребята, что закончили возиться с оставшимися противниками, неторопливо пошли к нему.
– Вставай-рявкнул Асифиэль и лучник, дрожа всем телом, и, ненавистно смотря на него, поднялся. Снова удар. Упал.
– Вставай-и снова удар и снова падение.
– Ты мерзкое отродье-прорычал Эль, смотря на него сверху вниз, -какого черта? Какого черта ты тронул Шою!? Никто не имеет права трогать моих друзей!
Шоя оцепенел и виновато опустил глаза. Парнишка уже пришел
в себя и сейчас стоял неподалёку рядом с Лорелеей, а над ними кружил преданный Аэлун.– Ладно ты ненавидишь меня, но он-у Эля голос сорвался, -он не при чем!
Он ждал ответа и тот проревел, харкая кровью:
– Ты чудовище и все, кто с тобой чудовища! И все они сдохнут!
– Эль переменился во взгляде, безразличие и пустота поселились в нем. Перед глазами встала Агея, петля, могила, слезы, страдание, боль....Эль резко достал копье и рубанул им по плечу лучника, отсоединив руку от тела. Тот дико заорал, схватившись за плечо.
А Асифиэль поднял голову и осмотрел толпу:
– Кто посмеет излечить его руку -он внимательно посмотрел на них - пожалеет!
А тот все кричал и кричал, проклиная Асифиэля, его друзей и грозя им расправой.
Эль пошел прочь, но немного прошагав остановился и повернулся к ребятам. он напряженно спросил:
– Они не оставят вас в покое. Я все прекрасно понимаю. Может прочь от меня?
Гархам хмыкнул:
– Пошел ты. Мне и так хорошо-Риди улыбнулась и прижалась к его руке, что была изрезана и кровила.
– Странно это говорить-прогромыхал Догром, -но я согласен с этим идиотом.
– Чего?
– рявкнул Гархам-С какого это я идиот?
Но Догром уже направился к входу в хеде, и Гархам погнался следом, все не унимаясь. Риди весело смеялась. А Эль стоял и смотрел как поодаль возился с лучником целитель. Лорелея, уже скрылась в коридорах хеде, а Шоя все стоял и смотрел на Эля, глазами полными слез. Асифиэль кивнул ему с улыбкой, спрашивая, без слов, все ли в порядке, и тот торопливо закивал в ответ, вытирая потекшие слезы грязным рукавом.
Верный тенебрис продолжал кружится над ним, преданно выполняя приказ своего хозяина. Эль грустно улыбнулся:
– Иди Аэлун. Спасибо тебе-и птица в небе исчезла.
– Мирани?
– Да любимый?
– Я хочу обнять тебя-он протянул правую руку, раскрытой ладонью вверх и Мирани оказалась, рядом сжимая ее в своей руке. Эль прижал любимую к себе, крепко, настолько крепко, насколько смог. Он снова стал прежним. Они стояли под огромным ветвистым дубом.
По ясному голубому небу неторопливо плелись облака и светило яркое летнее солнце.
Больница при хеде была забита. Целители трудились не покладая рук, весь день слышались звуки исцеляющей музыки из окон небольшого здания. Фарсея все время ругалась на Эля и ее ругательства слышали все, кроме самого Эля. Догром и Гархам играли в карты, сидя на крыше. Риди упражнялась в новом заклинание, а Эль и Мирани спали на его узкой кровати в объятиях друг друга.
Он открыл глаза и посмотрел на нее. Такая умиротворенная, такая тихая. Перед глазами встала картина с лучником, и тот ее взгляд. Полный злости, полный отчаянной боли. Эль вздохнул и притянул ее к себе поближе. Он снова закрыл глаза, но сон ушел. Сейчас он не знал, что будет дальше, но знал, что это лишь начало и скоро вся хеде восстанет против него, а значит и против ребят. Бережно он поцеловал ее в волосы
– Мирани-прошептал он, смотря на нее-я клянусь тебе любимая. Ты не станешь чудовищем. Из нас двоих я всегда буду таковым.
Полежав рядом еще немного и полностью проснувшись, он понял, что уснуть больше не получится и аккуратно, чтобы не разбудить ее он выбрался с постели и глянул в открытое окно. Всплыли воспоминания, воспоминания о том его разговоре с Луизой и Толмотом.
“Он вошел в ее кабинет. Луиза стояла у окна и смотрела на арену, а Толмот сидел на диване у стены и задумчиво листал какую-то книгу.