Merchammer

Внимательно следя за каждой подозрительной тенью и держа оружие наготове, сержант Истребителей двинулся по следу из мертвых монстров и вскоре ассортимент покойников разбавился представителями лагеря еретиков — то тут, то там визоры шлема подмечали бойцов в алой, шипастой броне, поверхность которой покрывали нечестивые символы Губительных Сил.

Понимая, что ситуация резко осложнилась, Хигель решил связаться с висящими на орбите крейсерами и ввести их в курс дела, чтобы если он потерпит поражение, верные слуги Императора не остались в неведении.

— Капитан, братья Казай и Гитом мертвы, я же иду по следу цели. Тут целый могильник ксеносов и несколько трупов культистов Хаоса. Вероятнее всего один предатель спелся с другими и теперь они работают сообща — чтобы в одиночку перебить столько генокрадов этот Моргауз должен быть бойцом уровня Примарха или хотя бы магистра ордена, в чем я сильно сомневаюсь… Капитан? — Несмотря на то, что космодесантник не успел углубиться в недра подземных переходов и до поверхности было рукой подать — связь с пустотными кораблями приказала долго жить и в шлеме сержанта звучали лишь потрескивающие помехи. — «Что же… Сражаться с врагом в одиночку мне не впервой.»

Не ослабляя бдительности, Хигель словно вставшая на след ищейка устремился по следу из покойников, однако чем глубже воин Императора погружался в недра подземных коридоров, тем чаще он натыкался на трупы убитых огнестрелом культистов и тем сильнее в сержанте крепла уверенность что для еретиков Моргауз такой же враг как и для генокрадов — слишком четко на покойниках прослеживался почерк одного и того же палача.

Постепенно созданные людьми технические коридоры сменились пещерами, однако мертвецов в них от этого меньше не становилось и космодесантник был вынужден замедлить бег — боковых отнорков с каждым шагом становилось только больше и верный воин Золотого Трона мог просто заблудиться в хитросплетении ходов, каждый из которых был похож на соседа словно брат-близнец.

Единственным ориентиром в природном лабиринте был четко прослеживающийся след из мертвых генокрадов и культистов, следуя за которым сержант Истребителей погружался все глубже во мрак. И каждый шаг облаченного в силовую броню астартес создавал настолько гулкое эхо, что генетически улучшенный боец чуть было не пропустил мимо ушей донесшийся из мглы голос.

— лит…

Услышав речь на незнакомом языке, грозный защитник Империума вскинул болтер и прислушавшись к доносящимся из мрака отголоскам, безошибочно двинулся в их сторну.

— …онолит, почему ты молчишь?

— Я не слышу тебя, но чувствую твое присутствие.

— Неверные падут.

— Им не дано постичь твой свет.

— Твою мудрость.

— Твою силу.

С каждым пройденным шагом декларирующий ересь голос становился все отчетливее и в конце-концов доблестный защитник человечества вышел в большую, просторную пещеру, пол которой был усеян настоящим ковром из мертвых культистов Губительных Сил и… Судя по символике на оборванной одежде и близком нахождении к мертвым генокрадам — на этот раз компанию мертвым еретикам составляли не только ксеносы, но и рядовые члены генокульта.

Однако внимание сержанта Истребителей привлекла отнюдь не груда изуродованных тел, а тот, кто её создал — облаченный в кожаный плащ киборг, тело и одежду которого которого с ног до головы покрывала алая, слегка подсохшая кровь. Стоя на коленях перед возведенной из хлама пирамидой, Моргауз раскачивался из стороны в сторону на манер маятника, бормоча бред на все том же незнакомом космодесантнику языке.

— Я не вижу братьев своих… Я не слышу твоего голоса… Но я чувствую твой свет, Монолит. Твои враги не пройдут. — Видя, что его цель находится в своеобразном трансе и не обращает ни на что внимания, Хигель достал усиленную фотонную гранату и выдернув чеку, швырнул её в обезумевшего еретика, но как будто бы имея глаза на затылке, тот резко вскочил на ноги и резким движением отправил пласталевый цилиндр в один из боковых отнорков, где тот благополучно и взорвался. — Еще один неверный…

В этот момент космодесантник смог получше разглядеть своего противника и как только он это сделал, у Хигеля возникло острое желание предпринять тактический маневр отступления. Не потому, что астартес познал страх, но потому, что он четко понял — легким грядущий бой для него не станет и для захвата цели живьем придется серьезно потрудиться.

Окровавленное, начисто лишенное эмоций лицо киборга больше подошло бы не еретику, а какому-нибудь сервитору. Механизму, начисто лишенному собственной воли и готовому сражаться пока тело будет способно это делать. А пара оторванных и заляпанных кровью лап генокрадов, используемых Моргаузом в качестве оружия, прозрачно намекали воину Императора, что на и на прочность силовой брони в этой схватке рассчитывать не стоит.

— Ты умрешь.

Подключенный к респиратору еретика шланг сдавленно зашипел и… В следующий миг измазанный в крови головорез внезапно начал трястись, словно припадочный и парой мгновений спустя один из самых разыскиваемых преступников Империума просто растянулся на полу среди убитых им генокрадов и культистов.

После такого зрелища астартес несколько минут напряженно вглядывался в лежащее в куче покойников тело, а затем облегченно выдохнул.

— Видимо сам Император обратил на меня свой оберегающий взор…

— Да ты оптимист я смотрю.

Реакция космодесантника на раздавшийся позади насмешливый голос была молниеносна, однако верный воин Золотого Трона не успел — метко пущенная очередь плазменных зарядов пробила керамитовый доспех словно сухую бумагу и уничтожив оба сердца генетически модифицированного воина, заставила его с грохотом рухнуть на залитый кровью пол.

— Никогда не понимал шавок позолоченной табуретки, славящих дохляка за любую мелочь. — Мрак начал застилать взор умирающего Хигеля и последним, что увидел верный защитник человечества перед своей кончиной, была высокая мужская фигура, склонившаяся над бессознательным Моргаузом. — Кошка родила котят — Император виноват… Зоофил е*учий.

***

Ох-ох-ох, что ж я в Зоне Отчуждения не сдох.

Походу опять накрыло ментальной гадостью от хозяев монолитовцев. Во всяком случае башка трещит так, что я собственные мысли через раз слышу, а последнее, что помню… Вроде я на вышку диспетчерской поднимался, а потом… М-мать!

Внутри черепушки и так кто-то словно отбойным молотком долбит, но как только я пытаюсь вспомнить что было после — отбойник резко заменяется на раскаленный шуруповерт поистине титанических размеров и орудующая им тварь превращается в соседа-глиномеса в утро воскресенья. То бишь за*бывает до такой степени, что хочется череп вскрыть. За неимением соседского — свой.

— На, хлебни-ка. Полегчает.

Состояние настолько хреновое, что сунутую под нос кружку я опрокидываю в себя практически без раздумий и только когда по глотке разливается хорошо знакомое ощущение «огненной воды», а голова перестает ощущаться как наковальня в ходе рабочего процесса — до Моржика доходит, что с ним базарят не на местном готике, а на родном Великом и Могучем. И что в кружке была хорошо знакомая для меня, но не шибко знакомая местным водяра.

Приплыли…