Мэри, или Танцы на лезвии
Шрифт:
– В смысле?
– А вот в прямом смысле... В бегах я, Марго. – На меня вдруг напал нервный смех, а Марго приостановилась и вытаращила глаза:
– Ты – в чем?!
– В бегах, дорогая. От мужа рванула, потому и вещей нет – все, что сумела собрать, пока он из Прованса домой мчался. Но давай дома поговорим, ладно?
– Конечно...
Марго выглядела ошарашенной и растерянной. Я отлично понимала ее состояние: я пропала на два года, потом свалилась вот так, с бухты-барахты, с заявлением, что в бегах – у кого голова не пойдет кругом?
В машине я сразу закурила, а Марго принялась счищать со стекла мокрый снег, успевший налипнуть за то время, что она ждала меня.
– Марго, поехали! – взмолилась я, приоткрыв окно, и она послушно убрала щетку и села за руль.
По
Сколько спала – не знаю, хотя, когда открыла глаза, на улице уже рассвело. Марго сидела на водительском месте и о чем-то думала. Ее лицо выглядело озабоченным, да и вообще она оказалась больной. Господи, а вот об этом я не подумала... Свалилась со своими проблемами на голову не совсем здоровой, безработной женщины... Разумеется, она никогда не признается в том, что я «не ко двору», но неужели я сама не могла догадаться об этом раньше?! Чертова эгоистка... И ведь проблемы мои далеко не бытовые, не рядовая ссора с мужем – никто не поручится за то, что Костя не начнет охоту на меня, и тогда к Марго явятся едва ли не в первую очередь. Вот это я натворила...
Марго наконец заметила, что я проснулась, взяла меня за руку:
– Ты так спала, что было жалко будить. Может, все-таки пойдем домой?
– Да... пойдем...
В ее квартире тоже ничего не поменялось. Я по привычке пробежала в кухню, в свой любимый уголок между столом и окном, забралась с ногами на стул и вытащила сигарету из пачки.
– Кофе сварить? – Марго успела переодеться в домашнее, вышла из спальни такая уютная и родная, что у меня защипало в носу.
– Да... если не трудно.
Она фыркнула и задвигала ящиками, захлопала дверками навесных шкафов, извлекая оттуда джезву, банку кофейных зерен и другую банку – с корицей. Я курила и отстраненно наблюдала за тем, как Марго поворачивает ручку мельницы, как осторожно высыпает порошок в джезву и заливает кипятком, как над медным сосудом поднимается ароматная шапка пены. Такое будничное занятие – варка кофе...
Передо мной оказалась моя любимая чашка, из которой я всегда пила кофе или чай, будучи в гостях у Марго.
– Мэри... рассказывай. – Она села напротив меня и приготовилась слушать.
Я медлила. С чего начать, как сказать... Не придумав ничего лучше, я встала и вышла в прихожую, вынула из сумки купленную в аэропорту книжку и положила ее на стол перед Марго.
– Что это? – удивленно проговорила она, взяв книгу в руки.
– Книга.
– И что?
– Переверни.
Марго перевернула и оказалась нос к носу с моей фотографией на задней стороне обложки. Снимок был удачным, даже мне нравился. Марго перевела удивленный взгляд с фотографии на меня, перевернула книгу, внимательно изучила название и имя автора и тихо ахнула, закрыв рот ладонью.
– Ну вот так. Моя книга, Марго.
– Мэри... что же ты наделала, зачем?! – с плохо скрываемым ужасом спросила она.
– Затем! Помнишь наш разговор в больнице? Помнишь, как назвала меня жертвенной овцой? Так вот – овца отомстила. Отомстила за все – за Германа, за себя... Только не подрассчитала, каков резонанс будет. Теперь Костя наверняка захочет меня вернуть, чтобы убивать долго и с наслаждением. – Я взяла новую сигарету, закурила, отхлебнула кофе. – И ты, Марго, скажи мне сейчас, если не хочешь и не можешь влезать. Я не имею права тебя втягивать.
– Да ты что?! – взвизгнула она, вскакивая. – Как ты можешь говорить такое?!
– Могу! – отрезала я, чуть хлопнув по столу ладонью. – Могу, Марго, у меня нет никого ближе тебя, я не имею права тобой рисковать. Я вообще не подумала, если честно, когда летела к тебе, что именно тут меня начнут искать раньше всего. – И я вкратце рассказала ей историю с убийством Задорожного и покупкой издательства. – Теперь понимаешь?
– Мэри, успокойся. Давай не будем паниковать. Может, все обойдется? – Ни в словах, ни в тоне Марго не чувствовалось уверенности. – И еще – никогда не говори такой ерунды больше. Что значит – «если не хочешь ввязываться»? А куда ты еще могла поехать –
домой, в Сибирь?Я тяжело вздохнула:
– Сибирь для меня закрыта, Марго. Там остались люди Кости – меня еще у трапа скрутят.
– Ну, тогда живи тут и успокойся. А вообще... самое идеальное сейчас – вообще уехать из России.
– Издеваешься? Я только что уехала из Европы – как раз поэтому.
– Нет, ты не поняла... – И тут Марго неожиданно сорвалась с места и унеслась в большую комнату, прихватив попутно с тумбы в коридоре мобильник.
Я только плечами пожала. Идея Марго выглядела абсурдом – куда я поеду, где скроюсь? Нет, я сейчас как загнанное в угол животное. Мне останется только укусить побольнее перед смертью, потому что больше я уже ничего не могу.
Марго вернулась с опрокинутым лицом и опасно блестевшими глазами. Так и есть – плюхнулась на стул и заплакала:
– Все мужики предатели... всегда бросают в тот момент, когда особенно нужны...
– Открыла Америку, дорогая. – Я только усмехнулась. Марго была моложе меня всего на три года, однако порой казалась мне сущим ребенком.
Мы перебрались в спальню, легли на кровать, и я вдруг спросила:
– Кому ты звонила?
– Уже никому... все...
Ну, все – так все. Дальше расспрашивать я не стала. Мы пролежали в полной тишине очень долго, мне даже начало казаться, что в мире вообще исчезли все звуки – иначе почему я не слышу никакого уличного шума, никаких звуков барабанов с территории африканского посольства, расположенного прямо под окнами дома Марго? Обычно от них на стену хочется залезть, а сегодня – совершенно ничего. И вдруг раздался звонок – обычный звонок в прихожей. Марго даже не шевельнулась.
– Марго, звонят...
Она села, как неваляшка, похлопала глазами и, шаркая тапочками, направилась в коридор. Буквально через пару секунд раздался ее счастливый визг и мужской голос:
– Где?
– Марго, кто там? – спросила я, садясь на кровати и поджимая под себя ноги.
Вместо Марго в комнату вошел мужчина. По понятным и вполне объяснимым причинам у меня развилась некая фобия, а потому меня словно парализовало. Я, разумеется, сообразила, что вряд ли Марго впустила бы в квартиру незнакомого человека, но и появление этого меня тоже не порадовало. Мужчина опустился на кровать, по-прежнему молча и не сводя с меня глаз. Я боялась пошевелиться, не чувствовала ни рук, ни ног. Мы так и играли в гляделки с молчанкой до тех пор, пока в дверях не появилась Марго. Что-то больно уж долго ее не было... Но даже ее появление не заставило нас оторваться от столь увлекательного занятия, и Марго, ощутив, очевидно, свою неуместность, вышла. Я уже чуть освоилась, поняв, что угрозы вроде как нет, и начала рассматривать незнакомца, застывшего в изножье кровати. Оригинальный, однако, кадр... Я почему-то не могла четко определить – нравится он мне чисто внешне или нет, было что-то, что мешало мне сделать это. Но хотя бы явной неприязни не возникло. Темные глаза, высокий лоб, очень породистое лицо... Красивые руки – такие бывают у музыкантов. Хотя вот у Кости тоже красивые руки – длинные пальцы, тонкая кость... Кто же это, боже мой? Я напрягалась, как могла, пока не вспомнила, где же именно я видела раньше эти глаза...
Алекс!!! Черт меня возьми – да это же и есть Алекс...
Я даже не поняла, стало мне от этого знания легче или, наоборот, сложнее. Передо мной сидел человек, истрепавший мне в свое время достаточное количество нервов и едва не убивший меня по своей прихоти. Но тогда почему я совершенно не ощущаю агрессии? Почему не испытываю обычного беспокойства?
Ситуация выглядела уже не то что странной – комичной. Ворвался, улегся на кровать – и молчит. И я молчу, что для меня в подобных ситуациях не слишком характерно. Я начала «переглядывать» его – обычно никто долго не мог сопротивляться, но тут мое умение оказалось недостаточным – он смотрел в упор, и я чувствовала, как его злит то, что я не опускаю глаз. Злит? Отлично! Я продолжила свое занятие. Не знаю, до чего мы доигрались бы таким образом, но тут снова вошла Марго, на этот раз постучав. Алекс поднялся, заложил руки за спину, качнулся пару раз туда-сюда и проговорил, обращаясь к нам обеим: