Мери Поппинс для квартета
Шрифт:
И я отбила звонок, надеясь, что отец моих учеников – уже бывших – что бы он там ни хотел донести до моего сведения, пусть даже и свою искреннюю благодарность, додумается оставить меня в покое.
Глава вторая
Жаль, что люди не летают.
Можно было б топнуть ногой.
И они б так – ур-ур-ур. И улетели
– Мама! Смотри!
Ох! Моя девочка разогналась под уклон на своей доске – и где были мои мозги,
– Скорость гашу! – крикнула она мне.
Подъехала, гордая собой до невозможности, остановилась, соскочила с доски. Уставилась на меня. Глаза сияют, мордашка счастливая совершенно, косички растрепались.
Я обняла ее. Мое вредное счастье.
– Ма-а-ам, а мы поедем на море?
Я покачала головой. Сияние в дочкиных глазах померкло – мое сердце защемило. Вот как ни крути, я чувствую себя виноватой перед самым дорогим существом на свете. Все-таки в разводе виноваты двое. Что-то я не так сделала, что наша жизнь пошла под откос…
– У нас же будет когда-нибудь машина снова?
– Обязательно, Машенька. Обязательно!
Поцеловать в макушку. Не сметь плакать! Вот просто – не сметь. Финансовые вопросы решаемы. Надо только работать, много работать. Тщательно все подсчитывать. И подождать. Уже стало легче. Скоро – бог даст, будем роскошествовать. Машинку купим, отложим на отдых. И…
– Ма-а-ам, а что с репетитором по вокалу?
– Александра Юрьевна ищет.
Наша учительница музыки рыскала по знакомым, но ее пока никто не устраивал. Школа вокала сейчас была – кто громче, тот и выиграл. А у дочери не выходило. Так громко, как она хотела… Она мимо петь начинала, если надо было форсировать звук и наращивать его. Красиво не получалось. А те, кто реально мог поставить моей дочери голос на таком уровне, как ей хотелось, стоили… Ох, машина доступнее…
Вот мы и искали.
– Мне надо конкурс выиграть!
Кулачки у моей дочери сжались, глаза заблистали. Но теперь грозным огнем. Кто-то ей что-то гадкое на последнем конкурсе юных исполнителей сказал, так она до сих пор в себя прийти не может. Хорошо еще характер такой бойцовский. Она не сдалась, не забилась в угол, не бросила петь. Она собиралась бороться. И это замечательно. Моя порода. Осталось придумать, как ей помочь.
– Так мы на лето снова едем к бабушке? – задала еще один неудобный вопрос дочь.
Я кивнула.
– Терпеть не могу Вологду.
Ожидаемо.
– А мне там нравится, – улыбнулась я ей.
Дочка посмотрела на меня с жалостью: дескать, что ты, мать, в жизни понимаешь? Потом будешь в сентябре читать сочинения, как надо было лето проводить, – и приплакивать о бездарно проведенных днях.
– Машка! – строго посмотрела я на нее.
Мне тут же продемонстрировали рожицу, символизирующую кота из Шрека.
– Не работает, – честно сообщила я дочери то, что она и так прекрасно знала. – Потому как бесит.
– Ох, мама-мама. Воспитывать тебя некому, – заявила мне строго барышня тринадцати лет – и удалилась.
Снова разгоняться на доске и трепать мне нервы.
Я тихонько села на скамейку. Посмотрела на самокат. И поняла, что сегодня мне удивительно
лень подыматься и совершать какие-то лишние телодвижения. Не хочу – и все. Подумала еще. И решила не бороться с собой. Устала я. Останусь здесь на радость комарам, которые тут же решили составить мне компанию.– Олеся Владимировна, – послышалось за спиной.
Нежно и бархатно. Если не сказать – коньячно. Я подпрыгнула от неожиданности. Резко обернулась.
– Простите, я, кажется, вас напугал.
Позади меня высился мощный мужчина. Серый костюм, белоснежная рубашка. И галстук, серебристый. Мой бог. В парке. В восемь вечера. Удивительно уместно.
– Олег Викторович? – догадалась я.
– Он самый.
Мужчина сделал шаг – и оказался рядом со мной.
– Мама?
Мы увидели, как на скейте летит Машка. Спрыгивает впереди своей доски, бежит ко мне, гася скорость, потом хватает доску.
– Мама, с тобой все в порядке?
– Маш, если ты не будешь меня так пугать – то да. Все в порядке.
– Ой, да брось. Я ж этому трюку училась. На ютубе объясняли, как его делать, правда, хорошо получилось?
– Ты что – впервые его делала?
– Да. Но там ничего сложного.
Я задохнулась. Вот ведь… оторва!
– Мама, а это кто?
И взгляд такой… Недовольный, строгий. Еще бы! Непонятно кто посмел нарушить процесс любования ее подвигами! Я, кстати, была с ребенком совершенно согласна, у нас и так почти нет времени друг на друга.
– Добрый вечер, Маша. – Мужчина, успевший уже усесться на скамейку, поднялся. – Я Олег Викторович. Мои сыновья учились у твоей мамы и прекрасно сдали экзамен.
– Понятно. А зачем вы здесь? У мамы – отпуск.
Ты ж моя умничка! Может, так до этого… бизнесмена дойдет? Хотя, судя по всему, он только себя и слышит.
– Я хотел поблагодарить твою маму. Вот…
Кивок головы – и к нам подходят два амбала в черном, несмотря на достаточно душную погоду. Один из них несет букет цветов.
Как я ни злилась, но красоту ювелирно подобранных пудровых роз, гортензии и орхидей – всегда восхищалась, как флористы умели так сочетать несочетаемое – я оценила. Просто замерла от восторга. Даже предполагаемую непристойную цену этой роскоши стала подсчитывать только на второй минуте любования.
– Вау! – только и сказала дочь. Потом внимательно посмотрела на композицию из цветов, людей в черном и их хозяина и ехидно поинтересовалась: – А сами вы не дарите, потому что…
«Не царское это дело – батюшке-барину гувернантке цветочки дарить! Корона съедет еще», – хотела я продолжить тираду Машки, но сдержалась и только хмыкнула.
Олег Викторович дураком точно не был, сделал шаг, забрал букет из рук охранника. И так злобно зыркнул на своих подчиненных, что те испарились мигом. Я вздохнула, наблюдая, как физически хорошо подготовленные люди мялись за ближайшими кустиками. Вот, поди пойми этих хозяев! И охранять надо, и глаза не мозолить. Мне стало искренне жалко ребят.
– Лучше б… – протянула Маша, но напоролась на мой предупреждающий взгляд и проглотила «деньгами».
На самом деле я всецело ее поддерживала. В той ситуации, в которой мы с ней оказались, цветам и всяческим девочковым штучкам начинаешь предпочитать кусок мяса и пакет любимых яблок. Чтобы есть их вволю, а не считать.