Мэрилин Монро. Тайная жизнь самой известной женщины в мире

Она [Мэрилин] все еще копалась в своей сумочке, пока наконец не нашла то, что искала, — иголку. И пока мы все стояли там, открыв рот, она достала пузырек с таблетками и вытащила одну. Затем — я никогда ничего подобного раньше не видел — она проделала маленькую дырочку на конце капсулы и проглотила ее. «Так содержимое быстрее попадает в кровь, — сказала она и обернулась к Пат: — Видишь, я же говорила тебе, что я знаю, что делаю».

В тот же вечер, уже после выступления Синатры, Лоуфорды с друзьями пили в баре коктейли. Мэрилин выпила лишь один, затем извинилась перед остальными, сказав, что неважно себя чувствует и что ей нужно отдохнуть у себя в комнате. Через какое-то время Пат пошла проверить ее. Согласно ее воспоминаниям, она долго стучала в дверь, пока Мэрилин неровной походкой не подошла и не впустила ее, после чего снова упала на кровать. Она сказала, что ее тошнит. Обеспокоенность Пат выросла, и она спросила подругу, не делала ли она себе снова «витаминные уколы»... К этому времени состояние Мэрилин было просто устрашающим. Позже Пат рассказывала, что ей пришлось опуститься на колени рядом с Мэрилин, держа свою подругу за волосы, отвести ее в туалет, чтобы ее вырвало там. После этого Пат помогла Мэрилин переодеться, потому что ее белая блузка была испачкана в рвоте. Мэрилин попросила Пат выкинуть блузку в мусорный бак где-нибудь на территории, заявляя, что «люди потом будут рыться в мусоре в моей комнате».

Эти выходные оказались очень трудными для всех, кто приехал в Кал-Неву. Стаи агентов ФБР, наехавшие туда из-за присутствия Сэма Джанканы, лишь усугубили положение. Результатом недальновидного поступка Синатры стало множество вымыслов. Смешав воедино Синатру, члена клана Кеннеди, гангстера и кинозвезду, — что еще можно было получить, кроме коктейля из сплетен, слухов и намеков? Добавьте в эту смесь ФБР — с их вымышленными теориями, которые они в своих архивах подают как «факты», — и вот вам идеальный рецепт неразберихи. Поклонники Мэрилин Монро называют эти выходные «потерянный уик-энд», потому что о нем существует столько противоречивых историй, что неизвестно, что же там происходило с ней на самом деле.

Что нам известно наверняка, так это то, что Мэрилин Монро была страшно больна — и эмоционально и физически — все время, пока она находилась в Кал-Неве. Когда бы она ни оставалась одна, пусть даже на пятнадцать минут, она закидывала в рот очередную порцию таблеток, делала себе «витаминный укол» и лишь ухудшала свое состояние. Улучив момент, Пат Кеннеди Лоуфорд обыскала сумочку Мэрилин и избавилась от всех шприцов. «Она очень больна», — сказала Пат Питеру. Это было очевидно всем. Между 1 июля и 9 августа Мэрилин 27 раз встречалась со своим психиатром, доктором Гринсоном, и 13 раз с терапевтом Энглбергом.

«Фрэнк Синатра не знал, что ему обо всем этом думать, — говорил его камердинер Джордж Джекобc. — Он был очень расстроен. Да, он любил Мэрилин, но это было для него сильным ударом. Ведь она могла умереть в Кал-Неве в то время, когда он был там. Это было бы ужасно. Так что, посчитав, что он увидел достаточно, Синатра приказал: «Убери ее отсюда, и убери ее отсюда немедленно». И это все. Нам пришлось делать, что он сказал, то есть «убирать ее» оттуда. Вы знаете, у нас было нехорошее чувство. Я имею в виду, что эта женщина была больна. Но даже у такого сострадательного человека, каким был Синатра, есть предел терпения. Он не хотел, чтобы она умерла в Кал-Неве, в этом все дело».

Кен Роткоп, постоялец отеля в Кал-Неве, описывал, как Мэрилин покидала развлекательный комплекс: «Она дрожала, ее бил озноб, она выглядела очень-очень больной...»

Стейси Бейрон, также остановившаяся тогда в «Кал-Неве», вспоминала: «Я была в вестибюле и видела, как Питер Лоуфорд с одной стороны и Пат с другой практически несли какую-то женщину к выходу. Я узнала их, но я не могла определить, кто же была эта женщина, потому что ее голова свесилась на грудь и она выглядела просто невменяемой. Затем она подняла голову, и я испытала настоящий шок. Это была Мэрилин Монро. Я застыла. И стоя там с открытым ртом, я слышала, как Пат сказала Питеру: «Это все твоя вина, Питер. Это все твоя вина...» Питер ответил: «Не сейчас, Пат. Бога ради, не сейчас». Я просто наблюдала за тем, как они уходят, и думала: «Боже мой! Мэрилин Монро выглядит как смерть».

Примечания

1. Фрэнк Манкевич, сын сценариста Германа Дж. Манкевича, написавшего в соавторстве с Орсоном Уэллсом сценарий фильма «Гражданин Кейн». Они оба были награждены премией Американской академии киноискусства за лучший оригинальный сценарий 1941 года.

«Все возможно»

После того как Мэрилин Монро вернулась из Кал-Невы 29 июля 1962 года, все последующие дни она провела одна, в стенах своего скромного дома в Брентвуде, что сводит к минимуму наши шансы отследить состояние ее рассудка. Только Юнис Мюррей и ее доктора — Гринсон и Энгельберг — возможно, знали, что в действительности с ней происходит, но они не общались с ее друзьями. «После Кал-Невы Пат очень боялась, что она умрет», — рассказывала подруга миссис Кеннеди Лоуфорд. Через несколько дней после их возвращения из Невады Пат пыталась дозвониться до Мэрилин, но безуспешно. Наконец она попросила Питера съездить и отвезти ей кое-что. Пат сохранила блузку Мэрилин, испачканную в отеле «Рено», и сейчас возвращение этой блузки стало поводом проверить, что происходит с ее подругой. Таким образом, Питер заехал к Мэрилин и, как позднее было доложено Пат, «он нашел ее в более чем отличном состоянии духа». Пат ожила. Тем же вечером Пат снова позвонила Мэрилин, и наконец та сняла трубку. Сейчас она казалась отсутствующей и угнетенной, а прошло всего несколько часов после визита Питера.

Во время их беседы Пат спросила Мэрилин, что она делала целый день. Мэрилин ответила, что повидалась с доктором (не уточнив, с каким именно), и пожаловалась, что единственным человеком, с которым она общалась за весь день, была Юнис Мюррей. Но поскольку Пат знала, что ее муж провел почти час в доме Мэрилин, ей показалось довольно странным, что Мэрилин решила утаить эту информацию. Питер рассказал ей, что провел довольно много времени в гостях у Мэрилин, что они выпили по коктейлю у бассейна, он даже сказал, что Мэрилин была в «несерьезном» настроении. Однако сейчас Мэрилин рисовала картину прошедшего дня, совершенно не упоминая о Питере. Пат сказала, что знает о том, что Питер приезжал к ней, чтобы вернуть блузку, и ее смущает, что Мэрилин боится открыто рассказать об этом.

Хотя Мэрилин извинилась за то, что не рассказала Пат о визите к ней Питера, Пат было более интересно узнать, почему она решила скрыть эту информацию. Пат надавила на нее, и Мэрилин призналась, что она не хотела, чтобы Пат ревновала своего мужа к ней из-за этого визита. Это объяснение разозлило Пат, и она резко отчитала ее. Мэрилин не привыкла к подобному раздражению в голосе своей подруги. Она начала плакать и уверять Пат, что между ней и Питером ничего не было. «Я не думала ни на секунду, что что-то было, — сказала Пат, — и сейчас так не думаю — потому что ты его не привлекаешь, Мэрилин». Пат продолжала говорить, что Питер видит в Мэрилин не сексуальную женщину, а скорее обиженного ребенка. «Она сказала Мэрилин, что, по ее мнению, убежденность Мэрилин в том, что каждый мужчина хочет ее, а каждая женщина ревнует к ней — это проявление болезни, — рассказывала много лет спустя близкая подруга Пат. — Пат сказала, что Мэрилин ведет себя так потому, что в ее жизни нет ни одного значительного мужчины — ни отца, ни братьев».

Эта женщина полагала, что Мэрилин была сильно напугана словами Пат. Пат резко оборвала разговор. К сожалению, этот спор между двумя близкими подругами так и останется незавершенным. Однако, может быть, именно тогда Мэрилин решила вытащить из своего прошлого мужчину, которого она все еще называла «папой».

«Однажды, когда моя мама была в овощном магазине, раздался телефонный звонок, — сообщает Нэнси Джеффри. — Папа [Вейн Болендер] снял трубку. Это была Мэрилин. Он хотел узнать, как она поживает, ведь он слышал, что у нее были тяжелые времена. Она сказала, что все прекрасно. Странно, ведь она никогда не делилась с ним никакими своими печалями. Мои родители видели ее по телевизору и сильно расстраивались. Я думаю, они чувствовали, возможно, что ей не следовало идти в шоу-бизнес, тогда, может быть, ее жизнь была бы лучше. Где-то посередине разговора она спросила отца: «Папа, ты разочарован тем, как сложилась моя жизнь?» Он ответил ей: «Норма Джин, я обещал тебе в день твоей свадьбы, что буду всегда любить тебя — и я сдержу свое обещание до самой смерти. Я все еще люблю тебя, Норма Джин». Это все, что он рассказал мне о том разговоре, что-то в этом роде».

Тогда Мэрилин рассказала Вейну Болендеру, почему она позвонила. Она спросила, есть ли у него дома хоть какой-нибудь старый документ, который помог бы убедить Стэнли Гиффорда и его сына в том, что она действительно является их родственницей. Он сказал, что, к сожалению, у них нет таких документов. Он также попытался отговорить ее от очередной попытки связаться с Гиффордами. Он думал, что это вызовет у нее еще большее расстройство, однако Мэрилин не хотела ничего слушать. Она настойчиво утверждала, что обязательно снова поговорит с Гиффордами. В следующий раз, когда она сделает это, они ее услышат. Когда она в следующий раз сделает это, они поверят, что ее требование быть «одной из них» имеет под собой законное основание.

Конечно, до сегодняшнего дня Стэнли Гиффорд-младший и не думал, что он связан кровными узами с Мэрилин Монро, но не пройдет и пяти минут после их встречи, как он и его отец сами в этом убедятся. Даже если они не поверят, что они с Мэрилин кровные родственники, их можно было бы уговорить взять ее под свое крыло. Ведь оставалась, пусть и небольшая, надежда, что они могут понять то, что другие уже увидели: она просто женщина, которая нуждается в том, что есть у всех других людей: семья, к которой она могла бы принадлежать. Мэрилин закончила разговор с «папой» на оптимистичной ноте. «Может быть, это то, что мне нужно, — заключила она. — Возможно, если я найду моего брата, все изменится».