Меркантильное поведение

– Ну не знаю, а вдруг ты меня в закрытый БДСМ-клуб привез и собрался развращать. Или на аукцион, где продают девственниц на потеху старым извращенцам.

– Почти, садись, - из машины раздается откровенный ржач, - бля, ну у тебя и фантазия. Тебе бы книги писать.

– Подумаю над этим как-нибудь, - забираюсь в машину и закрываю дверь. Ремень безопасности не пристегиваю на всякий случай.

– Нас кто-нибудь пустит?
– Гордей жмет на кнопку переговорного устройства во второй раз. В голосе вселенская усталость. Он внутрь и сам не особенно хочет.

Раздался сигнал, дверь медленно отъехала в сторону.

– Ты куда меня привёз?

– В твоём голосе столько ужаса, что мне кажется ты бы сейчас сама в сторону БДСМ — клуба побежала или на аукцион. Причём босиком и сверкая голыми пятками, - ехидно прокомментировал Гордей, заблокировав центральный замок и ударив по газам. Явно, чтобы не позволить мне убежать.

– Гордей, - цепляюсь неверными пальцами в кожаное сиденье, - за что?

Дверь шустро за нами закрылась, отрезая любую надежду на побег. Вокруг стояли ещё машины. Штук десять. По ухоженному газону катались розовые и голубые шары. В центре стоял какой-то стенд. Вокруг него люди. С детьми. Даже с маленькими на руках. И смех, ох уж этот детский смех вперемешку с плачем. Жуть. Даже во сне мне такое не снилось.

– Что такое, Макс?

– Поехали в БДСМ - клуб, - выпаливаю на эмоциях. Дети это не мое. Вообще никогда не собиралась их заводить. Что с ними делать не понимаю. Да я даже на руках ни разу их не держала.

– Поздно, - разблокировав двери, Гордей степенно выбрался. Надел солнцезащитные очки и осмотрелся. Приветливо махнул светловолосой девушке с животиком, - Настюха, привет.

– Привет, - она расплылась в широкой улыбке, - я боялась, что уже не приедешь.

– Только я не один, - он остановился у моей двери и постучал в окно костяшками, - Макс, выходи.

– С девушкой, - беременная девушка проворно переступила через невысокую живую изгородь и подошла к нам, - показывай, - в мое окно заглянула симпатичное любопытное личико, - ух ты, какая.

– Моя, да, - Гордей повторил стук, - Макс, выходи давай. Тебе некого тут бояться.

– Ну...
– Настя оглянулась на трех нарядных девушек в сторонке, - ты же не сказал, что будешь с девушкой, так что вот....

– Привет, - я мгновенно оказалась на улице и зажмурилась от яркого солнца. Гордеем я делиться ни с кем не намерена. Он слишком идеально делает куни. Сокровище, а не мужик, до сих пор ноги подгибаются от одних воспоминаний. И мечты о повторении греют мою меркантильную феюшкину душеньку.

– Так, подарок, - Гордей обогнул машину. Открыл багажник и вытащил из него огромного медведя. К шее ленточкой оказался привязан конверт, - там на девочку.

– Папе не говори, он на сто процентов уверен, что будет мальчик, - Настя рассмеялась, - фуршет там, - она кивнула в сторону большой беседки, - пойду подруг утешать.

Девочки в платьях при виде нас с Гордеем в обнимку как-то погрустнели. А у меня в груди разлилось тепло. Гордей сказал - я его. А он значит- мой?

Божечки, я этого момента всю сознательную жизнь избегала. Это же влюблённость, не меньше. Что мне с ней делать?

– Настя, подожди, - Гордей обнял ее за локоть, - Макс тут хотела тебе что-то сказать.

– Я?
– удивлённо поднимаю брови.

– Макс, это она мне котов подкинула. В коробке из-под обуви, - отпускает глаза, изображая грусть, - прямо под дверью голодных оставила, бросила сироток. Вот...

– Оу, - смотрю на довольную Настю на лице которой ни грамма раскаяния, - красивые. И очень ласковые. Им у Гордея хорошо, - я прочистила горло, - но только он их зовет тупой и ещё тупее* (отсылка к одноименному фильму про двух друзей не обладающих большими умственными способностями). И вот я спросить хотела, а какие у котяток настоящие имена?

– Вау, - на лице Гордея появилось восхищение тем, как быстро я переобулась.

– Тупой и ещё тупее?
– Настя сложила руки над животиком. В глазах сверкнули молнии.

– Макс, пошли, - быстро подхватив меня под руку, Гордей направился к беседке, невинно улыбнувшись Насте напоследок, - я жуть какой голодный. С утра во рту только бутерброд был и ещё что-то очень вкусное, - Гордей склонился к моему ушку, пока мы дружно топали в сторону еды, - нежное и упругое. Но я не насытился, мне было мало.

Мурашки тут же побежали по телу табунами, а сердце начало сходить с ума. Я точно пропала. Мне конец.

– Мы так и не узнали имена, - вздрагиваю, - хватит зубы заговаривать.

– Иди сюда, срочно, Макс!
– плюхнувшись в беседке на диванчик рядом со столом, он нагло затащил меня к себе на колени.

– Ты что?
– шокированно тяну вниз и так короткое канареечное платье и пытаюсь вырваться.

– Вон, смотри, они на меня смотрят, - Гордей осторожно стреляет на двух девушек с другой стороны стола.
– Ту, что в розовом я знаю, она мне постоянно написывает и шлёт фотки в белье. Настя мой номер ей рассекретила, представляешь?

– Что?
– перестаю вырываться из его захвата. Вместо этого беру со стола тарелку с канапе и усаживаюсь на коленях поудобнее. Жмусь собственнически к широкой груди, подавая бутербродики с ветчиной и помидорками на шпажках.
– В белье фотки, значит. Эта курица ощипанная? У нее точно грудь не натуральная, слишком большая.

– Думаешь?
– Гордей снял со шпажки в моих пальцах еду, - ты так забавно ревнуешь, Макс.

– Соврал, да?
– возмущённо напрягаюсь.

– Это Настина сестра двоюродная. У нее сын и муж, кстати есть. Вон смотри, колечко на пальце.

– Ну ты и гад, - бормочу себе под нос и испытываю стыд. Вот же повелась. На девушку ничего не подозревающую надумала всякого. И все почему? Потому что реально ревную и соперниц неадекватно оцениваю. И что дальше? В волосы за провокационные взгляды вцеплюсь? Похоже, с меня станется.

Через час газон полностью заполняется людьми. За это время меня успевает украсть Настя. Знакомит с мужем - сдержанным, но улыбчивым Вадимом. Боже, когда он на нее смотрит и трогает беременный животик, у меня слезы к глазам подкатывают. Это так красиво и нежно. Так по-настоящему.

Родители Насти ходят тут же. Отец огромный, словно медведь и миниатюрная улыбчивая мама. Вроде и взрослые, но взгляды молодые и влюблённые.

Любовь в доме словно ключом бьёт. Объятья, улыбки, смех.

Чистые и открытые эмоции этой семьи меня обжигают. Одновременно радуюсь за них за всех и при этом стыдно, что жутко завидую. Ни в моем детстве, ни в юности и десятой доли подобной сердечности не было.

Больно. И ещё я чувствую себя чужой, самозванкой какой-то на чужом празднике жизни. А сама то я способна вот так искренне и навсегда?