Merry dancers: продолжим?
Шрифт:
Взглянув в её разгладившееся во сне лицо, он кашлянул от ударившего в нос дыма, поднявшегося над поляной, и, осторожно подхватив мать на руки, перенёсся домой — в Малфой-мэнор…
***
Сегодня, когда Аврора проснулась в мягкой кровати в их с Абрахасом спальне, она подумала, что всё пережитое — всего лишь жуткий кошмар, но страшный сон не развеялся, как и странное ощущение, что комната чуть изменилась, хоть и оставалась прежней. Немного другой оттенок стен, другие шторы на окнах и отсутствие запаха родного мужчины… Едва начавшаяся паника была отложена на потом, когда открылась дверь…
В спальню вошла женщина в строгой серой юбке до колен и такого же цвета шёлковой рубашке, её светлые волосы и голубые глаза были так знакомы…
—
— Нарцисса, — подсказала та, осторожно подходя ближе, наблюдая за реакцией Авроры. — Рада, что вы проснулись… — по вежливой, но немного наигранной улыбке было видно, что она репетировала этот разговор, однако, судя по всему, говорить было не так-то просто; скорее всего, её подослали, как единственную в семье женщину, способную как-то подготовить почву для общения и не расшатать нервы безутешной свекрови. — Люциус рассказал мне обо всём, что вы пережили… Мы вывели зелье из вашего организма, директор Дамблдор писал, что всё это произошло из-за…
— Дедушка, он жив? — выдохнула Аврора, с такой надеждой глядя на Нарциссу… но та лишь осунулась и покачала головой.
— Я действительно ничего не изменила… — она села на кровати, сдерживая подступающие слёзы и, превозмогая эмоции, тихонько спросила: — Какой сейчас год?
— Девяносто девятый, — коротко ответила Нарцисса. — Война закончилась… — Аврора напряженно сжала кулаки и, затаив дыхание, ожидала продолжения: — Тёмный Лорд повержен Гарри Поттером в прошлом году, всё закончилось…
Аврора на миг закрыла глаза, приводя мысли в порядок; из ранних воспоминаний она помнила холодноватую леди Малфой — новую хозяйку прекрасного Малфой-мэнора, но также она помнила её маленьким белокурым ангелом на руках Друэллы, младшей сестричкой рассудительной Андромеды и непоседливой капризной…
— Белла… — прошептала Аврора, сквозь проступающие слёзы, как будто лелея надежду на то, что будущее могло измениться, и её маленькая крестница не превратилась в сумасшедшую беглую преступницу.
Губы Нарциссы дрогнули.
— Погибла в битве за Хогвартс… — опечаленно ответила она, опасаясь новых вопросов, но, вроде бы, накачанная успокоительными зельями, леди Уинтер (Нарцисса ещё не знала, как обращаться к неожиданно обретённой свекрови) держится более или менее стойко, не считая чуть увлажнившихся глаз. — Вам стоит соблюдать постельный режим…
Но вместо того, чтобы встать, Аврора свесила босые ноги с кровати и с надеждой посмотрела на неё, взяв за руку.
— Скажите… — уверенным голосом начала она, но тут же осеклась. — Скажите, что с моим мужем, что с моим Абрахасом? Сколько ему лет? Где он сейчас? — будучи Луной Лавгуд она никогда не вдавалась в подробности жизни семьи Малфой и слышала об Абрахасе лишь единожды — на рождественской вечеринке Клуба Слизней, когда была там с Гарри. Драко, распинаясь перед Горацием, говорил, что его дедушка хорошо отзывался о том, как о зельеваре. Враньё. Абрахас не слишком любил Горация, его методы преподавания, да и сами зелья…
— Отец умер от драконьей оспы пятнадцать лет назад, — раздался негромкий голос появившегося в дверях Люциуса, не решающегося переступить порог комнаты.
Аврора застыла с выражением ужаса на лице; спрятав лицо в ладонях, она смотрела сквозь пальцы на свои колени.
— У него всегда было крепкое здоровье, — с горечью сказала она странным туманным голосом. — Он бы никогда не умер от такого нелепого заболевания… Это неправда…
Люциус взглядом попросил жену уступить ему место, а притаившийся в коридоре Драко неуверенно заглянул внутрь — для него, знавшего Луну Лавгуд ближе, чем знали её родители — экстраординарную девушку с Рэйвенкло, носившую пробки от сливочного пива вместо серёжек — было ещё более невероятным обнаружить в ней родную бабушку. Она так изменилась, хоть и была немного более худой и изможденной, чем на единственной сохранившейся картине, которая, к удивлению всех членов семьи, никогда не двигалась. Луна Лавгуд никак не ассоциировалась
с женщиной, сидящей возле его отца — несмотря на усталость, она была очень красивой и ухоженной, с красивыми платиновыми волосами и серыми глазами, как у него и его отца.— Сколько себя помню, у него всегда было слабое здоровье, — мягко начал Люциус, опасаясь, что его присутствие может только усугубить состояние Авроры. — Шалило сердце, но почему-то он и не думал лечиться. Колдомедики сказали, что именно оно и не выдержало…
Ей не требовалось объяснений гибели Абрахаса, Аврора знала, что это целиком и полностью была её вина. Разговаривая с таким взрослым сыном, она узнала ещё множество фактов закончившейся войны, и единственное, чему по-настоящему радовалась — была победа Гарри… Он смог уничтожить того, чьё имя она мечтала похоронить в своей памяти, его друзья выжили, хоть и не все, даже неуклюжий Невилл успел погеройствовать, уничтожив Нагайну. История о крестражах объяснила долголетие Лорда и его воскрешение. Все артефакты были уничтожены.
Люциус говорил и говорил, словно хотел выплеснуть всё наболевшее, он не испытывал чувства вины, но и постепенно смягчался по отношению к ней, а Драко, присевший на пороге комнаты на корточки, облокотившись на дверной косяк, виновато смотрел на неё, словно тогда — в Хогвартс-Экспрессе, даже не попытался остановить Пожирателей Смерти, снявших её с поезда. Или испытывал вину за попытку убийства Дамблдора, впоследствии умершего от руки Северуса Снейпа… Аврора посчитала нужным слегка приподнять уголки губ, чтобы успокоить Драко.
Несмотря на большую пропасть, разделявшую их, новая семья — семья Малфой — уже, казалось бы, смирилась с её присутствием и обещала восполнить все пробелы жизни Авроры. Вот только ей ничего не было нужно, ведь дедушка погиб, Абрахас тоже, а взрослый сын, его жена и… внук — трудно было признать подобное — вели тихую жизнь, ни с кем не общались, зализывая раны после войны. Оставались только Хагрид и Аберфорт, но этого было недостаточно, чтобы заполнить боль в ее сердце…
— Я не знаю, что это такое, но… Кажется, это принадлежало тебе, — сказал Люциус, доставая из кармана смутно знакомое, совсем недорогое украшение — то была металлическая сова из скрепленных между собой сегментов. — Когда-то… — сложно было опускать имя Лорда в этом разговоре. — Он, увидев это невзрачное украшение среди старых вещей моего отца, почему-то забрал его себе… Но он никогда не рассказывал нам после того опыта о том, кем ты была… Я хотел выкинуть… Но… — Люциус увидел в глазах Авроры тревогу; она с презрением смотрела на это украшение, даже чуть отстранилась.
— Это Его подарок, Люциус… — лишь одними губами едва слышно проговорила она. — Я никогда не носила это… Зачем Абрахас хранил эту дрянь? — она почувствовала, что еще немного и расплачется, но, больно схватив себя за предплечье, вроде бы пришла в относительную норму.
Нарцисса, всё это время стоявшая рядом, аккуратно коснулась руки мужа, призывая остановить беседу, ведь побледневшая Аврора уже держалась из последних сил. Собираясь оставить её наедине с собой, Люциус, невзирая на немного укоризненный взгляд жены, положил сову на прикроватную тумбочку, и уже на выходе из комнаты его окликнула мать:
— Люциус… — вздрогнув от звука собственного имени, он обернулся. — Если ты не сможешь простить меня… Пожалуйста, постарайся понять…
Он не ответил, а лишь кивнул и, подтолкнув не спускающего с неё взгляда Драко, вышел из комнаты, следом за ним вышла Нарцисса, осторожно закрыв за собой дверь. Аврора так и осталась сидеть на кровати, наблюдая за лежащей на тумбочке совой с крупными ониксовыми глазами. Ничего не значащая вещь не должна была принести страданий, ведь никогда не считалась ценностью. Несмелые пальчики коснулись прохладного металла и прошлись по выпуклой резьбе, но внезапно Аврора отпрянула, почувствовав странную вибрацию, ускоряющийся барабанный стук, исходящий будто бы изнутри вещицы ожившей, точно заведенное сердце…