Мёртвая шестерёнка

Холодный свет люм-панелей показался пылающим пламенем, и Эннифер прикрыла даже те небольшие щёлочки между веками, которые смогла открыть, борясь с собой. Вроде бы это были "Дары Омниссии", Но большинство лазаретов похожи, особенно на космических судах. Хотя, откуда здесь взяться другому судну... Монотонный напев, сначала нравившийся Райт, а потом начавший её раздражать, прекратился, и она услышала хриплое дыхание. Человек, находившийся совсем рядом, шумно дышал, словно собираясь с силами или решимостью.

– Мадам?
– донеслось до неё.

"Ландау?!
– Райт дёрнулась бы, если бы могла. Но сейчас она только промычала что-то неопределённое, и надеялась, что после всего пережитого, её тело не станет проявлять каких-то соматических реакций в виде покраснения кожных покровов лица.

– Какого хера Селена положила нас в одном боксе?" Но внутри она ощутила некое незавершённое чувство, которое раньше переживала крайне редко. Ей было приятно, что рядом с ней находился командир наёмников. Интрига совместного пребывания беспокоила, но загадочность этого человека подстёгивала пользоваться любой возможностью переброситься парой слов даже здесь. Иногда лазареты раскрывают такие тайны, каких пациенты и сами в себе не подозревали.

– Мадам, это Генри, - голос Ландау звучал не совсем внятно и довольно странно. Словно наёмник выпил смесь спирта, афродизиака и местной анестезии.
– Вас только недавно привезли после операции, поэтому не пытайтесь двигаться. Я очень рад видеть, что вы в порядке.

"Рад он меня видеть, - проворчала Энн про себя. Ей было приятно. А слова про операцию объясняли отсутствие боли и невозможность пошевелиться. Впрочем, голову она повернуть могла. Кажется.
– Ландау, надеюсь, тебя заштопали. Потому что иначе я самолично тебя порву на несколько частей".

Энн снова открыла глаза, заслезившиеся от резкого света. Повернув голову с хрустом усиленных аугметикой шейных позвонков, она с трудом сфокусировала взгляд на койке справа от себя. Мутные силуэты светлых оттенков медленно обрели чёткость и резкость. Всегда спокойное лицо Генри, заросшее недельной щетиной, показалось ей замечательным зрелищем. Несмотря на то, что выглядел он не очень здоровым, и был перевязан от затылка до плеч. Бинты уходили и под простыню, но сильных повреждений заметно не было. Синяки под глазами, плавно сливающиеся с остальными ссадинами, и залитые медицинским клеем мелкие порезы на коже вряд ли могли ослабить наёмника так сильно. Хотя Энн ещё не видела того, что под бинтами. Мысль о том, что это было бы, пожалуй, интересным зрелищем, заставила её некоторое время перебирать возможные варианты. От аугментации части конечностей до замены каких-то внутренних органов. Но вот об этом она поговорит с наёмником уже в другом месте и в другое время, чтобы выяснить эффективность его, как боевой единицы и возможного партнёра для скрытого проникновения в различные культы, которые управляются аристократией. Ужасная мысль, что теперь придётся ходить на приёмы с Салливаном, заставила Райт поперхнуться.

– Всё в порядке, мадам, - поймал её взгляд Генри, и едва заметно улыбнулся краешками губ.
– Ничего такого, что не зажило бы за пару недель. О самом серьёзном Селена и медикусы позаботились в начале, ещё до вашей первой операции. Заживёт, не беспокойтесь.

– Первая, кхе, операция?
– Райт с трудом вытолкнула слова распухшим языком между пересохших губ.
– Кха... Кхе... Сколько всего было?

Генри выпростал руку из-под простыни, и взял с металлического столика между их кроватями небольшую ёмкость с трубкой. Поднеся её ко рту Райт, он указал взглядом на трубку, и Эннифер с благодарностью ухватила мягкую поверхность, ощущая, как в горло полилась прохладная, благословенная и живительная вода, показавшаяся ей вкуснее самых изысканных вин и редких соков. Смоченное горло заныло, но уже через минуту Райт благодарно прикрыла глаза, и наёмник убрал воду на тумбочку.

– Девять, мадам, - с немного виноватым видом ответил он.
– Этот металлический ублюдок очень сильно поломал вас, а магос решила, что такого шанса заменить кости на более прочные ей в ближайшее время не представится. Слишком мелкие осколки. Слишком большое время на восстановление. И куча умных слов вдобавок.

Ландау потянулся левой рукой к кровати Энн, и она ощутила прикосновение к коже руки. Слабое, но тем не менее. "Интересно, я смогу двигаться? А когда?
– подумала она, вспоминая то, что знала про анестезию. Получалось не очень.
– Чёртова Селена".

– Я предвижу следующий вопрос, мадам, - вернув под простыню руку Эннифер, свесившуюся с кровати, произнёс Генри.
– У нас очень много раненых, потому медотсек отвели для самых тяжёлых, и для нас с вами. Остальные лежат даже в коридорах. Кадианцы пострадали сильно. Селена начала операции по замене наиболее изношенной аугметики.

– Корабль в порядке?
– невпопад спросила Энн, внимательно разглядывая заплывшие синяками глаза Ландау. Тот сделал вид, что смутился.

– Мы вышли на стационарную орбиту и ждём, пока доставят новый реактор, - сказал он.
– Старый пришлось катапультировать через несколько часов после сражения, оболочка начала трескаться. В целом, фрегат в порядке, насколько я слышал.

"Не считая нескольких десятков новых отверстий в броне, но это такие мелочи..." - едва слышно прозвучали мысли командира наёмников, и Райт улыбнулась. Её дар псайкера понемногу оживал.

– А как насчёт противников?
– задала она очередной вопрос. Ландау довольно долго молчал. Возможно, он собирался с силами, но Райт думала, что он просто не желает лишний раз её оповещать и приносить плохие новости.

– Уничтожены все, кто был на нашем судне, - сказал он.
– Как и почти половина солдат Империума, - не стал лгать Генри. Энн отчётливо скрипнула зубами. Не смотря на победу, внутри осталось горькое чувство потери.

– Руфус?
– шепнула она, уже не в силах открыть глаза. Ландау промолчал.

– Генри?
– позвала она.

– Селена делает всё возможное, мадам, - ответил наёмник, - но он провёл достаточно времени в безвоздушном пространстве, пытаясь нанести наибольший урон тому сраному ублюдку, которого подвесили на магнит перед сбросом и уничтожением.

Райт хотела бы, наверное, заплакать, но понимала, что это глупо, невозможно и недостойно инквизитора. Ландау, явно ощутивший её настроение, вздохнул и снова поправил простыню на инквизиторе, подтянув до самого подбородка.

Дверь бокса отъехала в стену, и через невысокий комингс перешагнул лейтенант Клондайк, отстраняющий в сторону верещащего и размахивающего манипуляторами медицинского сервитора. Оставив конструкта за дверью, кадианец утёр выступившие на лбу капли пота, и церемонно поклонился Эннифер. Ландау сверкнул взглядом, но ничего не сказал.

Лейтенант выглядел немного помятым, и на его лице прибавилось шрамов, сейчас воспалённых и багровых. Но инквизитор подумала, что на фоне всех остальных он выглядит неплохо.

– Мэм Райт, - кадианец помялся, словно испытывал стеснение, но потом вздохнул и выпрямился, встав почти по стойке смирно.
– Госпожа инквизитор! Я сейчас скажу от всех своих солдат. Мы решили присягнуть вам на верность, и остаться служить с вами, мэм. Вы трижды доказали, что можете и должны командовать нами. С таким полководцем во главе, и такой поддержкой за спиной мы можем вырвать даже хвост у Абаддона!

Ландау старательно удержал серьёзное выражение на лице. Всё-таки, его тоже уважали выходцы с Кадии, и портить отношения с ними было неосмотрительно. Но внутри командир наёмников чувствовал, что неловкие и излишне пафосные слова кадианца, привыкшего сражаться, а не говорить, вызывают не только желание улыбнуться, но и уважение. И второго было больше. "Если бы мадам знала, как редко кадианцы приносят присягу верности, - подумал он, но вспомнил Хасселя и его солдат.
– Хотя она знает. Но такие слова эти суровые воины говорят ещё реже".