Мёртвая зона

На лужайке перед домом воцарилась мертвая тишина. Все смотрели на Джонни, потому что это случилось снова. Они разглядывали его, как медсестры в больнице. И журналисты. Как глазеют вороны, сидящие на проводах. Все стояли, держа бокалы с вином и тарелки с салатом, и таращились на него, как на странную аномалию. Будто он вдруг расстегнул брюки и продемонстрировал то, что принято скрывать.

Его затошнило. Захотелось убежать и спрятаться ото всех так, чтобы никого не видеть.

– Джонни! – Роджер обнял его за плечи. – Пойдемте в дом. Вам лучше прилечь…

Издалека послышались раскаты грома.

– Что такое «Кэти»? – хрипло спросил Джонни, не позволяя увести себя. – Это не частный дом, потому что там есть таблички с надписью «Выход». Что это? И где?

– Неужели вы не можете увести его отсюда? – закричала мать Пэтти. – Он снова пугает ее!

– Пойдемте, Джонни.

– Но…

– Пойдемте!

Джонни увели в гостевой домик. В наступившей тишине гулко разносились звуки шагов на гравиевой дорожке. Едва он скрылся из виду, как собравшиеся загудели, взволнованно обсуждая случившееся.

– Где находится «Кэти»? – снова спросил Джонни.

– Удивительно, что вы спрашиваете об этом. Все остальное, похоже, вам известно в деталях. Бедная Пэтти Строн так перепугалась, что упала в обморок.

– Это в мертвой зоне, поэтому я не вижу. Так что такое «Кэти»?

– Давайте сначала зайдем в дом.

– Я не болен!

– Но явно перенервничали.

Роджер говорил мягко и ласково, как с душевнобольным. Джонни стало страшно, и в висках застучала кровь, предсказывая надвигающуюся боль. Усилием воли Джонни заставил ее отступить.

Они поднялись по ступенькам в гостевой домик.

2

– Вам легче? – спросил Роджер.

– Что такое «Кэти»?

– Это очень модный ресторан в Сомерсворте. В нем традиционно устраиваются выпускные балы. Бог знает почему. Не хотите таблетку аспирина?

– Нет. Не пускайте его туда, Роджер. Туда ударит молния, и начнется пожар. Там все сгорит дотла!

– Джонни, – заметил Роджер Четсворт, – вы просто не можете этого знать.

Сделав маленький глоток воды со льдом, Джонни поставил стакан – его рука дрожала.

– Вы сказали, что навели обо мне справки. Я полагал…

– Да, это правда. Но вы делаете неправильный вывод. Я знал, что вас считают ясновидящим, медиумом или кем там еще, но мне нужен был не медиум, а репетитор. И вы отлично справились со своей работой. Что до меня, то я не вижу особой разницы между хорошими экстрасенсами и плохими, потому что не верю в это. Не верю, и все!

– Выходит, я – лжец?

– Вовсе нет, – возразил Роджер все тем же мягким и тихим голосом. – У меня на фабрике в Сассексе есть один бригадир, который ни за что на свете не станет прикуривать третьим от одной спички, но от этого его профессионализм не страдает. У меня есть очень верующие друзья, и хотя я сам в церковь не хожу, мы все равно дружим. Ваша убежденность, что вы способны заглянуть в будущее или увидеть что-то на расстоянии, не повлияла на мое решение нанять вас… Точнее сказать, перестала иметь значение, как только я решил, что это не помешает вам добиться успеха с Чаком. Я оказался прав. Но я не верю, что Чак сгорит сегодня ночью, как не верю и в то, что луна на небе – это сырный круг.

– Выходит, я не мошенник, а сумасшедший, – сказал Джонни, понимая, что замечание его неуместно. В своих письмах Роджер Дюссо и ему подобные утверждали, что Джонни – шарлатан, но Четсворт расценил его поведение как проявление комплекса Жанны д’Арк, то есть комплекса самопожертвования.

– Тоже нет, – возразил Роджер. – Вы – молодой человек, переживший ужасную аварию. Вы выкарабкались и вернулись к жизни вопреки всем прогнозам, заплатив, судя по всему, ужасную цену. Я не люблю распространяться на подобные темы, Джонни, но если кто-то из оставшихся на лужайке, включая мать Пэтти, позволит себе сделать скоропалительные выводы, им недвусмысленно объяснят, что лучше помалкивать о том, в чем ничего не смыслишь.

– «Кэти»… – пробормотал Джонни. – Откуда же я узнал это название? И то, что это не частный дом?

– От Чака. На этой неделе он часто говорил о предстоящей вечеринке.

– Но не со мной.

Роджер пожал плечами:

– Может, он сказал что-то Шелли или мне, а вы были недалеко и услышали. Это отложилось в подсознании. А потом в нужный момент всплыло…

– Верно. Все, что не укладывается в рамки нашего понимания мироустройства, тут же списывается на подсознание, не так ли? Бог двадцатого века! Сколько раз вы сами, Роджер, поступали вопреки голосу разума и здравого смысла?

В глазах Роджера что-то промелькнуло, а может, Джонни так показалось.

– Вы связали воедино молнию с надвигающейся грозой, – пояснил он. – Неужели сами этого не видите? Это же так про…

– Послушайте! Я повторю медленно. В это здание ударит молния, и оно сгорит. Оставьте Чака дома!

О Господи, головная боль возвращалась. Подкрадывалась, как тигр. Джонни поднес руку ко лбу и потер его.

– Джонни, вы слишком близко принимаете это к сердцу.

– Оставьте его дома!

– Я не могу принимать решения за Чака. Он свободный человек, белый, и ему исполнилось восемнадцать.

В дверь постучали.

– Джонни?

– Входи, – сказал Джонни, и в комнату вошел встревоженный Чак.

– Как ты? – спросил он.

– Со мной все в порядке. Голова разболелась, но это ерунда. Чак… пожалуйста, не ходи туда сегодня вечером. Прошу тебя как друга. И не важно, одного ты мнения с отцом или нет. Послушайся меня. Пожалуйста!

– Никаких проблем, приятель! – радостно воскликнул Чак, опустившись на диван и поддев ногой маленькую скамейку. – Пэтти не затащишь туда никакими коврижками. Ты здорово ее напугал!

– Жаль, что так вышло. – Джонни с облегчением вздохнул. – Мне жаль, и вместе с тем я ужасно рад.

– У тебя было видение, да? – Чак посмотрел на Джонни. – Я почувствовал это. Неприятное ощущение.

– Да, иногда люди чувствуют это. Насколько я могу судить, довольно мерзкое ощущение.

– Я не хотел бы испытать его вновь, – подтвердил Чак. – Но послушай… Это место ведь не сгорит на самом деле?

– Сгорит, так что держись от него подальше.

– Но… – Чак взволнованно посмотрел на отца. – Ресторан целиком снят для выпускного вечера, и там соберутся все выпускники. Школа только «за». Это намного безопаснее, чем двадцать – тридцать вечеринок в разных местах и пьянок на проселочных дорогах. Там соберется… Там будет не меньше двухсот пар! Пап…