Мертвец Его Величества Том 2

С этим вопросом девушка пришла к Личу.

— О, это очень просто, — не отрываясь от каких-то рисунков охотно отвечал Лич. — Сначала работало общественное порицание. Когда здесь была только группа крестьян, мы все с ними были на равных, у меня ничего нет, кроме этих стен, у них тоже. Все работали, чтобы построить дома, вспахать поля, сшить одежду. Если бы кто-то из них развалился на травке, чтобы поплевать в небо, такого ждала практически самая страшная кара. Порицание друзей, товарищей и соратников. Почему мы работаем, а ты прохлаждаешься? Ты прямо нам в глаза говоришь, что плевал на нас и хочешь жить за наш счёт?

— Я таких встречала, — пожала плечами Алиса, — Порицание не очень на них работало.

Арантир кивнул:

— Конечно. Однако просто быть ленивой задницей, когда ты не видишь лица тех, кого эксплуатируешь, не спишь с ними в одной комнате, не ешь с ними из одного котла. А откровенных уродов, у которых совести нет даже в зачаточном виде, достаточно хорошим пинком под зад выставить вон. У нас пара таких была. Такое решение не подходит в глобальном масштабе, если экстраполировать даже на масштаб города, но в небольшой общине — легко.

— Да, но так было раньше. Сейчас у тебя полно людей! И это не крестьяне, там полно торговцев! А эти за деньги держатся крепко. Обычно держаться!

И вновь Арантир кивнул:

— Конечно, но деньги — всего лишь ресурс, средство достижения цели либо получения каких-либо благ. Что будет, если все блага будут доступны просто так? Причём, что очень важно, не просто угол под шкурой и крынка постного супа с хлебом, а такие блага, на которые ты даже рассчитывать не мог? Более того, точно знал, что тебе этого не получить?

Лич оторвался от своей работы и заглянул в глаза девушки.

— Человеку, на самом деле, нужно не так много. Ему всего лишь нужно, чтобы жить было комфортно и приятно, а ещё безопасно. И, как ни странно, совсем необязательно носить дорогие золотые украшения, одеваться в дорогие шкуры и ткани и кушать с золотых тарелок золотыми приборами. Можно и так, если есть, кому своим смешным богатством похвастаться.

Арантир вернулся к работе.

— Я дал людям другой пряник, вместо условного «богатства». Интересную жизнь. Интересные задачи, интересные условия, интересные цели. У тебя мечта? — он снова поднял на неё взгляд, даже оторвался от работы и облетел стол. — А лучше любимое занятие? Вышивка? Рисование? Пение? Представь, что можешь заниматься любимым делом, вот просто, без всяких рамок и ограничений. Умеешь вышивать, и тебе это нравится? Отлично! Будешь швеёй, причём можешь хоть одежду делать, хоть детские игрушки. Только одно условие — этому должно быть применение. И ты не представляешь, какой кайф получают наши швеи, когда к работникам приходят и искренне благодарят за сделанные вещи.

Аранти щёлкнул пальцами.

— Гениально и просто. Самая лучшая награда — признание! Чтобы вот все твои знакомые вышли и сказали, какой ты молодец и как всем нравится твоя работа. И вот: повара делают вкусную еду, кузнецы, певцы, музыканты, все они делают то, что хотят делать, что им нравится. За труд их хвалят, работой восхищаются, каждый день самолюбие чешут, искренне, за заслуги! — Арантир развёл руками. — Я вообще никого ни к чему не принуждаю. Никого не заставляю что-либо делать. Да, даю указания, но только потому, что человек сам готов и рад мои указания выслушать и выполнить. Так зачем простые и понятные взаимоотношения осквернять такой глупостью, как деньги?

Лич отрицательно покачал.

— Нет. Повар должен знать, как приготовить вкусный суп, а не как его продать подороже, подешевле купив продукты. Если бы мы работали за деньги, три наших гостиницы из четырёх закрылись, потому что хозяин четвёртой, как самый ушлый, переманил всех клиентов. А сейчас они соревнуются, кто вкуснее приготовит пирог. В первом случае три человека из четырёх разоряться и не смогут заниматься любимым делом, а четвёртый, оставшись без конкурентов, сможет снизить качество, потому что гости всё равно придут к нему, ибо более некуда. И что? Какой вариант лучше, по-твоему?

Алиса медленно кивнула, однако у неё было что возразить.

— Но это же тратит ресурсы. Они должны быть убыточны!

Арантир отмахнулся:

— Даже если бы были — это не имеет значения. А не убыточны они по одной простой причине, милая Алиса. Скелеты. Знаешь, сколько стоит строительство таверны? Сколько стоят продукты? Сколько стоят дрова, что горят в печах?

Девушка задумалась и поняла, что таких пометок вообще не было в документах.

— Ну… Нет…

Арантир победно поднял палец.

— Они не стоят ничего. Понимаешь? Ни-че-го, — раздельно произнёс Лич. — Совсем ничего. Всё это обеспечено скелетами. Если бы в поле трудились крестьяне, мне либо пришлось им платить, либо обеспечивать всем необходимым, и у еды появилась цена. А так… Немного моего внимания и работа десятка человек, разбирающихся в том, что и как делать с землёй. То есть сами они в земле почти не ковыряются, выступая консультантами. Что там дальше? Дома? То же самое, строили скелеты. Дрова — снова ничего не стоят. И так далее.

Алиса снова почувствовала, как в голове что-то проясняется.

— Но! Так не может быть! Не может зерно ничего не стоить!

— Это очень просто, моя леди. Стоимость имеют не сами зёрна, а труд. Вот представь, ты хочешь, например, грибов. У тебя два варианта, либо найти грибника и купить у него, потому что он сходил в лес, собрал и принёс тебе. Либо… Сходить самой и получить те же грибы бесплатно, — Арантир щёлкнул пальцами. — Ты платишь грибнику не за грибы, а за его работу. За затраченные им усилия и время.

Алиса не нашла более аргументов. Вернулась к своей работе и продолжила погружаться в дела. Основной её обязанностью стало отслеживание того, как расходуются общедоступные фонды. Не в том смысле, на дело идут материалы или в чей-нибудь ушлый карман, а за самим расходом, чтобы знать — чего нужно добавить, что залёживается, а что более неактуально.

Второй обязанностью было распределение. Когда, как называл Арантир, «производственные мощности» давали какой-то новый продукт, требовалось оповестить об этом и раздать желающим новую штуку. Алиса мало что понимала в простых бытовых вещах, дворянка, она никогда в своей жизни даже ничего не готовила. Зато знала, у кого можно поинтересоваться. Одна из кухарок, как раз работавшая на крепость, а не на трапезные заведения, отвечала на вопросы, и Алиса узнавала, что за новая скалка поступила на кухню и чем отличалась от старой.

На пару часов Алиса была потеряна для мира, словоохотливая кухарка, вместе с остальными тружениками кухни, расписывали, как удобно всё устроено, сколько у них всякой кухонной утвари на все случаи жизни. Показывала механические венчики, как ручные, так и большие, с ножным приводом, если нужно сразу целую бадью теста месить. Мясорубки, тёрки, кромсалки, строгалки и тому подобное. И вся эта утварь сразу выделялась исполнением. Металл, много металла, и механика, всё казалось простым и сложным одновременно. По словам работников кухни, все эти приспособы облегчали работу, превращая труд в удовольствие.