Мертвое озеро

– - Ах, не рано ли? не принять ли вам успокоительных капель?
– - возражала Зина.

– - Читай, читай скорее!
– - повелительно перебила Наталья Кирилловна и уселась в креслы.

Зина робким голосом прочла письмо.

Наталья Кирилловна вспылила страшно; она надавала Насте разных эпитетов и грозилась ее наказать, как наказывают маленьких детей.

– - Бежать из моего дому! каково?! Послать сейчас же за отцом ее. Я ему покажу, до чего он баловством довел свою дочь. Бежать! да куда же она, дура, хотела бежать?

– - Не знаю-с!.. верно, Гришенька…

– - Говори! ты, верно, знаешь, что-нибудь.

Зина потупила глаза и робко произнесла:

– - Я, право, часто ей выговаривала, но… мне самой было стыдно.

– - Говори складней!
– - крикнула Наталья Кирилловна.

Зина плавно сочинила на Настю целую историю: будто бы Настя намекала ей, что она, если захочет, будет своя в доме, а не воспитанница.

Наталья Кирилловна, как бы пораженная какой-то ужасной мыслью, потребовала, чтоб письмо Насти было прочтено во второй раз. Зина, желая нанести своей подруге окончательный удар, прибавила от себя фразу, которая так взбесила Наталью Кирилловну, что она вскочила с своих кресел и стала ходить по комнате, делая страшные угрозы.

– - А-а-а! Нет, много слишком возмечтала! я ее заставлю мыть полы в доме. А ты! ты что глядела? а? ты жила в одной комнате с ней? а?

Зина никак не ожидала, чтоб Наталья Кирилловна возмутилась до такой степени.

Старуха приказала позвать Ивана Софроныча и готовилась объявить при нем наказание его дочери.

Приживалки горели от нетерпения узнать, чем кончится история, и спорили о том, какое наказание определит Наталья Кирилловна.

– - Я бы на ее месте за такое поведение просто-запросто положила бы да…-- говорила Ольга Петровна.

– - Будь она у нашей матушки, она так и сделала бы. Уж вот как строга была! Бывали и мы молоды, а ничего такого не случалось!
– - говорила приживалка с зобом, мотая головой.

– - А вот я как была молода, так на мужчин боялась глядеть,-- подхватила другая.

– - Ну да, кажется, в прежние времена девушки стыдливее были,-- заметила третья.

Иван Софроныч радостно бежал на призыв, думая, что, верно, Наталья Кирилловна сняла с него оковы и позволила ему повидаться с дочерью.

Все собрались в залу, выходящую на террасу. Наталья Кирилловна сидела на своем кресле, строгая и угрюмая. Зина, слегка бледная, стояла возле и тревожно глядела на всех. Гриша мрачно стоял у окна: он знал характер своей тетки и страшился за бедную Настю.

Иван Софроныч вошел в залу, раскланиваясь со всеми. Его поразило выражение лиц Гриши и Зины. Лицо Зины давно уже служило термометром, безошибочно определявшим состояние духа хозяйки. Наталья Кирилловна, не отвечая на поклон Ивана Софроныча, приказала привести Настю.

Иван Софроныч сконфузился; ему стало что-то неловко; на кого он ни глядел из приживалок, все как-то странно улыбались.

Ольга Петровна ввела Настю в залу. Увидев отца, Настя кинулась к нему; но он отступил назад, воскликнув:

– - Настенька! Настя!

Иван Софроныч с ног до головы осматривал наряд дочери, которая отчаянно зарыдала.

– - Настя, что это значит?
– - весь дрожа, спросил Иван Софроныч.

– - Что это значит! а то, что она так будет ходить, пока не исправится,-- сказала Наталья Кирилловна.

– - Что ты сделала?
– - воскликнул Иван Софроныч.

– - Я не знаю!
– - рыдая, отвечала Настя.

– - Боже мой! Ах, скажите, какая дерзость! она еще запирается!
– - воскликнули приживалки.

Ольга Петровна, давно жаждавшая говорить, передернув ушами, сказала:

– - Если бы у нее был хороший отец да не потакал бы ей, он бы не стал и говорить с такой дочерью.

– - Что ты сделала? говори!
– - запальчиво повторил вопрос свой Иван Софроныч.

– - Я не знаю, за что на меня надели это платье!
– - громко отвечала Настя.

– - За что? а я вот ему покажу!
– - возвысив голос, сказала Наталья Кирилловна, и, обратись к Зине, она прибавила: -- Подай письмо старому баловнику!

Зина объявила, что оно осталось в спальне, сначала обшарив карманы своего передника.

– - Ну, пошла, принеси!
– - сердито отвечала Наталья Кирилловна и обратилась к Ивану Софронычу, на лице которого показались крупные капли поту; он так переминался, как будто ему трудно было стоять на ногах: -- Я призвала тебя полюбоваться на твою дочь. Она стоила бы, чтоб ее выгнали из дому, потому что она не только Зине, но и горничным моим может подать дурной пример.

– - Скажите, ради бога, скажите скорее, что могла сделать моя Настя?
– - умоляющим голосом произнес Иван Софроныч.

Зина в ту минуту вошла в залу и объявила, что письма не нашла.

Наталья Кирилловна вспылила, выслала ее искать его и, обращаясь к Ивану Софронычу, допрашивавшему свою дочь, что она сделала, грозно крикнула, оскорбленная недоверчивостью его:

– - Она негодная девчонка,-- довольно с тебя!

– - Она моя дочь, и я хочу знать, в чем ее обвиняют,-- с неожиданной смелостью возразил Иван Софроныч.

– - Как? я наказала твою дочь, а ты вздумал у меня требовать отчета?.. Да я не такое еще придумаю ей наказание.

Настя вскрикнула и кинулась к отцу. Гриша тоже подошел к Ивану Софронычу, который сел на стул и, помолчав с минуту, тихо сказал:

– - Господи! скажут ли мне всю правду?

– - Расскажите ему всё, что дочь его делала у меня в доме!
– - произнесла Наталья Кирилловна, и приживалки радостно объявили отцу, что его дочь вешалась на шею Грише и хотела бежать из дому.

Иван Софроныч, как бы пораженный громом, зажал уши и, схватив Настю за руку, в отчаянии сказал:

– - Настя, неужели всё это правда? скажи.

– - Это чистая ложь!
– - громко и твердо произнес Гриша.

Наталья Кирилловна вскочила со стула, выпрямилась и с минуту не могла ничего сказать. Иван Софроныч тем временем жал руку Грише и твердил:

– - Спасибо: вы сняли камень у меня с груди.

– - А, вы заодно!
– - воскликнула Наталья Кирилловна.-- Так вот почему ты прикидывался, что не понимаешь, что я тебе говорю! Да как ты смел вбить себе в голову такие дерзкие мысли?

Наталья Кирилловна пришла в сильный гнев.