Мертвые бродят в песках
Шрифт:
– До Акбалака сварится, долго ли… А ведь Акбалак приходится зятем нашему Караою. Он уже давненько гостит у дочери, а мы с тобой так и не удосужились пригласить его к себе. Или ждали, когда ты ногу сломаешь? – насмешливо спросила Корлан.
– Ах ты горе мое! – развеселился Насыр. – А я-то все думаю, чем я Аллаха прогневил? А это Корлан захотелось пригласить Акбалака, да ничего умнее она не нашла, как пожелать муженьку вывихнуть ногу…
Насыр туго затянул повязкой распухшую щиколотку, поднялся и стал молиться. К тому времени, когда Бериш с Акбалаком появились на пороге и Корлан, приохивая,
– Акбалак сбросил с себя дождевик, скинул сапоги – саптама – и после обычного приветствия прошел на почетное место.
Вчера накоротке, под проливным дождем, Насыр не успел разглядеть старого жырау, хотя и показалось ему, что тот заметно сдал. Сейчас Насыр, вглядевшись в его лицо, понял, что мимолетное ощущение не обмануло его. Щеки Акбалака были впавшими, не было в глазах жырау прежней живости, и весь он, некогда стройный, теперь выглядел явно уставшим от бремени жизни. Однако бодрость не покидала Акбалака.
– Хорошо быть муллой, – пошутил он, – да только кости становятся хрупкими как мел.
Попросил Бериша принести теплой воды и полотенце. Дважды, очень тщательно, намылил руки, смыл пену, насухо вытер и долго смазывал их курдючным жиром.
Всю предыдущую ночь боль в ноге сильно мучила Насыра. Тогда-то и вспомнил он про Акбалака, про то, что тот тоже умеет лечить.
Наутро он послал Бериша за старым жырау. Акбалак тем временем подсел к Насыру.
– Я уже оседлал верблюдицу, собираясь в дорогу, как прибежал твой внук. Пришлось отложить отъезд. – Он стал осторожно ощупывать щиколотку. – А надо бы мне поспешить.
Дождю не видно конца. Я уж думаю, не смыло ли водой мой дом?
Акбалак неспешно стал втирать жир, поглаживая вывихнутый сустав. Насыр, следя за его действиями, сказал:
– Бог отблагодарит тебя за твою доброту…
– О каком ты Боге говоришь? – отозвался Акбалак. – Если о том самом, которого мне довелось узнать в жизни, то от этого ничего не дождешься. – Акбалак хмыкнул.
– Ака, ты до сих пор не перестаешь дерзить ему, – заметила Корлан, поворачиваясь к жырау, – а ведь стоишь одной ногой в могиле…
– Э, дорогая Корлан. По крайней мере, я искренен. Если бы что-то хорошее перепало мне от него за мои прожитые восемьдесят восемь лет – стал бы я это отрицать? Грешно в мои-то годы лгать, а тем более сидя за дастарханом моего уважаемого брата Насыра.
– Благодаря моим молитвам, – сказал Насыр, – уже неделю подряд идет этот спасительный дождь. Совсем уже скоро он растопит снега на вершинах Пушты, а Дарья принесет эту воду в море. На северных берегах моря есть подводные родники, дождевая вода обязательно размоет солончаки, и пресная вода родников хлынет в море. Помнишь, что говорил ученый человек Славиков? Только благодаря этим родникам и горной воде, которую несли впадающие реки, море всегда было полноводным, славилось красой и богатством на всю казахскую степь! Мулла Насыр произнес все это с нескрываемой горечью. С другой стороны, ему было досадно, что мало кто верит, что именно он, Насыр, своими неустанными молитвами выпросил у Бога этот сильный, небывалый дождь.
– Как ты думаешь, – обратился он к Акбалаку, – если бы не мои молитвы – откуда
бы взяться такому дождю?Акбалак горячо возразил:
– И думаешь, что он, в самом деле, существует этот твой Бог? Объясни-ка мне тогда: зачем ему было надо до такой степени иссушить море? Если б был у него ум – он давно бы дал второе рождение нашему Синеморью!
– Я молился! – упрямо возразил Насыр. – Вот и услышал он мои молитвы…
– Твои молитвы! – замахал на него жырау руками. – Если он есть, то почему он так не по-божески поступает с нами? Ты сам помнишь время: были эти берега многолюдными, богатыми.
Теперь люди покинули насиженные, родные места. Что осталось от нашего Синеморья – ты видишь сам. Остались песчаные горы да голая степь, тощая рыба солонее соли да нищий народ… А ведь было время: люди с песнями катались на лодках, переезжая из аула в аул в праздники! Теперь они разбежались по всему Казахстану. И Бог твой не видит этого? Или не своими руками он вершит это?
Больно было старцу говорить такое: он высказал все, о чем он долгие годы думал. И слова жырау той же болью отзывались в сердце Насыра.
– Клянусь тебе, – воскликнул Насыр, – буду молиться день и ночь, и даст Аллах второе рождение Синеморью!
– Хорошо бы так случилось. Мне-то не придется увидеть этого счастья – пусть хоть наши внуки доживут до этих дней.
Спорили Акбалак с Насыром на эту тему давно, теперь Акбалаку не хотелось раздражать Насыра. Поэтому так примирительно прозвучали его последние слова.
Тут загрохотал гром, яркая молния высветила жилье Насыра. Утихший было к полудню дождь припустил вновь.
– Такая молния может что угодно расщепить… – задумчиво проговорил Насыр.
– Лишь бы человека не задела… – Акбалак продолжал за разговором втирать жир. Он массировал ногу Насыра легкими нажимами на опухоль. – Эй, Бериш, найди-ка в моем хорджуне две дощечки да принеси их сюда… А ты, мулла, потерпи еще чуть-чуть: что уж делать, кости-то немолодые…
Действительно, Насыру стало больно. Он, морщась, попросил Акбалака:
– Да не жалей ты жира, втирай еще…
– Э, Насыр! Теперь нас хоть купай в этом жиру, а легче уже не будет. Придется терпеть. – В голосе Акбалака была строгость.
– В потемках лет не разобрать, мои ли кости постарели или твои пальцы задеревенели, – пошутил Насыр, но тут же вскрикнул от острой неожиданной боли – даже слезы навернулись ему на глаза. – Ака, кажется мне, что кость встала на место…
Акбалак еще раз прошелся пальцами по щиколотке, кивнул:
– Ты угадал, кость на месте.
Он взял дощечки, которые держал перед ним Бериш, приложил их с обеих сторон к щиколотке и туго скрепил чистой тряпкой.
– Через недельку будешь скакать как молодой…
Смыл с рук жир, тщательно, не спеша промыл нож и сунул его в чехол на поясе.
День прошел в разговорах, а когда сели ужинать, Акбалак спросил о Кахармане.
– Пока живет в Семипалатинске, – торопливо ответила Корлан, опережая мужа.
– Да, – кивнул Насыр, – пока еще в тех краях.
– Руководит чем-нибудь?
– Нет, в начальники его что-то не тянет, – опять ответила Корлан, со значением глянув на Насыра.
– Работает капитаном теплохода, водит баржи по Иртышу…