Мертвые игры 3
Шрифт:
Но прежде, чем я успела задать резонный вопрос по поводу 'Что вы здесь делаете?', лорд Гаэр-аш закрыл тетрадь, бросил ее на стол, сложил руки на груди, и мрачно посмотрел на меня. Почему-то сильнее обняла книги по магии смерти.
— Не отдашь? — глава Некроса неожиданно улыбнулся. — Мне импонирует твоя жадность к знаниям.
Появилось желание гордо вернуть ему книги. Но стоило вспомнить, что это за книги, как подобное желание вмиг пропало. Пока не прочитаю, не отдам!
— Теперь о серьезном, — ректор несколько секунд смотрел на меня, после произнес, —
Пауза, а у меня сердце начинает биться быстрее, вероятно из-за чувства страха — в комнате кроме меня и ректора никого нет. Даже Пауль с Салли куда-то пропали, и в коридоре царила тишина, словно все вымерли, а обычно постоянно стук каблучков и голоса некроманток… Но сейчас тихо. И в моей маленькой мрачной комнатке без занавесок, с голыми стенами, одним шкафом, кроватью застеленной черным покрывалом и стола, заваленного книгами, эта тишина ощущается особенно остро. А еще я вдруг поняла, как неуютно здесь…
— Но еще больше я сожалею по поводу того, что ты вернула себе магию крови, и твой дар из запрещенных, Риаллин.
Мне окончательно стало не по себе.
Ректор усмехнулся, не сводя с меня пристального взгляда, затем произнес:
— Магия Смерти от собственно некромантии отличается одним — маг смерти всегда закрывает глаза, обращаясь к своей силе, некромант не всегда. Учись работать с открытыми глазами, учись видеть силовые линии не закрывая глаз, и не смей захватывать контроль над чужими умертвиями.
Сумеешь соблюсти все правила — твой секрет не раскроет никто.
Удивленно посмотрев на лорда Гаэр-аша, я все же рискнула спросить:
— А почему вы так уверены, что я способна захватывать контроль над чужими умертвиями?
Улыбка, провокационно-ироничная, и почти приказ:
— Закрой глаза.
И почему-то я послушно сомкнула веки.
— Ложись.
Легла, все так же прижимая книги.
— А теперь найди Гобби, — скомандовал лорд Гаэр-аш. — Расслабься, сконцентрируйся на дыхании, забудь о том, что ты артефактор и способна ощутить отголосок собственной магии, думай о Гобби как о личности. Как о живом. Как о друге, которого хочешь позвать. Вспомни ситуацию, в которой коснулась его…
Голос ректора словно погрузил в транс, в нечто среднее между сном и явью, в мир обрывочных мыслей, фраз, ощущений… И весь Некрос вдруг представился мне окутанным серым плотным туманом, который глушил звуки голосов и шагов, скрывал силуэты, размывал очертания… И я словно иду в тумане, иду осторожно, не слыша собственных шагов, не видя ног, не ощущая колебания воздуха…
— Ищи Гобби, — голос ректора заставил вздрогнуть, как-то разом выныривая из состояния умиротворенности в которое я погрузилась, — и думай сейчас только о нем.
Гобби…
Приказ Гаэр-аша был мне понятен, но почему-то я подумала вовсе не о своем умертвии, нет… к сожалению, я подумала не о нем…
И туман перед глазами рассеялся, открывая темную комнату и сидящего на стуле адепта Дэрба. И самое жуткое — он был мертв. Совершенно мертв. Он стал умертвием. А затем я услышала то, что сейчас слышал он:
— Имя,
придурок. Назови мне имя.Голос узнала мгновенно — Эдвин!
— У тебя есть сообщник, Дэрб, — продолжал некромант, — и это не лич. Имя.
Молчание умертвия… боль! Вздрогнув, я отшатнулась, в ужасе от нахлынувших ощущений. Никогда не думала, что мертвых можно пытать — оказалось, что можно. Эдвин пробуждал воспоминания Дэрба, воспоминания о тех ощущениях, что он испытывал, когда был живым, и делал это мастерски. Настолько, что зомби выл от ужаса и боли, выл, но молчал.
— Пойми, мразь, — вновь прозвучал голос Харна, — если с ней хоть что-то случится, ты будешь медленно гореть в окружении всех своих родственников.
И теперь не боль — ужас захлестнул умертвие. Дэрб был еще слишком живым, ему сохранили все воспоминания, все чувства, все. И испугавшись за близких, он заговорил:
— Я не знаю… не знаю…. лич связывался со мной, только со мной, я не…
Туман сгустился, скрывая от меня допрос зомби, и сквозь зеленоватую пелену я услышала:
— Риа, я сказал Гобби и только Гобби. Ищи его.
А я вдруг начала задыхаться. Не знаю, почему. Появилось ощущение, что зеленоватый туман забился в нос и горло, что не дает дышать, что… Прикосновение к руке. Решительное, властное, и мою ладонь сжали. Мгновенно стало легче, я даже улыбнулась и задышала всей грудью. А затем…
«Гобби» — позвала, не размыкая губ.
Туман рассеялся. И я увидела кабинет ректора, его стол, который все так же охраняли давно почившие гончие, двух переступающих с лапки на лапку летучих мышей с почтой, ожидающих главу Некроса на подоконнике, призраков, продолжающих бороться с пылью на громадных стеллажах с книгами, и стол у окна, за которым сидел…
«Ыыы» — протянул он, и поднял голову.
Гобби! Он сидел там и что-то писал и….
— Я нашла, — выдохнула восхищенно и распахнула глаза.
Лорд Гаэр-аш улыбнулся, кивнул и, отпустив мою руку, поднялся с края постели, вновь вернувшись на стул у стены. Я же, сев на постели, потрясенно думала о возможностях, новых возможностях и… и старалась не думать о Дэрбе.
— Одна просьба, — Гаэр-аш смотрел на меня с какой-то затаенной грустью, — без меня хотя бы первое время не используй зов смерти. Ты едва не задохнулась.
Кивнула, и кивнула повторно, едва вспомнила момент, когда туман начал заполнять легкие. И дышать почему-то начала глубже и чаще.
— Магия смерти… — задумчиво проговорил ректор, поглядев в окно. Затем резко перевел взгляд на меня и продолжил: — Эйш уба рэг…
«Кровь измененная» — мгновенно перевела я.
— Удивительно, Риаллин, — продолжил лорд Гаэр-аш, — просто удивительно.
— Что именно? — нахмурилась я.
Глава Некроса несколько мгновений молчал, изучая запонки в виде серебряных черепов, скрепившие манжеты на его черной рубашке, затем поднял взгляд на меня и пояснил:
— Магия смерти, Риаллин. Тадор Шерарн изменил твою кровь, сделав тебя магом смерти. А это единственный вид магии, дающий возможность противостоять вечным.