Мертвый город на Неве

— Успокойся, дорогая, уже недолго осталось! Подожди немного. Скоро уже…

— Почему я должна ждать?! — завизжала она нечеловеческим голосом. — Кто придумал эту глупость?! Почему мы должны прощаться с покойным. А потом тащиться за этой телегой на кладбище? Я проголодалась! Я хочу есть прямо сейчас!

Она отчаянно вырывалась, и кавалеру уже немалого труда составляло удерживать ее, и не дать наброситься на покойника.

— Молодые люди, соблюдайте традиции! Это единственное, что еще удерживает наше общество от полного хаоса! — зашепелявила старуха нравоучительным тоном.

Седовласый старик-извозчик обернулся, услышав склоку, достал из-за пазухи свисток на веревочке и сильно дунул в него.

Антон почти не услышал звука, так, какое-то свистящее шипение. Но сам старик показался ему ужасающе уродливым. Такого огромного, кривого, загнутого вниз носа, он еще никогда не видел, а глаза старика из-под кустистых бровей, казалось, светились мертвенным желтоватым светом.

Все притихли и обернулись к подъезду. Через мгновение из него вышел или, правильнее сказать — выплыл Петр. Точно такой, как были за окнами в домике Петра. Он так же стоял, вытянувшись во весь свой огромный рост, шевелились у него лишь неестественно выпученные глаза, но он двигался, плыл на небольшом расстоянии над мостовой, слегка наклонившись вперед всем телом. Что-то невидимое держало его, иначе бы он не смог находиться под таким наклоном.

— Простите, господин мор-глут! Это… это недоразумение. Она просто плохо себя чувствует… — залепетал кавалер, поддерживающий свою даму. А та, кажется, и вовсе, при виде Петра — мор-глута, потеряла сознание.

Но Петр уже смотрел не на нее. Он смотрел на Антона.

Антон стоял и не мог шевельнуться. Руки и ноги оцепенели. Он намертво вцепился в водосточную трубу и только благодаря этому не упал.

И в это мгновение, он вновь почувствовал, как и тогда, с русалкой, как его телом завладевает кто-то другой. Но не мор-глут, и не кто-либо извне, а кто-то, кто прячется самом Антоне. И это помогло. Антон встрепенулся, оцепенение спало, и он бросился бежать.

Обернувшись, он увидел, как Петр — мор-глут растворился в воздухе, распавшись на множество темных сгустков, которые тут же расползлись по всей улице.

Бежал он на этот раз долго, пока силы совсем не покинули его, а затем еще долго плелся в направлении своего дома, хоть и понимал всю бесполезность этого.

Начало смеркаться. В темных углах шевелились пугающие тени. Повсюду мерещились глуты (если он правильно понял, темные сгустки — и есть глуты, и они же способны, собираясь вместе, образовывать Петра — мор-глута). Почему-то эти твари теперь пугали больше всего. Даже не столько Антон боялся их, сколько его вторая сущность. Но поскольку эта внутренняя сущность его уже пару раз спасала, Антон решил ей довериться.

«Что такое «фантом»? Почему тварь-нимфа из Лебяжьей канавки так меня назвала? — подумал Антон, но тут ему стало стыдно, что он думает только о себе. — Бедный Владимир Анатольевич! Жаль его… уж он-то точно помог бы выкрутиться из этой ситуации. Такой веселый был… Что за ведьма выкинула его из окна? Да еще вчера… Может, Лена? Да ну, бред какой-то… какая она, к черту, ведьма?.. Кто-то другой. Наверняка и я тут оказался по милости этой ведьмы. Найти бы ее… Вот только как? И где искать?..»

Мысли крутились в голове Антона нескончаемым потоком, периодически срываясь в бред. Он шел, уже не разбирая дороги, шарахался от прохожих. Всюду мерещились глуты.

Пару раз он привлекал чье-то внимание, но уносил ноги, даже не пытаясь разузнать, с кем имеет дело, и что им от него нужно. Он уже уяснил, что тут лучше не привлекать ничье внимание, добром это не кончится.

Придерживаясь Фонтанки, чтоб не заблудиться в этом странном городе, он добрался до Невского проспекта.

Ближе к Невскому, на набережной появлялось все больше разных экипажей, а по самому проспекту они двигались, можно сказать, потоком.

Антон так много повидал за этот бесконечный день, что уже не думал, что сможет еще чему-то удивиться. Но, тем не менее, некоторые прохожие и экипажи ввергали его в оцепенение. Когда он увидел огромного черного волка с горящими глазами, запряженного в колесницу — с криком шарахнулся в сторону. Колесницей управляла женщина, вроде бы и обычная, но такая волна ужаса исходила от нее, что Антон едва не свалился в Фонтанку, благо пальцы намертво вцепились в ограду набережной, а колесница промчалась мимо достаточно быстро.

«Вот это, наверное, и есть ведьма! Может даже та, по вине которой я оказался здесь, и которая Владимира Анатольевича выкинула из окна. Ну, предположим, найду я ее… и что скажу?.. Да она и меня точно так же из окна выкинет, если сам от страха не выпрыгну. Что же теперь делать?! Найти бы тут хоть одного, одного-единственного нормального человека, чтоб он объяснил, как здесь выжить и, главное — можно ли отсюда выбраться!»

Аничков мост, на первый взгляд, никак не изменился. В сгустившемся сумраке, на фоне желто-серого неба, вырисовывались черные силуэты огромных чугунных изваяний коней и людей, держащих поводья. Уже отводя взгляд, краем глаза, Антон уловил какое-то движение. Пригляделся. «Поистине чертовщина!» Чугунный конь шевелился. «Или это только померещилось?»

Нет, не померещилось. Конь принялся яростно вырываться. Послышался металлический скрежет. А потом конь захрапел и красное свечение его глаз прорезало темноту. Он ударил по постаменту чугунными копытами, и в разные стороны полетели снопы искр.

Чугунному человеку все сложнее было удерживать коня. Он со всей силы натягивал поводья, упирался и скрежетал босыми ногами по граниту, так же высекая искры. Потом он обратил взор к небу, открыл рот и издал дьявольский, нечеловеческий вопль.

В этот момент Антон заметил рога на его голове. Потом ему очень живо представилось, как этот конь сейчас вырвется и помчится по мостовой, давя прохожих здоровенными чугунными копытами.

На всякий случай, он припустил бегом, чтоб скорее миновать мост и оказаться на другом берегу Фонтанки. Не разглядев ничего в темноте перед собой, Антон налетел на прохожего, но от испуга лишь прибавил скорость. Человек упал на спину и рассыпался на части. Некоторое время, голова прохожего резво катилась с моста под уклон, рядом с бегущим Антоном, подпрыгивая на булыжниках мостовой и извергая ругательства.

— А так тебе и надо! Будешь под ноги смотреть, урод чертов! — бросил Антон на бегу, поняв, что прохожий уже не представляет угрозы.

Совсем стемнело. Изредка небо озарялось неяркими всполохами. Они не были похожими на грозу, да и вообще ни на что не были похожи. Принялся накрапывать мелкий противный дождик.

Антон окончательно вымотался. Он уже еле плелся, постоянно вглядываясь в темноту. Фонарей нигде не было. Лишь редкие окна давали немного тусклого света. «Боже! Да тут нет электричества! Нет метро. Нет людей. Ничего нет, кроме дьявольских отродий… это место похоже на ад!»

На набережной, в неярком свете окон, показалась высокая фигура. Сильно наклонившись вперед, она медленно плыла над мостовой. «Мор-глут!» — Антон юркнул в какой-то переулок, немного пробежал и забился в темный закуток между домами.

Стало жутко. Повсюду, в каждом темном уголке мерещились сгустки глутов. Чтобы успокоится, Антон достал из кармана и разгрыз пару желудей, собранных в Летнем саду. Они даже не показались противными, настолько он проголодался. До дома было уже недалеко, только вот в существовании этого самого дома он сильно сомневался. Даже, можно сказать, не верил в него совсем. «Ну, приду я, увижу, что там совсем другие люди живут… вернее — нелюди. И что дальше? Что мне делать дальше?!» От обиды ком подкатил к горлу. Он подумал, не остаться ли ему здесь, в этом темном закутке, до утра.