Мертвый город на Неве

— Куда… тянет? — неожиданно для себя она преодолела оцепенение и сумела задать вопрос, надеясь выгадать еще несколько минут жизни.

— Туда, — свистящим шепотом ответил он, ухмыльнулся и провел пальцем по ее шее.

Задыхаясь от ужаса и вони, она мечтала потерять сознание. Лена слабо вскрикнула, пытаясь отстраниться, она выгнулась всем телом, но лишь повисла у него на руках, содрогаясь от омерзения.

— Шняга! — послышался сзади окрик. — Опять ты за свое!

В тот же миг незнакомец отшвырнул ее, и Лена упала. Удар о каменный пол привел ее в чувства. Она подняла взгляд. Со стороны дверного проема, серым пятном выделявшегося на дальней стене, кто-то приближался. Спустя мгновение, она смогла его рассмотреть. Что-то общее проглядывалось у ее спасителя и Шняги — мертвенная бледность лица, холодные белесые глаза. У дверей маячили еще две коренастые фигуры, неподвижные, но от этого еще боле пугающие. Шняга сгорбился в сторонке.

— Помилуйте, Ваше Благородие! Я что? Я — ничего. Мое дело маленькое, — жалобно прогнусавил он. Доставили глуты ведьму. Охранял ее, чтоб не убегла… — бормоча что-то еще, он пошаркал в угол.

— Ты давеча одну так уже поохранял, — погрозил ему пальцем пришедший. — Смотри мне, доложу начальству-то.

Лена наблюдала за этим словно со стороны. Она окончательно перестала что-либо понимать. Но, как ни странно, от этого стало легче — такой бред просто не мог оказаться реальностью. Скоро она проснется. Пойдет на работу. Все будет как обычно! Подобные кошмары часто снились ей и никогда не нравились. Она зажмурилась и попыталась немедленно проснуться.

— А что — я-то? — послышалось обиженное бормотание прямо над ухом, и руки Лены освободились.

Машинально она принялась растирать кисти, замечая, как с каждой секундой они наливаются болью.

— Вот рапорт сопроводительный, — Шняга подал вновь прибывшему листок. — А вообще, можете клеймить прямо здесь, да и отправлять куда положено. Дозорный мор-глут ее на месте застал, все засвидетельствовал да сюда направил.

— Надо все по чину справить, — в руке второго возникла черная папка, куда он убрал листок.

— Развели церемонии, нет бы прям на месте ее… — проворчал Шняга.

Слушая их, Лена цепенела все больше и больше. Руки болели просто неимоверно. Болела и голова. Но хуже всего, бред становился все реальней. Она не понимала, куда ее собираются направить, слова о каком-то клейме и вовсе не могла применить к себе, но жестокое равнодушие незнакомцев пугало ее все сильнее. Они не обращали на нее никакого внимания, так, словно ее и не было. Или для них она действительно уже перестала существовать?! Не помня себя от страха, Лена бросилась к дверям, забыв о безмолвных фигурах.

— Шельма безмозглая! — раздалось в след.

Чья-то рука ухватила ее за волосы. Резкий рывок, и она вновь упала на пол. Над ней стоял человек. Достаточно крупный, в какой-то странной форме, черной и похожей на форму царских жандармов. От выступивших слез, она не смогла рассмотреть его подробнее.

— Куда собралась-то? — покачал головой «его благородие». — И впрямь — дурочка…

Он вновь ухватил ее за волосы. Вскрикнув, Лена поспешила сама вскочить на ноги, но от резкого рывка опять выступили слезы. Поднимаясь, она мельком разглядела его. Грубые крупные нос и губы казались высеченными из камня, таким неподвижным и застывшим было выражение его лица. Она оглянулась на второго — в такой же форме, в высоких черных сапогах, он наблюдал за происходящим абсолютно безучастно.

Лену вывели из темного подвала и повели по серым безликим коридорам. Возникло ощущение, что она находится в каком-то казенном заведении. Но все остальное по-прежнему оставалось загадкой. Она и не пыталась что-либо понять, лишь оглядывалась вокруг.

Вошли в кабинет. «Его благородие» уселся на стул и, чинно положив перед собой листок, который сунул ему Шняга, принялся его изучать.

Взгляд Лены скользнул по громоздким темным шкафам, где за толстыми стеклами прятались пыльные тома, и уперся в массивный дубовый стол, по центру которого красовался письменный прибор черного мрамора с торчащими гусиными перьями. Множество пухлых папок были аккуратно разложены на столе. А отдельные документы придавливало пресс-папье в виде бронзового грифона с красными прозрачными глазами. Она взглянула в зарешеченное окно, но увидела лишь верхушки облетевших деревьев, с несколькими уцелевшими желтыми листьями. Вдалеке возвышался черный шпиль, и просвечивали темные стены, похожие на крепостные. Что-то знакомое ощущалось во всей этой картине, но в то же время, Лена была уверенна, что никогда не была здесь. Показалось, что она слышит стук лошадиных копыт, но вслушаться не удалось:

— Ты же понимаешь, что запираться глупо? — его благородие отложил листок в сторону и уставился на нее.

Лена вглядывалась в листок, надеясь рассмотреть, что там написано, но написанные от руки каракули отказывались складываться в слова.

— Я вообще ничего не понимаю, — она устало потерла руками лицо и покосилась на стул, около стола. — Мне кажется — я сошла с ума или сплю, — в этот момент она опять начала надеться, что сейчас проснется.

— Нет, это я не понимаю, зачем все усложнять, — вздохнул его благородие и причмокнул губами. — Почему ты так глупо себя выдала, мне не интересно. Просто расскажи, каким образом ты проникла за предел и как тебе удалось уничтожить двух мор-глутов?

— Да это все бред какой-то… — она чувствовала, что впадает в истерику, дальше слова полились сами по себе: — Какой еще предел?! Какие мор-глуты?! Мне наплевать на все это и на все эти ваши дурацкие бумажки! И что это за цирк?! Какой-то загримированный урод, дурацкий подвал и парочка идиотов в форме?! Что вам от меня надо?! Где я?

Лена так и стояла посреди кабинета, сжав кулаки. Рыдания сдавили горло, и она замолчала, глотая слезы, пытаясь не разреветься и отводя взгляд от синевато-бледного лица дознавателя.

— Это ты тут цирк устраиваешь, — он поморщился. — Не хочешь по-хорошему, будешь разговаривать с ним.

Он тронул пресс-папье. Воздух вокруг него чуть колыхнулся, словно от сильного жара, бронзовый грифон шевельнул крыльями и переступил лапами на черной каменной подставке.

Лена шарахнулась назад, но ожившая фигурка притягивала к себе. Не было никакой возможности противиться этому притяжению. Глаза теперь казались полыхающими угольками и смотрели в самую душу.

— Как ты оказалась за пределом?

Этот голос бил уже не в уши, он выжигал вопросы в самом разуме, причиняя ужасную боль. Лена хотела заткнуть уши, но руки отказывались слушаться,

— Кто провел тебя? Кто показал тебе путь?

Она не понимала, кто ее спрашивает, странный незнакомец или бронзовое чудовище. Но с каждой секундой боль все нарастала. Она начала задыхаться, а вопросы все звенели и звенели у нее в голове, отражаясь эхом, пока не слились в единую какофонию. Ее единственным желанием стало ответить на эти проклятые вопросы. В этом виделся весь смысл жизни — прошлой, настоящей и будущей. Она отчаянно искала эти ответы, но ничего не понимала.

— Кто? Кто? Кто?

Лена не могла отвести глаза от полыхающих огоньками глаз грифона. Казалось, они заполнили собой всю комнату. Она перестала что-либо видеть перед собой, кроме багровых вспышек. В тот момент, когда казалось, что выдержать больше невозможно, за сплошной пеленой красного света стали различаться мелькающие тени.

Уцепившись за них, как за последнюю надежду на спасение, она всматривалась и всматривалась. И чем явственнее проступали эти силуэты, тем глуше становилась боль, отступая, но продолжая понукать ее не отворачиваться и прорываться за красную завесу.