Мертвый мир - Живые люди

Не выпуская больше руки жены из своей хватки, Стив поплелся вперед, иногда замедляя шаг, подстраиваясь под темп Эрин. Он не знал, в ту ли сторону они идут, но в голове было лишь одно: «Атланта должна быть безопасна».

***

Окружной центр Ла-Салл Оттава, штат Иллинойс, медицинский центр Святой Елизаветы.

Стеклянная двустворчатая дверь главного входа выглядела потрепано: одна из створок была залита брызгами крови, в другой же виднелись отверстия от пуль, стекло было выбито, на ручках висела цепь с увесистым замком. Все это не позволяло сказать, что медицинский центр просто не работает, да и давящая тишина вокруг, на парковке, нарушаемая лишь шарканьем и редким рыком, не создавали привычной атмосферы. Все это в корне было неправильным.

Пару дней назад, когда всё только начиналось, в светлых коридоры пахло чистящим средством и лекарствами, теперь же этот запах заменила гниль и кровь. На стенах остались кровавые отпечатки ладоней, «съезжающие» вниз, куски чего-то серого, прилипшего к поверхности, и слишком много мертвых. Но они не лежали – они бродили.

Этажи некогда спокойного и светлого корпуса медицинского центра изменились до неузнаваемости. В палатах пациенты, которые раньше даже не могли встать, сейчас, пошатываясь, ходили из стороны в сторону, иногда сталкиваясь друг с другом. На простынях и мягких подушках, которые должны были сменить на этой неделе, отчетливо выделялись яркие кровавые пятна, начинающие, однако, засыхать. Инвалидные кресла, койки, редкие предметы мебели – всё это было перевернуто, разбросано по больнице.

За закрытой дверью с маленьким окошком тянулся коридор с палатами по обе стороны. Стекла в некоторых палатах были выбиты, где-то лежал обглоданный скелет, разбросанные медицинские карты, но весь центр Святой Елизаветы объединяло одно – на каждом этаже, в каждом отделении, везде были живые мертвецы. Только за небольшой дверью, подпертой всем, чем только удалось найти, дрожа, поддерживая друг друга своим присутствием, сидели двое.

– Почему всё это происходит? – поджав колени, зарывшись руками в собственные волосы, безумным взглядом уставившись в плитку на полу, шептала девушка покусанными губами.

– Тшш, все будет в порядке, милая, все будет хорошо, - приобняла девчонку за плечи, убирая с лица темные волосы, дряхлая старушка. Её морщинистые руки с синими венами, проявляющимися сквозь кожу, немного дрожали то ли от старости, то ли от страха. Дарлин всё же склонялась к последнему, но до конца уверена не была. Сейчас она не была уверена вообще ни в чем.Особенно в самой себе.

В ту ночь, которая стала роковой, когда Джоунс переписывалась с Джералд, жалуясь на шум с нижних этажей, весь мир словно перевернулся с ног на голову. Старшеклассница до сих пор не могла поверить в происходящее, и даже мертвые медсестры и пациенты, бродящие и стонущие за дверью туалета, не могли убедить ее в правдивости настоящего.

Дарлин помнит, как вышла из палаты, тихо толкая дверь, чтобы не разбудить спящих, помнит, как кивнула медсестре, странно смотрящей в ее сторону, как зашла в туалет, что был неподалеку. Она помнит и то, как, выходя, наткнулась на пустые глаза всё той же мед.-работницы, как та тянула к ней свои бледные руки в светлых перчатках, помнит и клацанье зубов. Она помнит, но поверить не может. Если бы не старушка, что сейчас успокаивала Джоунс, трясущуюся под раковинами,

старшеклассница уже была бы мертва. Пожилая дама, которую до этого девушка видела мельком, не обращая на нее внимания, вовремя успела затянуть Дарлин в туалетное помещение, захлопывая входную дверь, которую тут же начали царапать мертвые пальцы больной медсестры.

Да, именно больной. Джонс была уверена, что это болезнь, потому что в этом мире, чью философию она пыталась постоянно узнать, не могло быть таких противоречий. Не могло быть мертвых, которые ходили и нападали на живых. Просто не могло. И она в это верила, верила всем существом. Верила до последнего.

– Почему? – поднимая глаза, но смотря отстраненно, спросила Дарлин. Как же она была рада, что осталась сейчас не одна. Она бы не пережила подобного, не сумела бы.

– Я не знаю, - тихо, но успокаивающе произнесла её «соседка» по несчастью. Пожилая женщина помотала головой, как бы подтверждая свои слова. – Есть вопросы, на которые даже мы, старики, не можем дать ответа, хотя видели многое…

– Что нам делать? Мы не протянем без еды, - немного обреченно, сказала Джоунс. Благо вода была в кранах, не самая чистая, но выбирать не приходится.

– Мы что-нибудь придумаем, все наладится. – весь вид старушки говорил, что она действительно в это верит. Верит и надеется. Своей верой она заражала и Джоунс, заставляя ту отметать самые плохие мысли в сторону.

Уже в который раз за дни, проведенные в туалете, старшеклассница вспомнила о своей семье. Об отце, что сбил человека, о матери… Пусть было много плохого, но так у всех, у всех есть проблемы с родными, непонимание. Сейчас девушка винила себя за то, что она беспомощна. Стоит признать, что она постоянно видела себя виноватой, не умела отказать другим. Сейчас Дарлин чувствовала, что ей не хватает Блэр, которая могла жить для себя.

«Почему ты все делаешь не так?» - пронеслось в голове. Строгий, до боли знакомый и родной голос заставлял закрыть глаза, прислушиваясь, поглощая каждую произнесенную букву, которую воспроизводило сознание.

«Как ты со мной разговариваешь?»- мозг начал воспроизводить и картинки: немного рассерженное лицо, блестящие глаза. Только сейчас девушка заметила эту эмоцию в родных глазах – это была грусть.

«Посмотри на себя!» - махнув головой в сторону, старшеклассница попыталась отогнать воспоминания, самые неприятные. Она помнила, как полетели в мусорное ведро её тушь, помада, тени и различные кисти. Она помнит, и ей становится больно. Она начинает путаться. Словно собственное сознание играет с ней, то заставляя любить родную мать, то ненавидеть. И от этого противно.

«Я разочаровалась в тебе, Дарлин!»- снова, снова этот стальной голос, немного дрожащий от гнева. Больно и обидно, кажется, слезы начали подступать, желая показаться на свет и скатиться по раздраженной коже щек.

«Ты испортила жизнь мне, я испорчу её тебе!» - это было последней каплей. В груди что-то больно защемило, чуть не выворачивая наизнанку душу. Вновь это знакомое чувство –неверие в то, что женщина действительно сказала это, а потом разочарование. Вот только разочарование в себе, или в ком-то другом?

– Замолчи.
– злое шипение и пальцы, которые все сильнее сжимают темные волосы у корней, пытаясь заставить очнуться. Этот внутренний голос, он раздражает, вгоняет в отчаяние. Дарлин больше не может терпеть. Хочется, чтобы все звуки и голоса в один миг исчезли. Хочется оказаться в тишине, где не будет ничего, особенно стонов и шарканья.

– Ты что-то сказала, милая? – немного удивленный и обеспокоенный голос пожилой женщины лишь подтвердил, что последнее Джонс произнесла вслух. В прочем, девушка лишь отмахнулась, пытаясь уйти от ответа. В туалетную тонкую дверь вновь кто-то врезался, заставляя дернуться и насторожиться.

Несмотря на то, что из небольшого окошка у потолка в туалет проникали солнечные лучи, было жутко. Светлые стены помещения лишь еще больше пугали, как-то давили на мозг. Из крана в раковину ритмично падали крупные капли воды, эхом разлетаясь по туалету. Прошлая ночь была тяжелой-из-за шума дождя, стука капель, мертвецы ломились как сумасшедшие. Тогда Дарлин успела распрощаться с жизнью. Она не помнит, как заснула, но была рада, что утром проснулась целой. В животе неприятно крутило и ныло – есть хотелось жутко.