Мертвый разлив

– Про коров-то, скорее всего, верно, – нехотя согласился Брон. – Не умирать же драконам от истощения потому, что сами умеют только драться?

– Как и нынешним крутарям, да? – снова съязвил Вадим.

– Но, может, это была дань за оказываемые крестьянам услуги, – не забывайте, драконы были существами чести, а не грабителями с большой дороги.

– Что же, и у грабителей есть “особенная гордость”. Вообще, что такое честь? Та же совесть, только для узкого круга себе подобных, – на прочих не распространяется. И чем примитивней сознание, тем уже круг.

– А что такое совесть? – с любопытством спросил Брон.

– Совесть? Осознание своей общности с человечеством, даже со всем Разумом во Вселенной – вряд ли меньше. Если угодно, это ощущение Бога в себе – единого Бога, а не поделенного между конфессиями. Потому-то не бывает совести ни родовой, ни национальной, ни сословной, – а кто противопоставляет одну группу другим, априори идет против совести.

– Круто берешь, – сказал Брон. – И однако драконы не лгали никому!

– И что – может, у них психика иначе устроена? Бывают же честные не от совести, а по скудоумию.

– И ты действительно веришь, будто они жгли города?

– Вот это как раз не обязательно: легенды-то сочинялись людьми, к тому же под надзором тогдашних правителей. Очень удобно было сваливать на драконов все неурядицы, включая пожары. В конце концов, горожане могли и обознаться: при хорошей грозе обычная туча покажется драконом, а молния – огненной струей из его пасти.

– И на том спасибо, – улыбнулся Брон. – А то я уж усомнился в твоей объективности – может, у тебя на драконов зуб?

– Мужики, вы чего, – в некотором обалдении спросил Валет, – на полном серьезе? Какие сейчас драконы, откуда? Да и не было их никогда!

– Расслабься, дружок, это у нас такая игра, – засмеялся Брон. – Нет повести забавнее на свете! К твоему сведению, таких трезвенников, как мы с Вадимом, еще поискать. Но почему не пофантазировать в свободное время?.. Ладно, – заключил он, – порезвились – хватит. Есть и другие темы, понасущней. К примеру, хотел посоветоваться по поводу названия нашей…

– Банды? – подсказал Вадим.

Брон добродушно рассмеялся.

– Сколько тебя помню, ты всегда склонялся к анархизму, – заметил он, – и власть не терпел в любых проявлениях. Но, как реалист, ты должен признать ее необходимость, а из всех зол выбрать меньшее.

– Я еще повыбираю, ладно? – проворчал Вадим.

– А пока ты привередничаешь, другим приходится действовать – по-твоему, это честно?

– И на здоровье, разве я против? Кстати, по-английски “банда” значит еще и оркестр.

– Но мы же не в Англии! – резонно возразил Брон. – И под бандитами у нас понимают отнюдь не музыкантов.

– Что в твоей отповеди впечатляет, так это “отнюдь”, – заметил Вадим. – И где набрался – учителя, что ли, откопал?

– Генетическая память, – усмехнулся главарь. – А как же! У меня ведь бабка из графьев, разве не знал?

– Господи, у тебя тоже? – изумился Вадим. – Если и дальше так пойдет, скоро я один останусь крестьянским внуком. И плодовитые ж у нас были дворяне! Может, за это их и турнули?

– Ладно, Вадик, не увлекайся, – мягко предостерег Брон. – А то Валет станет примерять тебя на роль княжеского шута. Или заподозрит меня в бесхребетности, что еще хуже. Не все понимают общение вне субординации, поверь моему опыту.

Вадим покосился на притихшего, нахмуренного Валета и решил больше не дразнить крутарей – хотя делал это больше из любопытства, чем для удовольствия. Таких типажей в его коллекции еще не было, а ведь он знал обоих много лет. Все-таки насколько меняются люди!

– Ну хорошо, – спросил он, возвращаясь к названию, – какие варианты уже предлагались?

– Как известно, вокруг нас собираются в основном славяне, – ответил Брон, – если не по крови, так по культуре. К тому же это люди, приверженные, как правило, дореволюционным, даже досамодержавным ценностям.

– Имеешь в виду “камушки”? – не удержался Вадим. – Гм, ладно… Стало быть, решили углубиться в историю?

– Сейчас ведь многие оглядываются на старину, – сказал Брон. – Приходится соответствовать. И, по возможности, направлять.

– Наверное, в домонгольский период?

– Естественно. Чему могло научить нашествие? Только лакейству.

– Как насчет православия?

– Тот еще подарочек – от византийской-то тирании! Сам же говорил: бог должен быть внутри – как, скажем, у протестантов. А за православными он присматривает снаружи, точно вселенский жандарм.

– Выходит, копаем глубже – в язычество? Кстати, графьев тогда в помине не было.

– И бог с ними, “пойдем другим путем”.

– Хорошо – названия?

– Честно сказать, первое, что в голову пришло: “Медведи”, – тем более, пошла мода на зоологию.

– Н-да…

– То-то, что банально, – согласился Брон. – Затем я подумал: а почему не назваться Слонами? Помнишь же: “Россия – родина слонов”.

– Смешно, – сказал Вадим. – Было когда-то.

– Пожалуй.

– Надеюсь вариант: “Ударная дружина имени графа Борислава Костолевского”, – не возникал?

– Даже в голову не приходил, – со смешком ответил Брон.

– Слава богам! – Вадим пораскинул мозгами. – А почему вам не назваться простенько и со вкусом: “Росичи”? Или короче: “Рось”, – в пику Орде. Так сказать, еще одна попытка противостояния на новом витке… Хотя, конечно, лучше бы с ними поладить. К тому же “Рось” перекликается с “рысью”, так что и мода на зоологию будет в какой-то мере соблюдена.

– И с кличем “рось!” бросаться в бой. – Брон усмехнулся. – Красиво – прямо, как в кино. Но многие на это купятся – я в том числе… А почему ты считаешь, что с ордынцами лучше поладить?

– Потому что виток новый. Как бы ни хотелось некоторым дважды войти в реку, слишком мы пропитались друг другом за эти века. При желании, конечно, можно провести разграничительную линию – по языку, по религии, по разрезу глаз… И все равно это будет условностью, вроде повязки на рукаве, – лишь бы не перепутать свою стаю с чужой. Но ведь повязки можно и заменить?