Мерзкий старикашка

– - Это верно.
– - голос настоятеля смягчился.
– - И все же, в такой час, когда жизнь нашего брата висела на волоске, каждый глас, взывающий к Святому Солнцу был бы небесполезен. Я не виню вас, брат Шаптур, вам, как бывшему мирскому лекарю это непривычно, должно быть...

– - Я, верно, еще не проникся должной благодати, отец Тхритрава.

– - Пустое. Вы слишком недавно у нас в обители, вам наши порядки внове, но я буду последним,кто обвинит вас в небрежении своим священным долгом.
– - голос настоятеля был полон меда и патоки.
– - Нынче, подите отдыхать. Скоро брат Асмара придет вас сменить, а покуда его нет, при брате Прашнартре побуду я, помолюсь о его скорейшем выздоровлении. Идите, не спорьте. Я тут, все же, пока настоятель.

Интересно, меня сейчас подушкой придушить не попытаются? Если так, то Тхритраву будет ждать пренеприятный сюрприз -- мне обещали еще немножко пожить, причем, полагаю, не несколько минут подразумевалось, так что буду драться.

Хотя,сам настоятель мараться будет вряд ли...

Хм, а с чего бы это такая паранойя? Явно, не моя собственная -- за свой поганый язык в торец, бывало, получал, но вот чтобы всерьез кто-то на мое здоровье покушался, такого не было. Ну, ангелы небесные, или кто вы там, кого ж вы мне в качестве реципиента подсунули-то?

Блин, пить охота, а тут этот пастырь душ человеческих ошивается, чтоб его. Вот не доверяю я ему отчего-то, хотя и не видел еще ни разу, не буду при нем "в себя приходить".

Вновь скрипнула дверь.

– - Отец настоятель?
– - басовито произнес вновь вошедший.

– - Оставь, Асмара, мы одни.
– - отозвался Тхритрава.
– - Шаптура я отпустил, пусть отдохнет. Этот лекарь хорошо поработал. Он идет на поправку.

– - Велика важность...
– - тяжелые шаги у этого брата Асмара, не иначе весит как чугунный мост.
– - Когда он год назад расшибся, ты так не переживал.

– - Год назад был жив царевич Тыкави.
– - сварливо огрызнулся настоятель.

– - У него же остались двое сыновей.

– - Двое малолетних сыновей.
– - прошипел Тхритрава, затем помолчал немного, и спокойно, как-то нудно уже, добавил: -- Я получил вести из столицы. Каген серьезно болен.

– - Оправится?
– - деловито поинтересовался Асмара.

– - Все в воле Святого Солнца, конечно, но я бы не рассчитывал на выздоровление царя.

– - И чего теперь ожидать?
– - озадаченно пробормотал собеседник настоятеля.

– - Кто знает?
– - задумчиво протянул Тхритрава.
– - Дочерей своих он всех выдал за кордон, других сыновей у него нет, но и Шехамскую Гадюку в качестве регентши при малолетнем внуке Кагена совет князей потерпит вряд ли. Сами они промеж собой тоже никогда не договорятся, а вот тут те, кто поумнее, могут припомнить о том, что у царя есть еще и брат, который по всем законам имеет право, преимущественное перед его внуками. Но если к тому моменту как это придет в головы сиятельных, царевич Лисапет умрет, то нам с тобой, брат-кастелян, не поздоровится.

Оп-па! Опаньки! Оп-па-панечки! Это они про кого? Не иначе как про меня! Я что же, выходит, царского роду и вскоре трон унаследую? Черт возьми, а жизнь-то налаживается!

– - Ладно, это все пока умозрительно. Приставь кого-нибудь из братии за ним приглядывать,пока не поправится. Не самим же нам с тобой за ним горшок выносить.

– - Думаю, юный Тумил сегодня о нем позаботится.
– - ответил Асмара.

– - Кто? Он же еще только послушник и совсем мальчишка.

– - Зато княжеского рода. Никто не скажет, что приглядывать за братом Прашнартрой приставили незнамо кого. К тому же...

– - кастелян издал гаденький смешок.
– - Выносить горшки за больными, это хороший урок смирения.

– - Резонно.
– - согласился настоятель.
– - Пойдем, пришлешь его, а у нас еще много дел.

Снова скрипнула дверь, и я остался в одиночестве.

Помирающего одного оставили гады -- припомню я вам это, когда царем стану.

Продрав глаза, я первым делом огляделся. Что сказать? Небогато тут живут царевичи, что уж там. Келья, какие в монастырях бывают (если верить фильмам и интернету), камень, никакой штукатурки, размером два на два с половиной метра где-то. Ну или, по местным меркам, восемь на девять локтей.

О, опять телесная память. Не обманул неопознанный светящийся субъект!

Обстановка -- тоже не гостиница на пять звезд. Это скорее отель "все выключено": топчан подо мной, табуретка, небольшой столик,вешалка с каким-то буро-коричневым плащом на ней, тумбочка у стены, справа от двери, на тумбе какие-то инструменты для пыток валяются, и небольшое зеркальце над ней, на стене. Вроде как из полированного металла -- зеркало, естественно, а не стена.

Хм, набор юного палача, выходит, это мои мыльно-рыльные? Однако... В какую же глушь я попал-то?

Ладно, хоть посмотрим, как я теперь выгляжу... если чертова спина и негнущиеся коленки встать позволят. Есть! Сел! Теперь встать... Слабость-то в теле какая... Ну-да, ну-да, я ж болел... А мы вот по стеночке, по стеночке, и на месте. Ну, свет мой, зеркальце... заткнись.

Да-а-а... Что же, теперь с "немножко" все понятно. Глядя на свое отражение я невольно припомнил широко известный анекдот про осла: "Судя по члену и ушам, Петька, этому зайцу лет сто".

Ну или немногим меньше, если сделать поправку на болезнь. Но это офигеть как болеть надо!

Из зеркала на меня смотрело сухое морщинистое лицо -- натуральный обтянутый кожей череп, еще и не бритый дней пять -- с седыми, некогда заплетенными в косичку до лопаток, а теперь частично выбившимися и всклокоченными жидкими волосенками, тонкими губами, крупным тонким носом и здоровенными водянисто-голубыми глазищами. Вокруг глаз наблюдалась такая чернота, что сравнение с пандой само собой приходило на ум.

Я перевел взгляд на костлявые руки с узловатыми, воспаленными суставами артритника, заглянул под свою замызганную серую ночнушку (нижняя рубаха -- услужливо поправила меня память), -- нет, не задирал подол, тощие и перевитые венами цыплячьи ножки и так видны были хорошо, -- ворот широкий оттянул и заглянул.

Кожа, блин, да кости. Где мои сто десять кило сплошной мускулатуры? Ни одна сволочь не верила, что айтишник пришел. Где мои густые черные волосы? Где мои сто восемьдесят сантиметров роста?

Хотя с ростом -- это я зря. Тот типус, в которого я попал, судя по ощущениям, ниже не так уж и намного -- сто семьдесят Сэ Мэ будет точно.

И, наконец, где мои двадцать три -- ну ладно, почти уже двадцать четыре, -- года?!!

Ой, что-то сердечко зашлось, как после пробежки на пятый этаж с системником, и ноги подкашиваться начали... А ничего, мы обратно, по стеночке, до топчана, и приляжем. Черт, не так-то и просто улечься с больной спиной, оказывается! Радикулит что ли? Ну, надеюсь, геморроя хоть нет...