Мерзость

– Да что чиновники, что начальники все эти, – продолжил разговор Колян, – всё одно! Все, кто на руководящие должности пробивается, те ещё мудозвоны. Ты сам посмотри, наш кэп даже не смотрит на нас, когда разговаривает. Всё через боцмана передаёт. Мы для него и не люди вообще! Ниже меня на полголовы, а всё равно умудряется сверху вниз смотреть. Да и боцман наш, – это он сказал почти шёпотом, – ведь такой же. Глянь, какая шишка важная. Мы же с ним здесь полтора года назад ещё работали – тогда оба матросами были. А в этот раз прихожу, говорю: «О Серёга, здорова!», а он мне: «Ещё раз меня так назовёшь, я тебя в море через люмик выкину», говорит: «Для тебя я Сергей Альбертович». Тоже мне, посмотрите, достижение! К пятому десятку из матроса в боцманы выбился. Потом мне лично говорит: «Ты при командирах со мной так не разговаривай! Я бати твоего старше и твой непосредственный начальник!» При «генералах» с ним нельзя так, не поймут в его тусовке высших чинов. – Колян слабо улыбнулся, блеснули пьяные глаза. – Не понимает, что для них он точно такое же говно на подошве, только с большим стажем, чем мы!

– Начальники! Ты чего думал?! – улыбнулся Гена. – Только такие и пробиваются в начальники, чтоб у рабочих кусок хлеба отобрать. Я так и считаю, что среди обычного пролетарского народа гораздо больше хороших, честных и достойных людей. А те, кто командуют, так все там успели запачкаться. Я потому в начальники и не мечу. Правильно говорю, Антошка?

– Да, да, верно, – безучастно подтвердил Нетёсов.

На какое-то время все замолчали, будто выдумывая новые темы, на которые можно друг другу пожаловаться.

– Вот и плаваем тут, как хрен пойми кто! – продолжил Гена. – Всё судно разваливается! Да весь торговый флот наш разваливается. Каждое судно точно катафалк. Зато в кадры приезжаю и вижу: наш самый главный в свой чёрный «лексус» задницу закидывает!

– Да потому в ремонт и не отправляет, что на этом сэкономить нормально можно. А судно ходит, люди работают. Я слышал, он себе и хату уже отстроил и «лексус» у него не один там в гараже. Красавчик, что сказать.

– Ага, блин, скоты! – Гена даже покраснел от злости. – Я, может, тоже хотел бы на «лексусе» разъезжать!

– И ведь так по всей стране. Живём, как бомжи какие-то! А чиновники на наши налоги себе дачи строят. Базара нет, я бы тоже себе и коттедж отстроил, и квартир бы купил! Но почему им всё достаётся? И себе в карман тянут везде! В больницах, в детсадах, школах. Народ у нас вороватый, вон в других странах о людях заботятся. Велосипеды в Японии бесплатные прям на улицах стоят! Бери – катайся! Или в Австралии зонтики на улицах бесплатные, чтоб, если дождь начался, люди не промокли! У нас же всё бы уже себе домой стащили!

– Да, воруют на каждом углу! С другой стороны, а как иначе? Конечно, и нам в итоге приходится воровать, чтоб жить как-то! Я вон в пятом году в Японию гонял тоже на «рефке», мы постоянно целые брикеты с рыбой домой уносили! Тогда на эту линию все и попасть хотели, потому что всегда что-то стащить можно. А чё поделаешь? Жизнь такая!

– Хочешь жить – умей вертеться, – подтвердил Колян слова Гены. – Я сам вон год назад в Корее был, мы на следующий день уже отшвартовываться должны были. Я в магазин иду и вижу, кореец пьяный просто в дрова посреди дороги валяется. Я сначала думал его в сторону хоть оттащить, чтоб вдруг машина его не переехала. Взял я этого корейца, а у него кошелёк на дорогу выпал. Ну, я кошелёк-то забрал и чухнул на судно, пока бухарик этот в себя не пришёл. Да и кто за меня хватится, мы уже на следующее утро отошли.

– Вот до чего нас довели, скоты, блин! – краснел Гена. Затем поднял глаза на Коляна. – И чё, много собрал?

– Да чё там… – расстроенно проговорил Колян. – Налички вообще не было, только банковские карты и права. Пришлось в море выкинуть.

– Так, стоп, – не выдержал Антон. – Я из вашего разговора так и не понял… по вашему мнению, воровство – это плохо или хорошо?

Колян с Геной переглянулись. Первым заговорил Колян: – Конечно, плохо, Антоха. Но ты пойми, что не мы такие – жизнь такая. Просто из-за них нам приходится выживать любыми способами!

– Ага, – подхватил Гена. – Это жизнь, Антошка, привыкай. Ты ещё молодой, многого в жизни не понимаешь. Как я уже говорил: хочешь жить – умей вертеться!

– Так чем вы отличаетесь от тех козлов, которые на вас наживаются? Тех, кто воруют ваши деньги и экономят на ваших жизнях?

– Ты поаккуратней со словами, малой! – строго осёк его Гена. – Эти мордовороты простой народ грабят. Работяг грабят! Таких, как мы с тобой! Вот и приходится нам выживать как можем.

– Так ваше воровство порождает воровство! Потому и живём, как собаки! Потому что только и делаем, что друг друга надуть и обворовать пытаемся.

– Антоха, пойми, что не мы такие, а жизнь такая! – парировал Колян.

– Хватит! – закричал Нетёсов. – На всё одно оправдание у нас! Это жизнь! Хочешь жить – умей вертеться! Не мы такие, а жизнь такая! Они такие! Да как же вы не видите, что жизнь «такая», потому что мы «такие»? Просто оправдание собственной наглости, собственной алчности! Что такое «жизнь» в вашем понимании? «Жизнь» – это и есть мы! Какое у нас понимание жизни будет – такая жизнь и сложится. Соглашусь, что, может быть, рыба гниёт с головы и начинать нужно именно с верхов. Но что, если власть такая – потому что другой мы не заслуживаем? И вот эти вороватые, наглые, безголовые чиновники вышли из такого же вороватого, наглого и безголового народа. Ведь это не какие-то ужасные пришельцы нас захватили! Там сидят такие же люди, как мы с вами. Точно так же не упускают возможности отхватить кусок. Загребли кучу денег и теперь не знают, что с этими деньгами делать! Строят себе по пять коттеджей и покупают по десять яхт просто потому, что есть деньги и надо их хоть куда-то деть. Но не понимают, что они нищие. Нищие, как голодранцы на улице. Отличие чиновника от бомжа только в том, что у одного есть деньги, а у другого нет! Но головы, мысли, поступки – точно такие же нищие. Вся страна нищих! Медицина разграблена, но кто её грабит, кроме чиновников? Все те же начальники на местах, главврачи, взяточники! Кто детсады разграбил? Чиновники или заведующие, которые погрязли в коррупции и взятках? Школы! Голодные учителя со своими ртами заточенными. Всё жалуются, что учителям копейки платят, а потом эти же самые учителя на выборах вбросы делают за чиновников, которые продолжают их обворовывать! И всё ради чего? Чтоб себе машину купить, ведь хотят на «лексусе» разъезжать! В Таиланд на две недели с семьёй сгонять! Себе натяжные потолки сделать «как у людей»! А потом пройтись по разбитому вдребезги асфальту, в свою шаткую, покосившуюся больницу или школу или сесть на прогнившую от старости посудину «Плутон». Ведь мы все нищие от мала до велика. У нас нет понятий «добро – зло», но есть понятия «свой – чужой».

Нетёсов замолчал, в горле пересохло. На его крик пришли несколько мотористов и боцман. Всё это время они слушали его, и каждый глядел на него, как на сумасшедшего. Нетёсов проглотил вязкую слюну, в горле встал ком. Антон достал ещё одну сигарету и молча закурил.

– Антошка опять своих книг перечитал, теперь тут Геннадию с Пистолетом лекции взялся читать, – усмехнулся боцман.

– Геннадий с пистолетом! – загоготал моторист.

– Ты, Антоша, может, в чём-то прав по поводу этих чиновников, – сказал Гена. – Вот только не надо обычных людей с этими ворами сравнивать. Они, бесы, простых работяг грабят. Ты ещё пацан, не понимаешь, как жизнь устроена. Вон Колян уже женат и с ребёнком. У него взрослая жизнь, считай, началась. Он кое-что понимает. Ты тоже поймёшь, когда вырастешь и поумнеешь.

– Как я поумнею, Гена? – спросил Нетёсов. – С возрастом пойму, что нужно лгать и воровать? Тогда спасибо, я лучше останусь глупым ребёнком!

– Да, Антоха, не горячись. Послушай Гену, – сказал Колян. – Жизнь она такая сложная, так что не надо всех под одно грести.

Антон выдохнул горький дым, сплюнул резиновую слюну себе под ноги и оглядел душную курилку. Перед ним стояла стена непонимания. С каждого присутствующего лица на него смотрела пара ухмыляющихся глаз. Он сделал ещё одну нервную затяжку, после этого молча встал и в спешке выбежал из курилки на палубу.

– Антоха что-то сегодня не в духе, – сдержанно проговорил Колян.

– Антохе надо за базаром своим следить! – прорычал Гена. – Это мы его ещё знаем и прощаем, а в другом кругу за такое и по роже отхватить можно! Куда там святой нашёлся! Будто всё он лучше нас, стариков, знает! Сопляк чёртов!

– Дурачок наш Антошка, вот и все хитрости, – прохрипел боцман, покрутив пальцем у виска. – Меньше пусть своей галиматьи читает и больше на палубе работает.

Нетёсов бежал по скользкой палубе, минуя холодные металлические кнехты, трюмы и грузовые стрелы. Поднявшись по трапу на бак судна, он спрятался за брашпиль, чтоб его не было видно с мостика. Какое-то время он сидел неподвижно, наслаждаясь холодным воздухом на разгорячённом лице. Потом снова закурил, встал и подошёл к самому носу судна и через центральный клюз наблюдал, как металлический корпус судна разрезает тёмную воду ледяного Охотского моря. Тут, наслаждаясь одиночеством, Нетёсов просидел около часа. Палубная команда давно отправилась дальше счищать снег с палубы судна, но Нетёсова никто даже не старался позвать помогать. Никто из матросов не хотел его сейчас видеть.