Мещанское счастье
Шрифт:
Но никто и не думал мешаться, и напрасно Егор Иваныч беспокоился. Егор Иваныч долго обдумывал что-то.
В шесть часов вечера Молотов отправился в Илличовку. Не доходя до ней, он услышал с берегу знакомый голос:
– Егор Иваныч!
Он вздрогнул. Елена Ильинишна удила рыбу.
– Как хорошо клюет!.. ступайте сюда!
Когда Егор Иваныч спустился к реке, Леночка оставила удочку и пошла к нему навстречу.
– Здравствуйте, Егор Иваныч; что это вы не откликаетесь?
Егор Иваныч подал ей руку и поздоровался.
Леночка, казалось, вполне была счастлива; она смеялась
– Что это, Егор Иваныч, вас не узнать совсем… скучный какой!.. Егорушка, что с тобой? – говорила ласково и заботливо Леночка.
Она поправила его волосы и приложила ко лбу свою руку.
– Какая горячая голова!
Она поцеловала его.
– Да ну, Егорушка, перестань; что ты такой сердитый?
В ее голосе слышались слезы. Егор Иваныч тряхнул головой и повел плечами.
– Ишь какой! – сказала Леночка. – Что дуться-то? муху, что ли, проглотил?
– Ах, Леночка, проглотил!
– Здоров ли ты?
– Здоров.
Оба помолчали.
– Так давно не видались, – сказала Леночка. – А ты вот какой! а я про тебя все думала.
Они дошли до дому Илличовых и отправились в сад, на дерновую скамейку.
– Ну, что же выдумали вы? – спросил Молотов.
– Ах, какой ты сегодня!.. что выдумала?.. ничего не выдумала…
– Леночка…
– Что?
– Хотите, я вам скажу о чем-то.
– Хорошо.
– Что бы вы сказали, когда бы привели к вам кого-нибудь и спросили: дайте этому человеку дело на всю жизнь, но такое, чтобы он был счастлив от него.
– Зачем это вам?
– Нужно.
– Да этого никогда не бывает.
– Бывает.
Леночка задумалась, наклонила голову и затихла. Хорошо выражение лица девушки, когда она занята серьезною мыслью, а Леночка почувствовала женским инстинктом, что ей не пустой вопрос задан. Она, ей-богу, от всей души желала бы разрешить его, но ничего не смыслила тут…
– Не знаю, – сказала она и посмотрела на Молотова – что с ним будет.
Он усмехнулся.
– Вы бы спросили умных людей, если это вам так надобно, – посоветовала Леночка серьезно…
– Умных людей? да они меньше всего смыслят в этом деле. Никто не знает такого дела, да и нет его на свете… Кого занимают такие вопросы? И говорят о них редко и слегка, и то для того, чтобы язык не залежался. А! пустяки все! – сказал он и махнул рукою.
– Ты, Егорушка, не думай об этом…
Молотов не слыхал ее слов. У него поднялись и заходили мысли о будущем. Опять вспыхнула внутри работа…
– Господи, – сказал он в глубоком раздумье, – не старую, отцами переданную жизнь продолжать, а создать свою… выдумать ее, что ли?.. сочинить?.. у умных людей спросить?.. Умные люди оттого и умны, что никогда о таких вещах не говорят…
– Так и мы не будем говорить…
– Нельзя, Леночка…
Леночка слушала его с полным вниманием, раскрывши глаза широко. В ее чудных глазах любовь светилась; ротик ее полуоткрыт; яркий румянец горит на щеке…
– Неужели моя жизнь пропадет даром?.. Где моя дорога?.. Неужели так я и не нужен никому на свете?
Он крепко задумался. Леночка все смотрела на него, ожидая признаний; но при последних словах Молотова она неожиданно обвила его шею руками и осыпала все лицо поцелуями, крепкими и жаркими, какими еще никогда не целовала его.
– Егор Иваныч!.. душка!.. ты герой!..
Молотов
пожал плечами и чуть вслух не сказал: «Душка!.. герой!.. вон куда хватила!..»Поцелуи не разогрели его, несмотря на то, что Леночка первый раз охватила его так страстно. В ее поцелуях, горячих и бешеных, было что-то серьезное; стан ее выпрямился, она точно больше ростом стала; во всей ее позе была решительность и какая-то женственная смелость и отвага; грудь поднималась медленно и равномерно, и чудно откинула она в сторону свою маленькую ручку… Молотов ничего не заметил. Он смотрел угрюмо в землю…
– Милый мой!.. Егорушка!.. И мне тоже все чего-то хочется… Я перестала понимать себя… боюсь всего… такие странные сны… Я плакала давеча…
– О чем, Леночка?
– И сама не знаю о чем… Но теперь ты стал говорить, и мне так легко, так легко… Я никого на свете не боюсь… я птица!.. полетим, Егорушка!..
– Полетим, – сказал Молотов и засмеялся…
Леночку обидел этот смех…
– Всегда так… зачем чувство охлаждать?..
– Куда же лететь?
– А вот чрез кладбище, за озера, за Волгу… туда, туда… Ты понесешь меня в объятиях… Пойдем в долину; хижину выстроим… Пусть все меня оставят; я никого не хочу…
– Леночка, возможно ли это?
– Ах, какой ты несносный!.. я знаю, что нельзя, ведь не дурочка… Для того разве говорят?.. это так. Ведь я люблю тебя, Егорушка…
Молотов засмеялся…
– Ой, как ты громко смеешься!
Леночка замолчала, опустила ресницы вниз; досадные слезы пробивались на ее глазах, она гневно щипала мантилью.
– Господи, чем это все кончится? – вырвалось у Молотова.
– Да о чем же ты горюешь, Егорушка?
Не спросила бы его Леночка с такою любовью, если бы знала, о чем он думает. Молотов от злости стал несправедлив; у него желчь разлилась… Он думал: «Полетим, Егорушка!.. ах ты птичка, птичка!.. Полетим!.. Я сама знаю, что нельзя! Что это я наделал?.. Как так втянулся в эти странные отношения?» Припомнилась ему вся любовь, вся игра в поцелуи, пожатие рук и сладкие глазки, припомнились страстные ночи, и досадно ему было, зачем все это случилось. Но, несмотря на все это, он как-то невольно тянул время последнего свидания. «Надобно покончить, – думал он, – сказать ей…», а сам все сидел, и не хотелось ему уйти так скоро…
– Егорушка, да что ты такой скучный?.. что с тобой сделалось?..
Егор Иваныч не отвечал; он думал: «Ах вы божьи ласточки!.. Господи, как все это сделалось? Неужели наши отношения кладут на меня серьезные нравственные обязательства?.. Что нас связало? несколько поцелуев, бог знает каким образом полученных. Я и сам не знаю, что такое у нас вышло. Во всяком случае, один исход – расстаться».
– Егорушка, – говорила Леночка…
«Допрашивается! – думал Молотов. – Но, быть может, я напрасно беспокоюсь; вероятно, кончится все просто…»
Леночка опять обняла Молотова. Ему сделалось невыносимо.
– Елена Ильинишна, – сказал он серьезно…
– Что?
– Нам пора объясниться…
У Леночки сжалось сердце. Она предчувствовала какое-то горе; никогда Егор Иваныч не говорил так с нею.
– Разве мы не объяснялись? – спросила она…
– Нет, не объяснялись; все у нас было, кроме объяснений.
– Ну, скажите, – ответила Леночка, боязливо глядя на собеседника.
– Вы меня любите?
Леночка хотела обнять его. Он уклонился.