Месма
Шрифт:
– Тетенька, вы не кидайте их как попало, - робко попросил он. – Мне ведь их еще носить и носить.
– Носить и носить? – женщина вскинула на паренька острый взгляд своих узких мрачных глаз. – Ишь ты! Носить ему и носить. Да не понадобится тебе больше это старое тряпье!
Тимка смутился. Он захотел спросить – не собираются ли они с тетей Августой выдать ему новую одежду? И еще было странно – почему у Пелагеи оказалась приготовлена вода для мытья? Не могла же она знать, что Августа приведет его сегодня к ним домой… Чудно это все как-то! Однако
Раздевшись догола, Тимка ступил в лохань. Теплая вода так приятно омывала стылые ноги! Он даже зажмурился от удовольствия. Между тем Пелагея подхватила обеими руками бак с водой, стащила его с плиты и водрузила его на пол рядом с лоханью. При этом даже не охнула… Это ж какую силищу надо иметь!
– Вы такая сильная, тетя Пелагея, - невольно вырвалось у Тимки.
– Да, я сильная, - самодовольно ответила женщина, - я очень сильная, мальчик, и чтобы я не захотела силу свою приложить к тебе, ты должен слушаться меня и пошевеливаться! Некогда мне с тобой тут разговоры разговаривать. Понял?
– Понял…- тихо прошептал в ответ Тимка. Пелагея пугала его все больше и больше. Она чем-то напоминала людоедку из сказок, которые ему папа читал в раннем детстве.
Женщина дала ему обмылок и мочалку, а сама стала поливать его водой, забирая ее из бака черпаком. При этом Пелагея бесцеремонно вертела его перед собой свободной рукой, поворачивая его к себе то передом, то задом, ничуть не смущаясь, что он стоял перед нею голый. Тимке было очень стыдно, но в руках Пелагеи ощущалась такая мощь, что противиться ей было бессмысленно и страшно…
И он покорно терпел, когда она то клала свою ладонь ему на голову, будто это была не голова мальчика, а пустой жбан; или когда поворачивала его, впившись могучими пальцами ему в плечо так, что он кривился от боли; или когда наклоняла его одним движением руки с такой властной силой, что он боялся, как бы она не переломила его пополам. Но он молчал, ибо Пелагея внушала ему неподдельный ужас… Тимка с нетерпением ждал, когда это мучительное мытье завершится, и он снова увидит тетю Августу – такую добрую и ласковую с ним…
Наконец, дверь открылась, и Августа вошла в кухню.
– Ну, как у вас дела? – бодро спросила она.
– Порядок! – ответила Пелагея. – Мы заканчиваем.
Она подала Тимке полотенце, расшитое затейливыми узорами, и тот начал вытираться.
– Вот какие мы чистые! – пропела Августа, играючи запуская свои длинные гибкие пальцы в его вымытые вихры. – Какие мы хорошие… правда, Пелагея? Очень красивый мальчик…
Пелагея вдруг сунула свои мощные пальцы Тимке под ребро, словно проверяла мясную тушу на наличие в ней жирового покрова, и Тимка невольно вскрикнул от резкой, пронзающей боли.
– Красивый-то, может и красивый, - деловито заметила она, не обращая внимания на его болезненную реакцию, - да на кой черт нам его красота? Смотри вон, худой какой!
– Ну, уж извини! – воскликнула Августа вызывающе. – Я его только сегодня нашла,
откормить как следует не успела. Давай-ка лучше оденем его поприличней…Вдруг лампочка, висевшая прямо у Тимки над головой, судорожно мигнула,
а потом зажглась, засиявши довольно ярким, почти домашним светом.
– О! – радостно воскликнула Августа. – Видишь, Тимка, вот и свет дали! Теперь аж до часу ночи будет у нас электричество… Одеваться-то будешь?
И добрая женщина протянула ему рубашку и штаны – вполне чистые и приятные наощупь. Тимке было непонятно только, откуда же здесь, где живут две женщины,
взялась мужская одежда? А впрочем, ему-то какая разница? Дают – значит, надо брать. Он торопливо начал одеваться, явно смущаясь своей наготой перед двумя взрослыми женщинами. Впрочем, что Августа, что Пелагея будто совершенно не замечали этого.
– А что-нибудь поесть дадите? – робко спросил мальчик.
Ему было неловко просить о еде, но голод слишком явно давал о себе знать, да и пирожок, что он отведал на рынке, вспоминался как самое изысканное лакомство. Обе женщины обменялись быстрыми многозначительными взглядами.
– Ну конечно, дадим! – заверила его Августа. – Дадим, дадим… скоро будем ужинать. Только вот у меня какое предложение к тебе, Тимка. Знаешь, у нас тут наверху, прямо над нами, есть фотоателье, и в нем фотограф живет. Хочешь, пойдем сфотографируем тебя? Электричество есть, аппаратура у него работает! Будет у тебя фото на память! Уж больно ты парень красивый у нас – всем девкам будешь на загляденье!
Тимке идея тети Августы понравилась. Почему бы ему и не сфотографироваться? А фотку он возьмет потом с собой и будет по вечерам внимательно и долго ее разглядывать… Ведь скоро ему придется уйти отсюда и снова таскаться по рынкам, да вокзалам. Как говорится – не все коту масленица…
Он надел на себя выданные ему рубашку и штаны.
Это была одежда явно на мальчика, который был ростом поменьше Тимки: штанины оказались коротковаты. Тимка попросил свои штаны обратно, и Августа отдала ему его изношенные, но такие привычные порты.
– Ну вот, - сказала она довольно, причесывая его вихры щербатой расческой. – Вот ты и готов…
– Тетя Августа, - несмело попросил Тимка, - а может, сперва покушаем? Так сильно есть хочется…
– Ну Тимочка, ну мальчик! – Августа с сожалением вплеснула красивыми руками. – Понимаешь, если будем время тянуть, фотограф может лечь спать! Не станем же мы будить его, правда? Да и свет у нас скоро опять отключат… А так хочется сфотографировать такого красивого мальчика! Поэтому надо идти сейчас. Это же так быстро – чик! И все… А потом сядем ужинать, и тогда покушаешь вдоволь. Голодным точно не останешься.
Тимка заколебался. Сфотографироваться очень хотелось, но есть хотелось еще больше. Однако тетя Августа смотрела на него так умильно, с такой нежностью… Так когда-то смотрела на него мама, подбирая ему в универмаге новую одежду! Как давно это было! Будто вовсе и не с ним…