Месс-менд. Роман

–  Вы помните, Ребров, странные действия руды на металл? Доктор Гнейс выплавил из нее, как вы знаете, красный густой сплав, похожий на сироп. Природа этого сплава полярна. Он действует искажающе и ослабляюще, взятый в единственном числе, использованный односторонне, - и он разрушает, заключенный в двух контрагентах…

–  Вам не кажется, что тут кто-то есть?
– перебил его Ребров, прислушиваясь. Лори оглянулся во все стороны.

–  Ветер! Где тут спрятаться?

–  Может быть, - удивленно продолжал Ребров, - только мне почудился запах вина и чье-то дыхание. Продолжайте, Лори!

–  Короче сказать, наш опыт у министра мы сделали с двумя контрагентами, лишь изменяя пропорции. Мы впустили по определенному количеству и в орудия нападения, и в предметы обороны, то есть вооружили обе стороны. Отсюда действие взрыва.

–  А газ?

–  То же самое. Мы кинули обезьянке, прежде чем впустить к ней газ, таблетку с сухим лэнием. В нем тотчас же развилась отрицательная магнитная сила по отношению к первой.

–  Значит, они собственными руками обезвредят все свои орудия истребления?

–  Да, поскольку эти орудия направятся против нас. Но если Лига передерется и начиненные жерла обратятся друг против друга…

–  О!
– выразительно свистнул Ребров.
– Это изумительно, Лори! Я не мог бы придумать ничего хитроумней!

Они встали и двинулись домой, задев густые ветки кизила. Солнце вылезло из-за туч и жарило немилосердно. Должно быть, поэтому ни Ребров, ни Лори не вздумали оборотиться еще раз и только ускорили шаги.

Когда они скрылись за поворотом, кизиловое дерево сильно чихнуло. Знаток запахов, принюхавшись к его чиханью, нашел бы, что оно ужасно как смахивает на ширванское вино.

–  Гм! Гм!
– произнесло кизиловое дерево - Драгоценный металл! Это-то я понял изо всей чепухи, что они мололи. Англичанин тоже говорил о драгоценном металле. Надо глядеть в оба. Этот дырявый старичок, доктор Гнейс, кажется, уже нацелился расторговать мое добро!

С этими словами дерево расшумелось, распахнулось и из самой его середины, весь изодранный и выпачканный, выполз мосье Надувальян, только что хорошенько отдохнувший от первой встречи после многолетней разлуки - с ширванским вином.

39. ТЕТКА МОСЬЕ НАДУВАЛЬЯНА

Жилое здание, принадлежавшее французской компании, и когда-то погребшее в своих стенах семь управляющих виконта Монморанси, было отдано доктору Гнейсу под лабораторию. Крытые галереи Надувальян приспособил под склады. А для банкира, его жены и виконта на зеленых горных склонах разбили палатки.

В первый же день по приезде банкир принял отчет доктора Гнейса и теперь стоял у своей палатки, не спуская крысиных глазок с дороги. Он смотрел до тех пор, пока не увидел танцующую тень мосье Надувальяна, шедшего не столько по прямой, сколько справа налево и слева направо.

–  Это, конечно, очень экономный способ хождения!
– проговорил Вестингауз, выкатив монокль и беря мосье Надувальяна за руку.
– Если бы все железные дороги строились по принципу этого хождения, мы не имели бы, дорогой мой, ни единого населенного пункта, лежащего вне полотна железной дороги.

С этой речью он столкнул мосье Надувальяна к себе в палатку. Армянин сел, вытер лицо носовым платком и сердито взглянул на банкира.

–  Если ты думаешь, - произнес он в высшей степени трезво, - если ты думаешь, что я наклюкался, - ты прав. Но ты можешь лить в меня сколько угодно, а мозги Надувальяна останутся на высоте. Третий этаж наводнению не подлежит.

–  Приятно слышать, - ответил банкир.
– Будьте внимательны. Я имею сообщить вам огромную новость.

С этими словами Вестингауз оглянулся по сторонам и, не заметив никого, кроме Грэс, сосавшей шоколадку над брошюрами Пацифистского общества, спокойно продолжал:

–  Мы открыли на вашей земле минерал. Он будет выплавляться тайком от Советской власти, которая, впрочем, и не имеет на него прав. Вы будете регистрировать общее количество выплавки и сдавать в закупоренных баллонах нашим агентам - ночью и под величайшей тайной. Мы предлагаем вам самому назначить цену за эту операцию!

Мосье Надувальян задумчиво покачал головой.

–  Каков твой минерал на вид?

–  Он похож на красный сироп. Хранить его нужно в сосудах из горного хрусталя. Каждый сосуд будет запечатан доктором Гнейсом. Но вы не бойтесь, мосье Надувальян, - отправка не грозит вам никакой опасностью.

–  Надувальян ничего не боится!
– сухо ответил армянин.
– Надувальян думает, стоит ли этот товар, чтоб его отправлять?

–  О!
– воскликнул Вестингауз.
– Милейший мой, он стоит полмира. Он дает в руки нашей армии несокрушимую силу. Он вернет вам вашу родину в полплевка.

–  Карашо, - ответил армянин, вставая с места и быстро справляясь с двумя этажами, пострадавшими от наводнения, - карашо. Будешь доволен. Цену я назначу. Сегодня поеду за своим человеком для дела, одному не обойтись.

С этими словами мосье Надувальян ринулся из палатки, похвально отпечатывая свои ноги на каждой точке пространства. Когда он, спустя полчаса неустанной ходьбы, поворотил наконец за угол, сделав колоссальное количество шагов, - говоря математически, двенадцать в квадрате, - ноги его подкосились, третий этаж свалился на два нижних, и мосье Надувальян в весьма неудобной позе занялся извлечением квадратного корня из создавшихся обстоятельств.

–  Мало надежды, что этот плут отправится сегодня за своим человеком!
– раздражительно произнес Вестингауз, опуская полог и подходя к жене.
– Ну-с, крошка! Вы, кажется, стали умницей. Поль доволен вами, и я доволен вами.

Грэс приняла заигрывания банкира с самой милой гримасой. Когда он прошелся пальцем у ней под подбородком и намеревался несколько удлинить маршрут, Грэс мягко отвела его руки и посоветовала не напрягать свое сердце. Положительно, из нее выработалась дельная маленькая женщина. Если б не политика, он способен был бы уделить ей излишек своей энергии..

–  Терпение, крошка!
– воскликнул он игриво.
– Терпение! Неделя, две, три - и мы станем наконец твердыми ногами на землю. Социальные бредни исчезнут с лица земли. У нас будет время заняться… э… личной жизнью.

Между тем мосье Надувальян благополучно справился с математикой и был отнюдь не склонен подтверждать пессимистические выводы Вестингауза. Не прошло и получаса, как он добрел до своей палатки, вызвал туземца и плотно уселся на мула, которого означенный туземец повел под уздцы.