Мессир Константин. Дом колдуна

Я звонко хлопнул по стене, стучавшейся в ответ изнутри. Стоило мне убрать ладонь — и на ровном месте вылупился черный глаз. Мадам из Синода даже приоткрыла рот.

Еще хлопок — и еще один глаз послушно вылупился рядом.

— Что?.. Что вы творите?! — выдохнула она.

— А на что похоже?

Я шлепнул снова, украшая стену еще одним глазком. А потом еще и еще одним. Развешенные обереги нервно задребезжали, словно требуя прекратить это безобразие. Прикусив губу, чиновница пульнула сгустком в ближайший глаз. Я хлопнул по стене еще разок, создавая новую мишень.

Серебряные побрякушки стали звякать гораздо громче, явно не справляясь со своей работой. Дарья продолжала рьяно метать. Мне достаточно было одного хлопка, чтобы открыть глаз, а ей двух-трех ударов, чтобы его закрыть. Если бы это оказалось игрой, победитель бы был известен с самого начала.

— Хватит! — возмущенно воскликнула мадам, ударяя новым сгустком. — Прекратите это!

— Вы забыли сказать “пожалуйста”, — я шлепнул вновь.

Стена теперь напоминала толстую пупырчатую пленку, покрытую множеством глаз, и с каждым моим прикосновением вибрировала все сильнее, готовая вытолкнуть еще больше Темноты наружу. А ведь при мощном резонансе этот дом даже может убить.

— Пожалуйста, прекратите! — с досадой выдохнула Дарья и опустила руки.

Судя по ее лицу, наконец поняла, что я могу доставить куда больше проблем, чем этот дом.

Я снова приложил ладонь к стене, но вместо очередного хлопка мягко провел по черной пузырящейся поверхности, с которой гостиную осматривал десяток глаз, и плавно надавил, словно закрывая веки каждому из них. Дом, казалось, дрожал в ответ.

— Успокойся, — сказал я, ощущая нервное биение под своей ладонью. — Я приехал.

Удары по ту сторону постепенно стали становиться глуше, будто пульс из ускоренного возвращался в нормальный. Дребезжание оберегов вокруг становилось тише, а затем все глаза разом послушно закрылись, и чернота бесследно растворилась в стене, вернувшись туда, откуда пришла, и услышав то, что я до нее донес.

Видишь, твой дом меня помнит — не то что ты.

— Пока вы здесь, — я повернулся к притихший Дарье, — вам не нужно переживать, что рассердится дом. Переживать нужно, что рассержусь я.

— Делайте, что хотите, — после паузы отчеканила она. — Только делайте это поскорее. Пожалуйста.

Развернулась и, стуча каблуками, направилась прочь — из гостиной в темный коридор первого этажа, где были гостевые комнаты. Следом громко хлопнула двери, и обиженно зазвенела кучка висящих на ней оберегов.

“Ой, как ей не терпится от тебя сбежать, — прокомментировал Глеб — Все-таки бесить людей — твой профессиональный талант…”

Закинув вещи в приготовленные комнаты и попрощавшись с Савелием, которому пока дверь в подвал не откроется, делать в этом доме нечего, мы решили развеяться и набраться сил. До темноты тут в любом случае делать нечего и нам — Темнота об этом позаботилась. Вот такой каламбур.

Так что мы с Глебом направились в одно милое местечко неподалеку с яркой мерцающей вывеской в форме полуголой девицы. Стоило зайти, как нас тут же облепили сочные красотки, оправдывая вывеску, и растащили по приват-кабинкам, где девочки сначала разделись сами, а затем устроили стриптиз и нашим карманам. Правила в заведении оказались строгими: дадут посмотреть по одному тарифу, потрогать по другому, а отсосут по третьему. По итогам нас раздели почти на тысячу имперских рублей — раза в три больше, чем в родном захолустье. Хотя сервис был таким же, как и там. Могли бы брать и меньше с учетом качества услуг. Для справки: на эту сумму провинциал может снять в столице квартирку. Но, конечно, это важно, только если негде жить — нам-то было где.

Расслабившись и поужинав, мы вернулись обратно в дом, как раз к закату, который живописно окрашивал безлюдную улицу. А еще говорят, что в столице не протолкнуться — у нас же тут ни одного соседа.

Напоследок мы разожгли камин и устроились в креслах около него, любуясь на горящие поленья. Огонь словно немного разгонял Темноту, которая к вечеру, казалось, стала в гостиной еще гуще.

— Я тут подумал, — заговорил Глеб, глядя на черные капли, сочащиеся по стенам, — а сколько стоит кубик скверны на рынке?

Отличный вопрос — знал, о чем спрашивал. Потому что скверна сейчас даже дороже нефти — во всяком случае, именно ее называли жидким черным золотом. В некоторых сделках скверну даже использовали для бартера, и эта валюта была надежнее, чем доллар, фунт стерлингов, швейцарский франк или немецкая марка. Да куда там: даже надежнее, чем золотой имперский рубль.

Кубик стоил порядка пятидесяти золотых рублей — что, в принципе, довольно много. Два кубика — и семья среднего достатка может питаться полнедели. Двадцать кубиков — и провинциал может снять вполне приличное жилье в столице.

Мы же сейчас фактически сидели на источнике — причем не только в переносном смысле. Судя по смачному бурчанию откуда-то снизу, подвал был прямо под нами — как раз под двумя креслами у камина. А бурчание было таким, словно там взрывались гейзеры.

— То есть, вот если взять это все, что есть в подвале, — Глеб поерзал на бархатном сидении. — А в подвале там наверное кубиков… наверное до хрена, — очень точно подсчитал он. — Сколько же мы тогда сможем заработать?

— Вы не о том думаете, — подала голос мадам из Синода, коротавшая вечерок с книгой в другом конце гостиной. — Пока у дома не появится новый хозяин, никакой скверны добыть не получится.

— Сотни тысяч? — друг продолжал усиленно подсчитывать в уме. — Миллионы? Это ж сколько бабла!.. Да все сучки столицы наши будут!..

С другого конца гостиной раздалось выразительное “ХМ!”

— Тут вообще-то дама, — прилетело следом.

“Прояви немного манер,” — посоветовал я.

— Прошу премилостиво меня извинить, — Глеб повернулся к ней, — но за даму вас в этой форме сложно принять. Вот если бы вы ее сняли…

Поморщившись, дама повернулась ко мне.

— Угомоните вашего родственника, пожалуйста!

— Да вы не беспокойтесь, — отозвался я. — Если не будете раздеваться, то вам ничего и не угрожает.

— Да что вы за люди! — буркнула Дарья. — Как с вами под одной крышей жить-то можно!

А ведь, судя по лицу, раньше она и правда думала, что самая большая нечисть в этом доме обитает в подвале.

— Давай, как станем миллионерами, — вернулся к теме друг, — свой стрип-бар откроем.

— Ты же еще днем хотел кабаре.

Не давая дообсуждать эти увлекательные планы, кто-то постучал во входную дверь. Довольно громко и довольно настойчиво, чтобы это можно было принять за ветер. Мы с Глебом переглянулись.