Месть Акулы

Девушка фыркнула и стукнула Игоря по плечу:

— Противный! Тебе бы все на малолеток пялиться!

— Ну почему же только пялиться? А вообще, когда они выступают, я закрываю глаза. Кстати, во сколько начало программы?

Инесса рассмеялась и, взяв Фадеева под руку, повела к столику возле стены, метрах в десяти от полукруглой сцены, по краям и в центре которой были установлены три металлических блестящих пилона.

— У Игорька здесь прочные контакты, — шепнул Акулов Сергею.

Волгин пожал плечами: Фадеев не отличался верностью семейным узам, был безалаберен в отношениях с женщинами, любил и умел погулять, но при этом оставался профессионалом во всём, что касалось работы. Во всяком случае, ему можно было доверить любую горячую информацию и не бояться оставить его за спиной во время переделки.

Зал оказался значительно больше, чем можно было ожидать, глядя на здание клуба снаружи. Отделка стен, освещение, мебель и покрытие пола — все соответствовало очень высокому уровню. Подавляющее большинство столиков было занято, в основном компаниями из четырёх-шести человек, принявших значительные дозы горячительных напитков. В отличие от посетителей, которых Волгину доводилось видеть в заведениях рангом пониже, куда он время от времени водил своих подруг, в «Позолоченном ливне» они не игнорировали горячие блюда в пользу пива, водки и лёгких закусок. Столы ломились от тарелок, по проходам сновали официанты с подносами, заставленными самыми разнообразными яствами, бармены за двумя длинными стойками не знали покоя, выдёргивая стаканы из шейкеров и манипулируя бутылками с экзотическими этикетками.

— Закажете сразу? — спросила Инесса после того, как опера расселись за столиком.

Смотрела она по-прежнему только на Игоря.

— Нет, зайка. Надо немного подумать.

— Тогда я подойду позже. Видишь, сколько у нас сегодня народу?

— А сегодня что, бесплатно наливают?

— Просто суббота. До полуночи для девушек свободный вход и фужер шампанского в подарок.

Акулов пролистал меню, чертыхнулся и, закрыв тяжёлую кожаную папку, посмотрел по сторонам, оценивая окружающих с новой точки зрения:

— Говорят, у нас в России маленькие зарплаты? В таком случае здесь собрались сливки общества со всей страны. Эх, налоговой полиции на них не хватает!

— Акулов, вы — ретроград, — сказал Фадеев. — Причём ретроград красно-коричневый. Именно такие, как вы, не умеющие заработать на кусок копчёного угря и баранину по-провансальски, тянут нашу родину в прошлое.

— Лучше быть красно-коричневым, чем голубым, — ответил Андрей, продолжая разглядывать зал.

Из трёх ближайших столиков заняты были два. За одним расположились девушки, блондинка и рыженькая, с кружками светлого пива и немудрёной — по местным, естественно, меркам — закуской к нему. Они курили длинные сигареты и разговаривали, облокотившись на стол и почти касаясь друг друга головами. Каждого вошедшего в зал провожали заинтересованными взглядами, рассчитывая на знакомство с молодыми — или не очень — людьми, которые оплатят дальнейшие развлечения. Скорее всего, в кошельках юных красавиц оставалось по паре червонцев на то, чтобы добраться домой в случае неудачной охоты на спонсоров, и пиво приходилось экономить. Фужеров из-под бесплатного шампанского на столешнице не было, то ли девицы сидели давно, то ли официанты не пренебрегали своевременным обслуживанием даже таких малоперспективных посетителей и подсуетились прибрать на столике, как только вино было выпито.

По соседству с девчонками всё обстояло иначе. Вожаком шумной компании был долговязый парень лет девятнадцати, одетый в белый костюм и шёлковую рубаху, люминесцирующие при местном освещении. Он занимал место во главе стола в окружении двух парней и четырёх подружек старшего школьного возраста в коротеньких юбчонках, туфлях на шпильках и полупрозрачных блузках. Парни пили текилу и лязгали вилками о тарелки, доедая жареное мясо со сложным гарниром. Они старались выглядеть крутыми и раскрепощёнными, поймавшими удачу за хвост, видавшими пороки и страсти, знающими цену всему в этой жизни. Девчонки, прежде «Ливень», скорее всего, не посещавшие, шушукались между собой, оценивая интерьер зала и внешний вид остальных посетителей, и смотрели в рот вожаку, когда он, самодовольно ухмыляясь, высказывал очередную сальность.

«Пиратствующий» Гордеич подошёл к столу оперов неожиданно, как будто воспользовался какой-то потайной дверью в стене, а не общим входом.

— Объявился Софронов? — В голосе Игоря проскользнуло разочарование — заниматься работой, отказавшись от просмотра программы и дегустации халявного угощения, ему чертовски не хотелось.

— Пока ещё нет. — Гордеич сел за стол, взял одно из четырёх меню, раскрыл, освежая в памяти названия и прикидывая, какие блюда будет выгоднее предложить непрошеным гостям. — Не переживайте, как только он приедет, я сразу вам сообщу.

— Я сильно на это надеюсь, — сказал Фадеев, интонационно выделяя какой-то подтекст — очевидно, был в истории его отношений с директором эпизод, когда последний не выполнил обещание. — Не подведи нас, Гордеич… Чем ты нас хочешь накормить?

— Мы специализируемся на французской кухне, — пояснил директор клуба Андрею с Сергеем. — Наши повара стажировались за границей, так что не ударят в грязь лицом даже перед самыми требовательными клиентами.

— Это про нас, — хохотнул Фадеев, к которому возвратилось хорошее настроение после известия о том, что задержание Софронова откладывается.

— Рекомендую попробовать луковый суп. Во всём городе его готовят только у нас, а это, между прочим, один из символов Парижа. Очень хорош салат «Бон фам». Какое мясо вы предпочитаете? Лично я свинину не ем, но не могу удержаться от того, чтобы не порекомендовать свиные ножки а-ля Сент-Менеуль или морковный рулет со свининой.

— А вот это? — Акулов подчеркнул в меню нужную строчку. — Варёные говяжьи хвосты с гарниром из репы?

Директор почесал правое ухо и вздохнул:

— Субпродукты редко заказывают, так что мы не держим заготовок, невыгодно. Хвосты варятся пять-шесть часов, да и с репой проблемы. Конечно, если вы располагаете временем…

— Обойдёмся. На правах человека, знакомого с местной кухней, принимаю волевое решение. — Фадеев наклонился ближе к Гордеичу и перечислил несколько блюд, каждый раз припечатывая указательный палец к соответствующему названию в длинном списке на трёх языках, французском, русском и английском. — И лягушачьих окорочков под белым соусом, как в прошлый раз. По-моему, довольно скромненько получилось. Само собой, водки и сока, мне — томатный.

Гордеич, демонстрируя хорошую память, повторил весь перечень без запинки и ушёл на кухню распорядиться.

Фадеев закурил и откинулся на спинку стула, зацепившись большими пальцами за проймы своего кожаного жилета. Щурясь от табачного дыма, мечтательно произнёс:

— Я бы не отказался столоваться здесь постоянно. После карпа в красном вине, кролика в коньяке и говядины на пиве ловить жуликов как-то сподручнее. Особенно если за ними не надо ходить дальше первого этажа или директорского кабинета.

— Увольняйся. Увольняйся и иди сюда работать сторожем, — посоветовал Волгин. — Тебя возьмут с радостью, Гордеич похлопочет.

— Не боишься привыкнуть и перестать замечать карпов и кроликов? — спросил Акулов. — Только мент, не один десяток раз отсидевший в засадах по чердакам и подвалам, может оценить всю прелесть задержания в ресторане, где подают обжаренных лягушек. А если всё время ими питаться…

Не договорив, Андрей махнул рукой.

— «Ажаны» в Париже питаются, но работать хуже не стали, — возразил Игорь, перекатывая сигарету из одного угла рта в другой. — Андрюхин, ты чего такой смурной? Даже если Софрона упустим, то хоть погуляем по полной программе. Как говорится, русский человек настолько привык к халяве, что готов за неё платить любые деньги. Успокой совесть тем, что мы рассчитываемся бартерным способом. Нам наливают — мы изолируем душегуба от нормальных людей. Хотя нормальные здесь, наверное, только мы трое. Да ещё, пожалуй, Инесса.