Месть Аскольда

— Здесь будет спокойнее, — сказал Путята, подставляя гостье кресло. Присев напротив, подробно рассказал, как и почему отпустил вчера Аскольда одного.

— Значит, он жив?! — радостно воскликнула Всеславна. — Слава Тебе Господи! — и перекрестилась на единственную икону Николая Чудотворца, висевшую в красном углу.

— Жив-то жив, только вот куда запропал? — задумчиво протянул Путята. — Странно, что до города до сих пор не добрался… — он поднялся и тяжело заходил по узкому проходу, не заставленному товаром.

В голову закралась догадка: произошло нечто страшное. Но что? Главное, был бы жив…

— Сейчас же подниму своих людей, и мы обшарим каждый куст вдоль дороги. Вплоть до того места, где мы расстались, — объявил, поразмыслив, купчина.

— И я с вами! — вскочила Всеславна.

…Поиск, увы, не дал никаких результатов. Только на рассвете, не доехав малость до места прощания с Аскольдом, кто-то обратил внимание, что тележная колея затоптана конскими копытами.

— А ну, посвети! — приказал Путята.

Действительно, от колеи почти не осталось следа.

— Подозрительный факт, — процедил он и многозначительно взглянул на Шигу.

Тот растолковал взгляд хозяина верно: соскочил с коня и, опустившись на колени, принялся тщательно изучать дорогу. Не оставил без внимания и ближайшие кусты, из которых вскоре донесся его голос:

— Хозяин, трава вытоптана. Тута его кто-то дожидался. И не один…

Когда Иван вернулся, купец спросил, указывая на дорогу:

— Куда следы ведут?

— В город, — не задумываясь ответил тот.

Путята подъехал к Всеславне:

— Ты, дева, шибко не расстраивайся. Жив, думаю, наш Аскольд. И мы его, слово даю, найдем.

Глава 35

Вихрем ворвался в мирославские хоромы князь Даниил.

— Боярин, где ты? — разнесся по углам его звонкий голос, переполошив домашних животных.

Навстречу вышла хозяйка.

— Ты чевой-то, Данилушка, разошелся? Отдохнуть не даешь человеку, — урезонила она гостя будничным голосом.

— Эх, тетка, радость у меня! Ворота сегодня навешиваем! Город крепостью стал! Кумекаешь? А-а, по глазам вижу, что нет… Эх! — досадливо махнул он рукой, видя бесполезность своих объяснений. — Пойду дядьку будить.

Мирослав спал на спине, разметав руки и безмятежно похрапывая.

— Дядька, вставай, — затормошил его Даниил.

— А? Чево?.. — тот испуганно вытаращил глаза, но тотчас издал протяжное: — Поди к лешему, окаянный. Дай поспать… — «Окаянный» не отставал, и старик нехотя приподнял голову от подушки: — Ну чево там у тебя стряслось?

— Просыпайся, ворота навешиваем!

— Ворота?! — резво подскочил Мирослав, оценив новость. — Ворота — это хорошо! Брага будет?

— Будет и брага, будет и кабан.

— Так бы сразу и сказал. Где мой кафтан? — засуетился боярин.

Даниил снял одежку со спинки стула и бросил дядьке на колени.

…Еще издали они увидели, что в проеме будущих ворот собралась несметная масса народу. Работягами командовал высокий грузный мужик с копной седых длинных волос.

— Еще малость! Да куды ты суешь?! — орал он на смерда, который не смог попасть петлей на штырь.

— Рыжего ругай, — огрызнулся мужик.

Рыжий был парнем лет двадцати, широкоплеч, грудаст. Чувствовалось, силы играет в нем много, а вот навыка не было. Строителям помогали с десяток человек из числа зевак.

— Князь! Князь! — на все лады загомонила толпа, заметив подъехавших Даниила с Мирославом.

— Как у тебя, Тит? — спросил князь у седого.

— Готовь брагу, князь, — весело отозвался тот. — Вишь, одна ужо висит. Щас и вторую повесим, — кивнул он на лежащую на земле створку.

— Здоровы были, — князь поклонился на обе стороны, приветствуя бурно галдевшую толпу.

— И ты здоров будь, хозяин, — вразночин ответили селяне.

— Кончим сегодня? — весело сверкнул глазами Даниил.

— Кончим, князь-батюшка! — солидно поддакнули мужики.

И вот уже вторая половинка висит на петлях.

— Ур-р-а-а! — понеслось, усугубляемое эхом, далеко окрест.

Ребятишки устремились к створам: цепляются и, отталкиваясь ногами, пробуют кататься.

— Все, князь, — довольно потряс Тит огромным кулачищем. — Пошто обещанной браги не вижу?

— Да вон она, оглянись, — весело ответил Даниил.

Вои уже катили бочки, несли на жердях туши зажаренных кабанчиков.

— Братины, тащи братины! — понеслось над толпой.

Сбили крышку, множество рук потянулось к бочонку.

— Цыц, — рявкнул Тит. Зачерпнул братину, подал князю.

Князь принял подношение и, привстав в стременах, чтоб видели все, поднял ковш над собой.

— Браты дорогие! Я пью за ваши золотые руки и любящие Родину сердца. Добрую вы возвели крепость. Теперь это ваш дом, ваша защита. Вовеки пусть стоит Русь! Будь здрав, народ! За Русь-матушку!

— Будь здрав, князь!

— Тебе спасибо!

— За Русь!..

Князь залпом опорожнил братину.

— Эх, хороша бражка! — засмеялся он, вытирая усы.

— Князь, держи, — протянули ему кусок кабанины.

Гулянье набирает силу.

— Не пора ли нам, дядька? — Даниил кивнул на дорогу.

Лицо Мирослава красно, по щекам течет пот.

— Пошли, князь, а то скоро упаду, — сдался Мирослав.

Слуги подвели лошадей.

Спуск с холма был столь крут, что лошади с трудом удерживали равновесие. Отъехав от крепости на почтительное расстояние, князь внезапно остановился.

— Дядька, ты посмотри только на эту красотищу! — глаза его сияли от счастья.

Над крутым холмистым склоном возвышалась крепостная стена с остро заточенными оконечностями. Высокие башни зоркими стражами стояли по всему периметру. Из их бойниц открывался большой обзор, позволяющий вести прекрасный обстрел. Сколько ворогов способны похоронить выпущенные оттуда стрелы!..

— Хороша крепость вышла, — крякнул дядька. — Ой, хороша! — со смаком повторил он.

— Тяжко придется вражине, — задрав голову, сказал Даниил.