Месть Аскольда

— Слушаю тебя, воевода, — милостиво кивнул хан, покосившись на Субудая.

— Джихангир, — начал Димитрий, — покорил ты почти все русские города. Знаю, что хочешь покорить и вселенную. Но, не покорив Венгрии, нельзя тебе идти дальше. Скоро король узнает о твоем победоносном походе и соберет силы. Тогда он тебе не по зубам окажется. Торопись, хан! А идти лучше через горы, где тебя не ждут. И сказал я тебе все это лишь потому, что вижу твою заботу обо мне. Благодарен я тебе за нее, джихангир.

На деле же Димитрий рассчитывал, что татары, воспользовавшись его советом пойти именно этим путем, угодят в ловушку: горы не позволят им быстро развернуться, а венгерский король встретит их при сходе с гор. Воевода надеялся, что разведка сработает, и армия Батыя будет уничтожена.

Переглянулись хан с Субудаем. Опустил, соглашаясь, старик усталые веки. Батый пожевал толстые губы:

— Неплохо бы…

— Проверим, — перебил его Субудай.

В ночь полководец с несколькими всадниками, среди которых был и Димитрий, исчезли во мгле южного направления, не привлекши ничьего внимания. Субудай не только прекрасно разбирался в военных делах, но и был отличным коноводом: знал он толк в этих животных. Подобранные им самолично кони не знали устали. Всадники спали в седлах, питались на ходу. Лошадкам достаточно было сделать несколько щипков травы, чтобы еще полдня скакать без остановки.

На заре третьего дня разведчикам открылась волшебная картина. Изумрудные берега серебристой реки поражали своим первозданным видом. Над бедными избенками поднимались свечками белесые дымки. Все дышало миром и спокойствием. Зоркие глаза всадников не заметили никакой опасности, и отряд начал спускаться вниз.

До полудня Субудай дотошно изучал местность. Остановившись на одной из возвышенностей, он долго обсуждал что-то с Димитрием. Потом по его сигналу разведчики, так и не дав коням насладиться сочной травой в полной мере, направились в горы. Выбор был сделан. И вскоре огромное ханское полчище двинулось в сторону Карпат.

Пока Батый преодолевал Карпаты, Аскольд со товарищи пробивались через дремучие леса. Когда хан миновал наконец горы и спустился в долину, Маргарита уже стучала в ворота тевтонского замка.

Ее возвращение выглядело сродни грому средь ясного неба. Многие, признаться, уже похоронили в мыслях упрямую девушку. Страсти, о которых столь красочно поведал вернувшийся из варварских земель Отто Балк, не оставили никаких надежд на ее спасение. Все порывы дяди организовать освобождение племянницы силой или за выкуп разбивались о глухую стену страха, вселяемого неведомыми чужими дорогами и непроходимыми русскими лесными трущобами.

Маргарита же явилась домой, сияя, точно ясное солнышко. Радость Германа фон Зальца была безгранична. Он не знал, как и благодарить Аскольда:

— Воистину, — восклицал он, воздевая руки, — тебя нам даровало небо!

Маргарита была слегка огорчена лишь тем, что не могла встретиться с любимым братом: дядя послал Рудольфа в качестве своего представителя в Ватикан. Весьма огорчен был отсутствием юноши и Аскольд. Он возлагал надежды на помощь Рудольфа в организации отряда для борьбы с татарами. Успокаивало, правда, что магистр тотчас послал в Рим гонца, заодно снабдив его письмом к папе.

Несколько дней размеренной, безмятежной жизни восстановили утраченные силы. В один из этих дней Аскольд узнал новость, от которой готов был взлететь от счастья на седьмое небо. С утра Всеславна вела себя довольно странно. Смущенная улыбка, так ее украшавшая, буквально не сходила с лица. Аскольд, исподволь наблюдавший за женушкой, не выдержал:

— Всеславна, милая, чему ты все улыбаешься?

Та посмотрела на него лучистыми глазами и опустила голову.

— Аскольд, — прошептала она секундой позже, — у нас… будет ребенок.

— Что ты сказала? — не расслышал он и выразительно посмотрел на жену.

— У нас будет ребенок! — уже громче повторила Всеславна. И добавила неуверенно: — Может, сын, а может, дочка…

Аскольд подхватил ее на руки и закружил по комнате:

— Хочу сына!

— А я — девочку.

— А-а… будь кто будет! Все равно здорово!

С этого мгновения Всеславна почувствовала, что муж начал относиться к ней по-особому: всячески старался оградить от неприятностей, стал меньше говорить о своем желании скорее сразиться с врагом. Однако энергия молодости требовала выхода. И они втроем, приглашая с собой и Маргариту, стали совершать ежедневные конные прогулки, благо в окрестностях было спокойно.

Во время прогулок они вспоминали о времени, проведенном у князя-разбойника. Маргарита поведала, что тот знал на удивление много и рассказчиком был отменным.

Возвращаясь однажды с одной из таких прогулок, они увидели во дворе замка довольно странных всадников. С ног до головы те были забрызганы грязью, что говорило о долгом пути, проделанном ими в столь нелегкую весеннюю распутицу. Дождавшись отбытия незнакомцев, Аскольд поспешил к магистру и застал того сосредоточенно изучающим какую-то бумагу. Увидев вошедшего, фон Зальц отложил свиток и жестом указал на боковое кресло. Когда Аскольд сел, он вопросительно на него воззрился.

— Гонцы были из Рима? — спросил козелец, с нетерпением ожидающий возвращения Рудольфа.

— Нет, — покачал головой магистр, — от венгерского короля. Татары вторглись на его землю. — Из груди тевтонца вырвался тяжелый вздох.

— Ха! Дождался! — не удержался от колкости Аскольд.

— Ты радуешься? — удивился магистр.

— Я просто выразил расхожее мнение: если не хочешь, чтобы горела твоя земля, пусть она горит у твоего врага. Я знаю, что в свое время князь Михаил ездил в Венгрию просить у короля помощи. Окажи тот ее вовремя, Киев не был бы взят татарами.

Магистр поднялся с кресла и вышел из-за стола. На нем было домашнее черное платье свободного покроя. На шее висела тяжелая золотая цепь с крестом. Вьющиеся седеющие волосы ниспадали почти до лопаток.

Пройдясь задумчиво по комнате, он остановился перед Аскольдом.

— Видишь ли, друг мой, — он поправил на груди крест, — в своих решениях владыки порой руководствуются несколько иными принципами, нежели окружающие. И они не всегда вольны предавать огласке свои цели.

— А мне думается, — Аскольд тоже поднялся, — что владыка, не видящий опасности для себя, — плохой владыка. Помоги Бела тогда нам, не пришлось бы ему теперь самому встречать нежданых гостей.

Магистр внимательно посмотрел на Аскольда:

— Я догадываюсь, чем заняты сейчас твои мысли, но тевтонцы и по сей день не готовы оказать кому-либо помощь. Поверь, Аскольд, мы тоже горим желанием сразиться с неверными. Бороться за святую веру — наша цель. Но осуществлять ее надо разумно. Сам посуди: весна в разгаре, вместо дорог — непролазная грязь. Для рыцаря в тяжелых доспехах подобные условия равносильны смерти. К тому же более половины из них сейчас отсутствуют. Рудольф, как тебе известно, в Риме. С ним — примерно с десяток воинов. Небзыизвестный тебе Отто Балк — на Востоке. Кстати, мне искренне жаль, что вы с ним в ссоре. Отто — прекрасный воин, — магистр бросил быстрый взгляд на Аскольда. — Впрочем, тебе, кажется, интереснее знать, когда вернется Рудольф?