Месть Аскольда

— С таким, как я, — усмехнулся воевода, — далеко не уйдешь. И сам погибнешь, и меня не спасешь… Смерть не пугает меня, Аскольд. Тем более в этих святых стенах. А ты при случае поклонись Даниилу, скажи, что его воевода до конца… — силы оставили раненого, голова безжизненно упала на грудь.

Знакомый уже монах поднялся и тихо сказал:

— Надо идти. Пора…

— Уходи, козелец! — порешили киевляне.

Аскольд упал на колени:

— Видит Бог, как не хочу покидать эти стены! Готов до конца стоять с вами! Но последней воле воеводы перечить не могу — грешно. Что ж, быть посему!.. И простите, коли что…

— Бог простит, и мы прощаем!..

В ту же ночь митрополит Кирилл, благословив на прощанье, проводил Аскольда и вызвавшихся уйти вместе с ним людей к тайному ходу.

Сколько они потом пробирались по этому лазу, местами обваленному, местами — изрядно пережатому, не ведомо, но только вышли в итоге в дремучем лесу. Стоял по-прежнему снежный, ветреный день. С Аскольдом были Всеславна, Зуб, Кулотка, Гол и Софьюшка. Уходить без своей возлюбленной последний не пожелал.

Посудив-порядив, решили идти на север, чтобы не наткнуться невзначай на татар.

Глава 41

Ярл Биргер аф Бьельбо со вчерашнего дня находился в превосходном настроении: очень порадовало приглашение Фридриха по случаю его тезоименин.

«Не забыл, не забыл император далекого ярла! — торжествующе стучало в груди. — Что ж, съезжу. Надо ведь крепить связи с монаршим домом… Интересно, а получил ли приглашение Герман фон Зальц? И если да, то будет ли с ним Маргарита?»

С некоторых пор ярл не забывал о девушке ни на мгновение. Даже сегодня, пока бродил с итальяшкой-строителем по очередному возводящемуся замку, думал только о ней. Вот комната, где она могла бы устроить себе спальню. А здесь, если все сложится, будет принимать гостей. А большой зал приемов вообще создан будто бы лишь для того, чтобы Маргарита блистала в нем своей красотой. Ярл доволен итальянцем: не зря платит ему такие деньги.

Однако неожиданное прибытие тевтонского посланника повергло парящего в облаках ярла в шок. Герман сообщал страшную новость: Маргарита пропала! Магистр не смог удержать племянницу от поездки на Русь. Сопровождать ее вызвались рыцарь Отто Балк и несколько десятков воинов. Но, как недавно выяснилось, на процессию напали русские разбойники, уничтожив отряд почти полностью. Рыцарю Балку удалось отбиться, но спасти Маргариту сил не хватило. И она осталась в руках диких варваров.

Первым порывом Биргера было немедленно выступить со своими воинами в поход с целью освобождения девушки. В воображении даже всплыла захватывающая дух картинка: после яростной схватки с разбойниками он вызволяет красавицу из заточения и уносит на руках к новой жизни. Ах, как она благодарит его!..

Но вскоре пыл поугас. «В конце концов, я не безумный вьюноша, чтобы вот так, с бухты-барахты, ринуться в варварские дебри, — резонно рассудил ярл. — Но делать что-то надо. Недаром ведь этот тевтонец прислал письмо именно мне! Не призывает ли к совместному походу?.. Как же поступить? Написать ответное послание, выразив сочувствие и сожаление, или оповестить о готовности принять участие в освобождении его племянницы? Пожалуй, можно даже предложить часть своих средств для ее выкупа… Ах, бедная девушка!»

* * *

«Бедной» девушке тем временем грустить не давали. Русский разбойник окружил пленницу такой заботой, так возвысил ее в глазах своих подопечных, что она теперь повелевала ими, как госпожа. Князь Петр Ярославич оказался изрядно сведущ в древней истории земли Русской, и Маргарите очень нравились его рассказы. Именно от Петра услышала она впервые легенду о зарождении Руси. Вскользь однажды затронув эту тему, он и сам не ожидал, сколь решительно начнет Маргарита настаивать на подробностях.

— Давно это было, — начал он. — Жил у нас святец Феофилакт, седой как лунь. Но память у него цепкая была. Грамоте обучен был. Сам книги писал. Многое он за свои годы повидал. Землю прошел от Ладожья до царства Иудейского.

— Не может быть! — воскликнула девушка.

Ухмыльнулся Петр:

— С ним не ходил, но словам его верю. Праведным человеком был Феофилакт. Так вот что он про Русь сказывал. Жили русичи вначале раздельными племенами. А поскольку пригодных мест для жилья было мало, вскоре из-за этого начались ссоры, доходившие порой до настоящих сражений. Побеждали племена более сильные и многочисленные. Поэтому поневоле они стали со временем объединяться. И тут встал вопрос: а кто будет править? Выбрать князя из одного рода-племени — так он рано или поздно начнет притеснять другой. А это уже не по совести. И порешили русичи звать на княжение чужаков, для которых все они были одинаковы. Так на Ладожье из Варяжского моря пришел Рюрик. Привел, правда, с собой братьев Синеуса и Трувора, а также многочисленных дядьев и других сродственников, среди которых оказались и братья Аскольд с Диром. А пригласили их к себе словяне, жившие на берегу озера Нево. Это потом уж оно получило название Ладога. А тогда именно через Нево и лежал путь их Варяжского моря в Грецию. Много торгового люда следовало этим путем. И всех надо было охранять, ибо соседние племена — кривичи, меря, мурома и другие — давно глаз положили на эти земли. И решил тогда Рюрик город крепкий заложить, чтоб было где укрыться в случае нападения. Так и родилась Ладога.

Жизнь шла своим чередом. Не стало уже родных братьев Рюрика. И надумал он перебраться из Ладоги на юг. Понял, что его Ладога стоит в стороне от выгодного пути. Те же словяне имели на восточном берегу реки Волхов еще одно свое поселение. Рюрику это место понравилось, и заложил он на западном берегу город, который назвал Новгородом.

Из года в год расширял мудрый Рюрик свои владения. Дань начали платить и меря, и кривичи, и мурома… Дядька вскоре предупредил, что у многих молодых их сородичей шибко кровь играть стала. Особливо у братцев Аскольда и Дира. Желание у них появилось большое: до Греции добраться! Хитрый и умный дядька Олег посоветовал Рюрику не держать братьев. Обрадовались те решению князя и стали готовиться к походу. Дружину свою, правда, Рюрик им не дал. Но братья от затеи не отказались. Кликнули смелых людишек и небольшой дружиной двинулись в южные края.

Чем дальше они продвигались, тем яснее понимали, что с такими силами им до Царьграда не добраться. Задумались крепко братья. А мимо пробегали безлюдные неведомые берега. И вдруг углядел Аскольд на высокой горе городок. Приказал направить ладьи к нему. Вышли на берег, спросили у тамошних жителей, кому принадлежит сей городок. Узнали пришлые, что ставили его три брата: Кий, Щек и Хорив. Но все трое уже померли.

— Кто сейчас вами владеет? — спросил Аскольд.

— Козарам дань платим, — был ответ.

Аскольд с Диром решили тут остаться. Пока выгружались, народ разошелся.

— Как город назовем? — обратился Аскольд к брату. И, не дожидаясь ответа, протянул: — Ки-и-ий, Ще-е-ек, Хори-и-ив… Длинно получается. А что, если Кищ?..

— Кие, — предложил Дир.

— Киев! — радостно вскричал Аскольд.

— Киев! — столь же радостно поддержал брата Дир.

Стали они обустраивать новый град, собирать вокруг себя разный люд. Почувствовав силу, варяго-русы двинули на полян. Добрались до древлян и угличей. Разгромили степных варваров. Вроде силенка заиграла. Почему бы и не двинуть на Царьград? Да тут дорогу им преградили дунайские болгары. Крепкая случилась сеча. Причем ударили болгары прямо в сердце Аскольдово: убили его сына.

Сильно опечаленным вернулся Аскольд в свой град, но порадовал его Киев. Издали таким грозным, неприступным смотрится! А радость, как известно, лучше любого лекаря лечит. Зарубцевалась в скором времени рана, вновь Аскольд силы для похода собирает. Теперь-то он твердо знает, что надо делать для покорения Царьграда. Но человек, как говорится, предполагает, а Бог располагает, — Петр испытующе посмотрел на слушательницу: не утомил ли рассказом?

Ан нет: глаза Маргариты светятся, вся она в непритворном внимании.