Месть Атлантиды

— Элика не пострадала? — удивленно заметил Далан.

Лэндал вспомнил поединок во дворце и бездумно ответил:

— О нет. Пострадал скорее правитель Кассиопеи.

— Он хоть в состоянии будет после своего неблагоразумного проступка дать жизнь наследникам? — расхохотался Далан. — Слава о военном умении принцессы летит даже дальше атланских земель. Несладко ему, видать, пришлось! Они скрестили мечи? Смею предположить, что принц даже не надеялся получить отпор... За что и поплатился. Уважаю будущую королеву. Несмотря на все дипломатические нюансы, она поступила правильно. Гостям империи следовало бы ознакомиться с ее этикетом и традициями… Как и мне тогда.

— На мечах? — пораженно воскликнула Электра, подавшись вперед. — Но... Но это самое большое оскорбление для мужчины Кассиопеи. Заветы Эдера велят вершить месть обидчику по священному праву Ист Верто! Договор был разорван после этого?

— Нет, мы не стали придавать большую значимость происшедшему, благородная леди, — ответил Лэндал. — На пиру мы скрестили кубки в знак прощения и примирения. Несколько круговоротов солнца тому принц вновь посетил Атланту во главе торгового флота. Как видишь, нам удалось достигнуть взаимопонимания.

— Боюсь, этого было недостаточно, — Электра обеспокоенно посмотрела на принца. — Пасть от руки женщины... Без воздаяния мести можно за такое навлечь на себя гнев Эдера и милость Лаки, что хуже смерти. Наши законы очень суровы. И я несказанно удивлена тем, что принц не потребовал по праву Ист Верто для себя дополнительных привилегий.

— Теперь ты леди Тракии, — гордо провозгласил Далан. — Здесь нет места вашим суровым законам, ясность моего сознания.

Лэндал расслабился, наслаждаясь обществом опытного воина и его будущей правительницы. Усталость сказалась на его способности здраво рассуждать, и он вскоре забыл об изречениях Электры из Кассиопеи. Лишь какая-то мысль все ускользала от его сознания, мысль о чем-то важном, но о чем, он сейчас и сам не понимал.

На ночь ему предоставили большой и комфортный шатер. Впервые за долгую дорогу принц смог восполнить недостаток сна. С одной стороны, он испытывал облегчение от того, что доблестный воитель, которого уважала даже матриарх, не был причастен к похищению его сестры, а с другой... Он даже не представлял, что же ему делать дальше и где искать Элику. Оставалась призрачная надежда на то, что его сестра окажется в Черных Землях и Латима Беспощадная сотрет в порошок нечестивую расу работорговцев.

На прощание Далан Тракийский вручил ему свиток пергамента.

— Что это? — удивился принц.

— Это смиренная просьба посетить дворец Лаэртии Справедливой, дабы заручиться ее благословением и пригласить в качестве царственной гостьи на церемонию объединения вольных спутников на исходе сей зимы. И мне хотелось бы знать. Что ты собираешься делать дальше?

— Искать... — поник головой принц. — Искать везде. Снова и снова. Назначить воздаяние тому, кто может пролить свет на завесу сей тайны.

— Я помогу тебе в этом, — подумав, сказал тракиец. — Сегодня на закате я разошлю своих людей в чужеземные территории. Горе тому, кто посягнул на жизнь и честь королевской дочери. И знай, в случае нахождения виновников сего бесчинства, я предоставлю свою армию в ваше распоряжение. Эти земли падут и канут в веках, ибо нет прощения такому поступку.

Не скрывая эмоций, принц дружески обнял великого воина. Что ж, по крайней мере, его путешествие не было напрасным. Удалость достигнуть взаимопонимания с Даланом Тракийским. Хоть какая-то отрада для матриарх, до тех пор, пока не вернется Элика.

Глава 12

Элика резко села на постели.

В этот раз ей приснился кошмарный сон. Образ кассиопейского бога тьмы Лаки пытался вырвать ее из длинных рук бога света, но огненный рассвет словно опалил пламенем, ознаменовав этим победу мнимого светлого бога, лик Лаки приобрел черты Лэндала, кричавшего от отчаяния в огненном пламени начала круговорота солнца.

Амина протянула принцессе кубок с ключевой водой и что-то успокаивающе зашептала. Элика потерла глаза, оглядывая комнату. В безопасности. Ей так редко снились кошмарные сны, последние были еще в далеком детстве. Она осознала сразу, едва открыв глаза, что находится совсем не дома, а в варварской Кассиопее, в покоях, которые ей отвели как гостье, почему-то решив как-то завуалировать ее истинный статус. В покоях, куда вчера этот варвар Кассий перенес ее на руках, после того как...

Кровь ударила ей в лицо. Элика притянула колени к груди, словно пытаясь скрыться от острого чувства стыда и обреченности. Сломали. Вывернули наизнанку, добрались до самого сердца. Закусив губы, дабы не выдать своих чувств неосторожным стоном, принцесса усилием воли заставила себя посмотреть в глаза служанке, поборов боязнь увидеть в них любопытство или жалость.

— Я долго спала?..

Амина тепло улыбнулась и покачала головой, затем, подняв что-то с софы у оконной ниши, гордо продемонстрировала принцессе. Очередное платье. Нежный шелк темного бирюзового оттенка. Фасон был незнаком Элике, лишь при помощи служанки она догадалась, что ткань так плотно удерживается на груди за счет покроя, что даже не нуждается в рукавах.

— Это традиционное платье благородных леди Кассиопеи, — пояснила Амина. — Самый тонкий шелк... Ты счастливица, госпожа, ведь тебя одаривают такими утонченными и дорогими нарядами!

"После того, что произошло вчера, я вдруг стала леди? — двусмысленность ситуации коробила, вызывая дикое желание то ли вцепиться в глотку принцу, то ли разбить на его голове что-нибудь потяжелее. — С учетом того, что он имеет привычку рвать на мне эти платья, скоро их не останется совсем..."

— Все это было у меня в избытке в моем дворце, — немного резковато осадила восторг Амины Элика. Воспоминания о прошедшей ночи сейчас усилили каждое ощущение, каждую эмоцию, и принцесса вновь ощутила себя раскрытой, побежденной неизвестным ей до этого дня оружием. Вновь боль внизу живота стала осязаемой, ощутимой, как и боль в душе, на коже, казалось, пылали огнем его недавние прикосновения. Девушка остро ощутила себя оскверненной, испачканной этими следами, отметинами собственника.

— Амина, собери все что нужно для купальни. Этого права меня, надеюсь, еще не лишили?

— Нет, госпожа. Амине стоит позвать еще служанок или же...

— Не стоит. Я хочу просто вымыться, массажей с растираниями не нужно.

Верная кассиопейка обрадовано закивала головой и принялась резво собирать принадлежности для омовения. Элика, приняв из ее рук легкое одеяние из хлопка - платье подождет ее чистого тела!
– нетвердой походкой подошла к зеркалу, стараясь не морщиться от глухой боли между ног, вспыхивающей при каждом движении. Ей не хотелось просить Амину об обезболивающих снадобьях. Пусть даже служанке известно, что произошло ночью, а наверняка так и есть, признаваться в своей боли и свершившемся насилии было в сто раз больнее. Жгучее чувство стыда окрасило щеки в густой румянец.

Элика удивленно провела рукой по лицу, ощутив жар смущения. Это чувство было для нее совершенно новым. Сколько раз она видела обращенные на нее взгляды мужчин, в глазах которых читалось такое же неприкрытое вожделение! В купальнях родной Атланты мужчины прислуживали аристократкам в банях, массируя сильные тела воительниц, и, будь на то желание благородной атланки, услаждали разными способами на горячих камнях терм. Это была одна из любимых забав ненасытной принцессы Ксении. Наблюдая за тем, как кричит от удовольствия ее сестра, Элика испытывала разве что легкое любопытство и неудержимое веселье. Почти каждый день ее ждали упражнения с мечом, арбалетом и копьем, наставления Латимы Беспощадной и рассказы о далеких предках от Тании Мудрой, на фоне которых плотские желания Ксении и умоляющие взгляды мужчин казались жалкими и недостойными внимания. Но от того, что всегда, стоило Элике узреть, как старшая сестра предается любви, как закатываются ее небесно-голубые глаза от неподконтрольных чувств, как изгибается стройное гибкое тело от уносящего в чертоги Антала вожделения, материи неизвестной и неподконтрольной разуму, она ясно понимала, что кричит Ксения совсем не от боли и стыда, сейчас стало вдвойне тяжелее. Душа словно рвалась на части. Не вожделение и не полет пришлось познать юной принцессе от первого своего женского пробуждения, а лишь боль, ломку личности, всепоглощающий стыд и отрешенность. Да и могло бы быть иначе?.. Стоило ли ожидать от насилия такого наслаждения?.. Рабыне не дано испытать полета, свойственного свободной женщине!