Месть Атлантиды

— Ненавижу... — повторила она вчерашние слова, откинувшись на постель и разведя ноги. Может, хоть после этого этот варвар оставит ее в покое! Ненависть просто разъедала ее изнутри. Если раньше она подсознательно снесла плеть и изнасилование в ответ на его душевную травму от метки своего меча, возможно, приняв это как наказание, сейчас, по ее мнению, они были в расчете. За что он продолжает так издеваться над ней?

— Ты становишься предсказуемой, — прошипел Кассий, с трудом вонзаясь в ее пересохшие глубины. — Я начинаю думать, а не брать ли в нашу постель лук и стрелы. От них ты возбуждаешься куда больше!

— Да сгори ты в...

Ощутимая пощечина оборвала ее проклятия. Слезы незаслуженной обиды сжали горло.

— Я твой господин! Скажи это!

— Нет!

— Десять ударов плетью! Продолжим торг?

— Двадцать! — разрыдалась Элика.
– Двадцать пять! Чем скорее убьешь, тем и лучше! Мне жизнь не дорога!

— Все тридцать, глупая девчонка! — в сердцах выкрикнул Кассий, продолжая яростно двигаться в ней. — Будет пятьдесят, если еще раз заикнешься о смерти!

Ему бы остановиться... Не позволить ей уйти в столь мрачные мысли... Прогнать эту проклятую одержимость Лаки... Сладкая боль аукнулась в пятках, выстрелив стрелами удовольствия по всему телу. Судорога наслаждения сотрясла его тело, перед тем как он излился вовнутрь.

Элику трясло от истерических рыданий. Кассий попытался взять ее за руку, но она с криком кинулась на него, едва не достав ногтями его глаза.

— Исчезни!

— Я не оставлю тебя одну, — от прикосновения разряд чужой боли словно накрыл его, вызвав ряд невиданных ранее эмоций. Раскаяние и злость на себя были лишь немногими из этой гаммы чувств.

— Я тебя ненавижу! Уходи!!!

Он даже не расслышал ее последних слов. Догадка о том, что на самом деле мог означать такой коктейль эмоций, вызвала у него шок. А слова о ненависти - опустошающую, нереально сильную боль. Но разве могло сейчас быть иначе?..

Его шатало. Он едва нашел дверь в темноте. Душераздирающие рыдания Элики преследовали его по пятам. Разрывая на части душу и заставляя вновь ненавидеть себя еще сильнее прежнего.

Принцесса успокоилась не сразу. Ее отчаяние достигло апогея. Спустя меру масла, с трудом взяв себя в руки, она встала с постели. Свечи не горели, но ориентироваться в темноте было на удивление легко. Элика отодвинула тяжелый бархатный полог, за которым хранились ее платья. Керра сделала так, чтобы она ни в чем не нуждалась, велев сшить шикарный гардероб. У северянки вкус был гораздо лучше, чем у принца, заставляющего облачаться в развратные одеяния наложницы.

Шали для плеч лежали в небольшой нише. Элика их практически не использовала - жара не прекращалась даже в вечернее время, а смуглая кожа была неподвластна солнечным ожогам. Здесь, закутанные в отрез голубого атласного шелка, хранились обе бутылочки - одна, в форме шарика, от нежелательного зачатия, предоставления Керрой, другая, похожая на колбу, которые использовали ученые в лаборатории ее матери - подарок Териды. Элика сжала в ладони теплое стекло и неожиданно для себя зашлась приступом истерического смеха. Наверное, дрожь по телу прошла бы у того, кто бы его услышал в этот момент.

Но девушка была в этой комнате абсолютно одна.

Глава 18

Кассий сегодня оставил выбор платья за ней с Аминой. Казалось бы, великодушие? Как бы не так. С той поры, как Элика, так и не задавив в себе смущение, но остерегаясь его гнева за непослушание, начала снимать его сама, едва переступив порог комнаты, претензии к одежде у принца отпали. Девушке даже казалось, что ранее он руководствовался даже не эстетикой одеяний наложницы, а банальным удобством, если придется его разрывать прямо на ней.

Платье аристократок Кассиопеи, к которым ее приучила Керра, нравились принцессе гораздо больше, хоть в первое время и вызвали протест. Корсет, поддерживающий грудь, напоминал кожаные латы воительниц Атланты своим кроем, а длинная юбка из шелка прикрывала ноги, придавая этим неуловимое величие, словно воздвигая на некий пьедестал. По крайней мере, дворцовые воины все как один проявляли уважение, достойное королевы, хотя многие из них знали, в каком положении она тут находилась. О том, что сам Кассий предписал своим подданным обращаться с ней как с добровольно сдавшейся королевой, она даже не подумала.

После событий последних дней ее и без того слабое желание понять мотивы его поступков, войти в положение дабы осознать, что им двигало, исчезло окончательно. Элика больше не искала оправданий поступкам своего мучителя. Его подростковые переживания больше не стоили в ее глазах ломаной монеты солнечного металла. Если ты не можешь совладать со своими эмоциями, тебе не место в политике, с ненавистью решила она. А то, что патриархальная узколобость кассиопейцев не допускает даже мысли передать право на трон сестре, это только их личные проблемы. Никогда Кассиопее не достигнуть и доли величия и несокрушимости Атланты, пока их мужчины не посадят на трон правительницу вместо правителя, или, на крайний случай, научаться править как женщины, идя путем компромисса и мира, а не разрушая соседние города ради самого желания пустить в ход меч, пополнить гаремы красивыми чужеземными рабынями и после этого почивать на лаврах.

Атланта воевала, этого у нее не отнять, но лишь в случае недостижимости соглашения или прямой угрозы. Угрозы были лишены своего значения, но показать зарвавшимся странам истинное положение вещей после такого для Лаэртии Справедливой было делом чести. Даже Лэндал, живший духом боя, понимал политический курс империи и никогда не бросался в омут войны ради самой войны сломя голову.

Кассиопея же словно стремилась доказать всему миру свою значимость языком оружия, практически презрев мирные переговоры, иногда даже не видя в этом своей выгоды. Элика втайне надеялась, что однажды принц получит все-таки достойный отпор во время взятия очередного города. Пусть сойдет с ума от своего провала! Вот только рядом был Домиций, который всегда уравновешивал его жестокость. Займи потомок рода Лентулов трон, у Атланты появился бы веский повод для беспокойства.

Элика ненавидела себя, в том числе. За свою беспечность вчерашней ночью, за то, что хоть на миг поверила в его человечность и в то, что он переживает о ее моральном состоянии. Даже разговоры о том, что он заботится о ее удовольствии, не имели значения. Он просто врал, дабы найти оправдание собственной жестокости. Или у нее не было перед глазами опыта собственного брата в таких делах?! Но, возможно, это было к лучшему. Сломай он ее таким ласковым отношением и преврати в подобие каждой из наложниц Лэндала, было бы еще хуже!

Керра пришла только в вечернее время. Как не хотелось Элике остаться в покоях и не показываться никому на глаза, подруга все же чуть ли не силком вытянула ее в сад.

— Что ты вчера сказала нашему повелителю? — северянку разбирало любопытство. — Он явился в тронный зал как в воду опущенный. Даже не остался до утра. Сидел и о чем-то думал, глядя в одну точку. Девчонки даже боялись к нему приблизиться после того, как он сорвался на Териду.

— Ничего, — Элика закрыла глаза. —Териде следовало поймать его раньше. Может, тогда бы мне не пришлось терпеть все это!