Месть донатера

— Идемте! Идемте немедленно со мной! — разрезая толпу, атомный ледокол «Ленин» рванул вперед, без малейшего напряжения таща на буксире легкую и воздушную нарядную прогулочную яхту.

— Уффф! Ты себе не представляешь! Неделя! Неделя, как завершилась процедура- и все еще вихрь и цунами! Нет, я так-то, конечно, рад, что она ожила и наслаждается- но иногда…

— Здорово утомляет? — спросила Галя и словно бросилась в воду:

— Сереж, извини, но я спрошу прямо- мне важно. Я тебе теперь- кто?

Он смотрел на нее удивленно и чуть задумчиво:

— Теперь? Что значит- теперь?

— Ну мой Сережка Пономарев был попроще…

— Задрот и урод- я помню.

— Пусть так! — она не отвела глаз и смотрела с вызовом:

— Пусть! Но это был Мой задрот!

— И теперь ты решила меня бросить- и только за то, что я, заметь, по твоему совету, постригся, посетил косметолога и нашел работу? Серьезно?

— Да! Нет! Да все вообще не так! Просто теперь и Катька и Олька…

— С радостью повиснут на моей шее? А нужны они мне? Помнишь, что ты мне написала? Я был здорово на тебя зол, но одно только первое слово заставило меня дочитать все послание до конца.

— Прости меня пожалуйста…

— Точно. Поверить не мог, куратора запытал- мог ли кто узнать в какой я клинике и какие процедуры. Оказалось, что ты действительно просила прощения у уродливого задрота…

— Эй, я уже извинилась! И ты, кстати, меня простил!

— И хотя фасад я обновил- внутри все осталось прежним. Галь, ты пойдешь на выпускной со мной? Пожалуйста.

— Да пойду, пойду- я же уже обещала! Слушай, а твоя маман на меня точно не сердится?

— Галя, где-то здесь трется мой биологический родитель, притащивший сюда свою молодую жену, дабы доказать моей маме, как он реализован и как она никому не нужна.

— И теть Таня сейчас… — она прижала руки к губам, заглушив начало фразы:

— …дец, что будет!

— Ага, поздороваться пошла. Я ж говорю- вихрь и цунами. Она про тебя уже и не помнит.

Глава 44. Итоги

Реал. Москва.

Фанфары отзвенели и внушительную группу представителей корпорации Welt der Spiel неприметный генерал перехватил уже на выходе.

— Господин Штельмахер!

— Was wollen Sie?

— Мне бы с вами побеседовать. Приватно. Час-полтора — не более. Тут местечко есть недалеко- без лишних ушей. И кормят вполне прилично. Традиционная русская кухня.

Всполошившаяся, было, охрана успокоилась по мановению руки. Томас решительно отодвинул переводчика:

— Я есть слегка владею русским. Будет языковой практик.

— Mein Deutsch ist auch nicht sehr gut. Aber gemeinsam schaffen wir das.- ответил генерал.

— Nat"urlich! Разумеется. Один момент! — Штельмахер обернулся и в пулеметном темпе прострочил указания для своей группы на дробном немецком. Суть была проста- ждать в отеле, готовить все к обратному путешествию в Vaterland.

Генерал уважительно цокнул на пару внушительных Руберов, ожидавших делегацию. Корпоранты Welt der Spiel вообще крайне редко пользовались чужим транспортом, а уж высокопоставленные- практически никогда. Свои машины, свои самолеты- даже поезда.

Впрочем, солидный Аурус даже на фоне высокотехнологичных Руберов выглядел вполне достойно. Место, куда их привез этот бронированный монстр, менее всего напоминало ресторан или иной общепит- впрочем, щедро накрытый стол в просторном кабинете действительно присутствовал. Открыв панель на стене, генерал набрал несколько комбинаций и огромное панорамное окно подернулось еле заметной паутиной.

— Тишина? — поднял бровь Штельмахер.

— И Тишина и Тьма. Толян, братишка- тридцать долбанных лет- как же я рад тебя видеть! Они стояли, крепко обнявшись. Потом Штельмахер толкнул генерала в плечо:

— Ладно, мелкий, хорош уже сырость разводить. Дай хоть выпью с братом.

Генерал засуетился, звеня стаканами, а Штельмахер вовсю орудовал тарелками.

— Привык основательно пожрать- бросил он виновато:

— Эрма прекрасно готовит, а немецкая кухня довольно нажориста.

— Кухни холодных стан в этом схожи. Давай, Толя! Прозит!

— Паразит! Ты паразит! Знал бы ты, как оно уже за тридцать лет надоело. Твое здоровье, братишка. Твое здоровье!

Штельмахер вкусно и основательно ел, а генерал с непривычной для него нежностью смотрел на брата.

Их всегда было только двое. Менты нашли их на улице — невесть откуда взявшийся тощий пятилетний Толян тащил на себе худого годовалого Санька. Их родителей искали довольно долго- и безуспешно. Уморительно серьезный голубоглазый блондин — он магнитом притягивал внимание потенциальных усыновителей, но первым же «серьезным людям», вознамерившимся разлучить его с братом устроил настолько жуткую и непотребную сцену, что после этого братовьев стерли из всех анкет и заклеймили, как «психических». Оба были влюблены в спорт и занимались до изнеможения. Оба, словно губка, впитывали языки. И каждый из них умереть был готов за второго. Документы, поданные Толяном в суворовское, читались, как поэма. Четыре языка, разряд по самбо, разряд по стрельбе, разряд по плаванью, по шахматам. Папка всевозможных наград и грамот с региональных соревнований и олимпиад напоминала том большой советской энциклопедии. Судьба Толяна, было, совсем определилась- но вдруг ему сделали неожиданное предложение из одного довольно серьезного ведомства.

— Брату моему тогда тоже шанс дайте. — сказал Толян серьезно.

— Ну, если он хоть вполовину так хорош- улыбнулся покупатель.

— Он не вполовину. Он будет лучше. — звучавшая в голосе абсолютная уверенность заставила представителя серьезной конторы затребовать дело Александра Найденова. И в специнтернат улетели оба брата — двенадцати и восьми лет от роду. Потом была напряженная учеба и спецподготовка. А потом его брат исчез- потому, что это было нужно Родине. Но Сашка не заплакал и не взбунтовался- им дали попрощаться и брат сказал:

— Служи. Пробивайся наверх. По возможности- в генералитет. Цель- управление особых операций внешней разведки. Справишься- сможешь организовать нам встречу.

— Я понял, брат. Я все сделаю. Жди.

И сейчас генерал Найденов с улыбкой наполнял Абсолютом рюмку жующего брата.

— Хорош уже жрать-то, владелец заводов. Расскажи хоть в общих чертах- как оно было.

Томас Штельмахер сыто откинулся в кресле.

— Рассказать… да тут в двух словах и не расскажешь- но попробую. То, что тридцать лет назад начали торговать теми секретами, что нельзя- это ты и сам знаешь. По должности. Такая уж планида у нашей многострадальной родины — что у власти не только те, кто дела делают, но еще и всплывает всякое… и решено было делать запасной аэродром. Полюс силы, независимый инструмент, до которого не дотянуться шаловливые ручки.

— Почему в обход Первого?

— Потому, что Первый- это должность. Сегодня наш, завтра — чужой. А давать это в руки гражданским- ну, мы же не придурошные американцы. Демократия демократией…

— А гранаты от дураков запирать надо.

— Точно. Да и зависим он от олигархов, окружения. Кажется всемогущим, но опутан тысячами нитей.

— И брат мой исчез, а появился Томас Штельмахер.

— Ну, не только Томас. Хотя Штельмахер — это, конечно, сейчас центральная витрина.

— Черт в чужой стране, с нуля, без денег…