Месть фортуны. Фартовая любовь

— Уломал! Пусть кемарит медвежатник. Уступаю кента вместо себя! Но тогда еще башлей подбрось. Не на холяву Короля отдаю! — усмехнулась Капка. И забрав деньги, велела пацанам линять из хазы тихо.

Король не слышал, как закрылась дверь за «зеленью». Капка выскочила из дома первой. И, не оглядываясь, повела, свою ораву к вокзалу.

По дороге загрузились продуктами. Втиснулись в купе. Набрали чаю у проводницы. И, разговорившись, забыли о времени. Спать никто не ложился. Все думали о предстоящем. Мечтали вслух, строили планы.

— Я, когда первые бабки сорву, похиляю к шмарам! — заговорил по фене Данилка.

— Вот дурак! И не жаль тебе на гавно деньги тратить? Зачем бабье? Лучше жратвы купить много-много! И на зиму — теплое белье! Новое, свое. А не снятое с пугала в огороде! — отговаривал Митька.

— Я себе часы куплю! Самые лучшие. Настоящие! Командирские! — мечтал Колька.

— Ерунда! Без часов обойтись можно плево! Зачем нам время знать? Ночь — всегда ночь! Вот я себе куплю магнитолу!

Портативную! Она мне и песни споет и что-нибудь сбрешет! — горели радостью глаза Шурика.

— Во! Когда я по блядям пойду, у тебя часы, а у тебя — магнитолу возьму. Чтоб закадрить! — сообразил Данила.

— Вот тебе! — отмерил Калька по локоть и тут же получил легкую затрещину.

— Эй, кент! Клешни в сраку сунь! Не то я их тебе укорочу! — предупредила Капка Данилу. Тот удивленно глянул на Задрыгу. Не понял, за что грозит?

— Тебе ботаю! Махаться завязывай! Иначе самого отмантулю! Врублю так, что мало не покажется! Секи! Ты нынче для них — никто и ничто! Они уже не в подземке! Там ты паханил. Здесь — я! Заруби себе на шнобель!..

Пацанам пришлась по душе защита Капки, и они осмелели.

— А я себе бусы куплю. Красные! Большие. И серьги. А еще — настоящее платье, — мечтала Тоська, одетая, как и мальчишки — в спортивный костюм.

Капка, чтобы не выделяться, оделась одинаково со всеми. И, оглядывая свою будущую малину, посмеивалась втихомолку.

— Все на одно мурло! Как пули в нагане. Одна обойма…

Утром в купе постучала милиция:

— Ваши документы? — оглядели притихших ребят.

— У тренера! Он, наверно, в туалете! — нашлась Капка мигом.

— Спортсмены?

— Конечно! Разве не видите? — удивилась Задрыга.

— И куда едем?

— У нас турне по городам! Куда пригласят. Так тренер говорит. А сейчас — в Москву! На соревнование!

— Ну, счастливого вам! Успехов! Будем смотреть по телевидению! — улыбнулся лейтенант, поверивший Капке.

Да и что можно было заподозрить в ней? Вся голова в бигуди, яйцо в креме, сама — в спортивке, на ногах кеды.

На столике в купе стаканы с чаем, пачки галет и печенья. Ни дать, ни взять — спортсмены. Скучились на нижних полках все разом. Чуть ли не на ушах друг у друга примостились.

— Чего таких проверять, зря время тратить? — закрыли дверь, извинившись за беспокойство и пошли в другое купе проверять взрослых пассажиров.

Капка сама себя похвалила за находчивость и выдержку. Она знала, нельзя законникам трехать с милицией. Западло это. Но Тут случай особый. Она не просто законница, она — почти паханка. А значит, должна думать о кентах, их безопасности. Кто должен привезти «зелень» в полной сохранности и без приключений? Конечно, она! Выходит, все средства хороши, главное — результат…

Сделав пересадку в Москве, поздним вечером приехали в Брянск, Тут Задрыге знаком каждый проулок.

Она вела ребят неприметными улочками засыпающего города.

Когда вышли на пустынную дорогу, ведущую к дому Сивуча, велела всем присесть, прислушаться хорошенько. Сама ухом к земле припала, не послышатся ли ненароком чужие шаги? Но нет, все вокруг было спокойно и тихо.

— Всем заткнуться. Хиляем тихо. Не ботать, не спотыкаться. Заметано? — велела Капка и пошла впереди неслышно, словно тень.

На стук в окно в доме тут же зажегся свет. Задрыга увидела выглянувшего Лангуста. Тот торопливо открыл, впустил пацанов, спешно закрыв за ними двери.

— Вы никого не встретили по дороге?

— Нет! А кто возникал? — насторожилась Капка.

— Да хмырь какой-то объявился не так давно. Принюхивается к нашему пределу! Ботает, что понадобилось ему место под заповедник.

— А ты знаешь, Задрыга, что тому хорьку Лангуст вякнул? — вышел из гостиной Сивуч и сказал хохоча громко:

— Насчет заповедника, то хрен его батьку знал! А вот зверинец можешь открывать. Только для полной обоймы пару молодых мартышек привези! Тогда мы потрехаем с тобой! На холяву— не возникай! Кентель с резьбы сверну!

— Ну и как он? Сфаловался?

— Кой там? Ученым ломался! А от него за версту стукачом несет! Нас «на понял» не возьмешь! — сознался хозяин.

— А почему сейчас о нем спросили?

— Не случайно колол!. Этот козел здесь дотемна морился. Будь на стреме! — предупредил Лангуст.

— Ты что ж, уже «зелень» подкинула нам? — заметил ребят, подойдя почти вплотную, Сивуч.

— Да, в работу тебе! Слепи мне малину, — попросила Капка.

Сивуч оглядел каждого:

— А девка тебе зачем? — удивился сразу.

— Ее в шестерки привезла. Пусть хозяйничает. Постирать, помыть, жратву сварить. Пусть управляется. У «зелени» и без того мороки хватит.

— Вот этого обалдуя я не беру! — отказался Сивуч от Данилы и добавил, сплюнув:

— Он не тем кентелем дышит!

Парень густо покраснел. Хотел выйти из дома. Но Лангуст остановил, сказав:

— Я его беру! Фаиный кент будет!

Сивуч хрипло рассмеялся:

— Бери! Не жаль! — и велел пацанам располагаться на верхнем этаже.

До вечера с каждым поговорил, всех посмотрел, проверил. Предупредил о законах и правилах.

Ребята уже на следующий день сами подготовили свои комнаты, натопили баню, вымылись в ней, напарились, впервые в жизни.

Сивуч и Капка даже не заметили, когда исчезли Лангуст с Данилом. Хватились их в обед, когда Тоська впервые накрыла на стол самостоятельно. Капка лишь иногда подсказывала ей.