Месть хомяка

— Они меня сперва вжух, потом водой плюх, а затем еще и вжих — вжих ветром и вот я… — заметив мой молчаливо-вопросительно-обалдевающий взор заикаясь пожаловался тот.

— Зато теперь ты чистый и… — я принюхался, — пахнешь приятно, цветами какими-то.

— «Летнее утро» весь бутылёк, — раздался тонкий жалобный голосок откуда-то с задних верстаков.

— А незачем было его мучить, — парировал я и тут же добавил приказным тоном: — Поделки на стол, смотреть буду.

Заложив руки за спину, я прошелся вдоль верстаков, оглядывая предоставленные творения, на миг остановился напротив плаката по безопасности, где был изображён доктор с заботливым видом пришивающий обратно ножку нерадивому гному рядом с которым лежала окровавленная ножовка и, на секунду воздев глаза к потолку, двинулся в обратный путь. Не, ну скажите, что сложного в том, чтобы сделать указку, тем более, что Дорофеич заранее подготовил бруски нужной формы? Наждачку в руки и полируй в свое удовольствие словно любимую волшебную палочку, или там посох. Не ну можно по граням напильником пройтись, а для особых столярных гурманов у нас даже небольшие рубанки имеются — всё элементарно и ничего сверхъестественного. А в результате? А в результате большинство поделок — это эдакие занозистые кривоватые палки годные лишь в качестве будущей щепы на растопку и отличающиеся друг от друга лишь уровнем кривизны (в принципе, ожидаемо, но не настолько же). Правда как всегда были и те что выделялись из общего ряда, увы сегодня не в лучшую сторону. еще одна почему-то превратилась в десяток мелких «зубочисток» (правда сделаны качественно, так что отдам феям, пусть куда-нибудь используют, ручки там для швабр…), еще одна закрутилась в тугую деревянную спираль. Я укоризненно посмотрел на уставившегося в пол мальчугана.

— Пытался магичить?

Тот, закусив нижнюю губу, молча понурил голову. Не, ну что с ними поделаешь, в каждом классе такой хитрый попадается.

— На будущее. Тут специальная антимагическая пропитка, — пояснил я. — Попробуешь колдовать, результат может быть непредсказуемым. Вон, в пару лет назад, один такой умник колданул, а заклинание возьми да вернись назад, так он потом неделю ходил с выросшей на лбу указкой, прям как единорог.

— Правда? — стоящая за дальним верстаком эльфийка посмотрела на меня расширенными от ужаса глазами.

— Правда, — с самым честным видом кивнул я, скрещивая за спиной пальцы. — А посему на моих уроках никакой магии, все своими руками. Ибо, как известно, труд сделал из обезья…

— Мы вообще-то произошли от великого древа Ингасиль… — перебил меня юный дриад.

Я скосил на него глаза и, усмехнувшись, бросил:

— Я в курсе, что и из прочих он тоже человеков понаделал.

В классе захихикали, я ж тем временем шагнул к последнему верстаку и несколько минут озадаченно потирал подбородок то и дело переводя взгляд с возлежащего там изделия на стоящего передо мной практически навытяжку худощавого мальчугана в очках.

— Ну и что это за фрактал-указкен? — наконец вкрадчиво поинтересовался я, взглядом указывая на довольно громоздкую конструкцию, состоящую из причудливого переплетения кусков дерева различной степени обточенности и до сих пор истекающую мутными «соплями» клея.

— Это? — пацан смущенно поправил указательным пальцем очки. — Нер, я просто представил, как будет выглядеть сей предмет если его развернуть по линиям сопредельности с фокусировкой в данной матричной реальности по методу Бланша-Франкеля и…

— Стоп, — жестом руки остановил я его объяснения. — Пространственное мышление, фантазия — это важно, но не в данном случае. У вас есть чертеж, — я ткнул пальцем в сторону доски. — И там все элементарно. Вам нужно просто взять и сделать, сделать своими руками то, что там изображено. Поверьте, это не сложно. Даже можно проявить фантазию и украсить ручку указки резьбой, или покрыть её лаком, разукрасить в конце концов в разные цвета. Однако это должна быть указка, понимаете — указка, а не вот эта вот проекция….

Я обвел взглядом дружно поникший класс.

— Ладно, сегодня двойки ставить не буду… — все дружно встрепенулись и зашушукались, — … но, — я нравоучительно воздел указательный палец и, повернувшись к упорно пытавшемуся пригладить свою шерсть Батону, спросил: — Казан куда спрятали?

Батон сделал жест лапой «мол секундочку» и, веселым мячиком не то проскакал, не то закатился за дуб, чтобы через пару секунд, пыхтя словно маленький паровоз, вытащить оттуда упомянутую мной посудину.

— Значит так. Я сегодня тут допоздна. Не знаю как, не знаю когда, но, чтобы эта посудина к моему уходу блестела как….как… — я вопросительно посмотрел на Батона, тот на меня широко расширенными глазами, нервно дернул ухом, и замотал головой… — как рында на корабле, — нашелся я, вызывав у кота вздох облегчения. — Всё понятно?

Такого дружного кивка я даже не ожидал. В это время за дверью кабинета гулко охнуло, звякнуло, бабамснуло и взвыло всеми голосами ада, заставив меня мысленно выругаться и в который раз сделать мысленную зарубку на одной из мозговых извилин, что надо попросить Дорофеича наконец-то заменить звонок, а то кого-нибудь с непривычки может и инфаркт прихватить. В общем, пока я тряс головой, ибо в этот раз звонковый «брямс» был особенно силен, детишек уже точно ветром сдуло, только створки двери хлопнули, причем в обратную сторону. Нет, все же дети они везде дети, во всех мирах, как бы они не выглядели и какими-бы силами не обладали. Остается лишь позавидовать их вечной энергии и непоседливости, а также с доброй грустью вспоминать те дни, когда ты был точно таким же беззаботным оболтусом.

Я мечтательно улыбнулся, подхватил лежавшую на верстаке указку и, зайдя в свою каморку, плюхнулся на диван.

— Ну и что мне с этим делать? — спросил я, примостившегося рядом кота.

Тот молча ткнул лапой в угол, где у меня был цельный музей подобного творчества, начиная от небольшой лавочки, которая при попытке на неё присесть сразу же отращивала себе кучу иголок, очень радуя этим клиента, и заканчивая плетеной мусорной корзиной, что телепортировала прямиком в общественные бани ближайшего поселения, причем в зависимости от вашего пола в разные её части. Кстати, первым пострадавшим от неё был Дорофеич. Помнится, борода и без того негустая шевелюра нашего завхоза тогда изрядно поредели, зато щечки от улыбки неделю румянились як наливные яблочки. Интересный факт: корзина нет-нет, да пропадает из коморки на пару дней, но затем неизменно возвращается на место, причем никто не знает куда она деется, а все попытки поймать злоумышленника оканчивались ничем. Говорят, что однажды, пока я был в небольшой командировке, её брался охранять сам ректор, аж три дня охранял, или четыре…хотя не — врут… наверное.

— Отдам Гоймерычу, — наконец решил я, осторожно пристраивая конструкцию в углу каморки. — А то «вот это», с фокусировкой «по энтому», по методу «вон того» может такое отчебучить… Не, не, пусть лучше наш завуч с этим разбирается.

Батон согласно подмякнул, с явной опаской косясь на странную поделку, и даже на всякий случай отодвинулся к противоположному краю дивана.

— Кстати, друг мой, может объяснишь, почему я по приходу застал тебя в столь конфузном виде? — поинтересовался я, присаживаясь рядом.

— Так ведь дети, — развел лапами кот. — Разве мог я…

— Да, дети…

Мы посмотрели друг на друга, нервно хохотнули и также дружно вздохнули.

Семеныч, видимо каким-то своим макаром почувствовав наше настроение, по-дружески протянул к Батону лист на котором лежала упитанная муха с зеленым брюшком. Кот скосил глаза на угощение и отрицательно мотнул головой, затем зачем-то вопросительно посмотрел на меня, заставив спешно последовать его примеру. Цветок пожал листьями и закинув муху куда-то внутрь скопления листьев аппетитно ей захрумкал. Мы же, переглянувшись с Батоном, снова дружно вздохнули и погрузились в думы о будущем, прошлом, естественно немного о баба… к-хм… возвышенном и вечном.

За стенами «бабахнул» очередной звонок, заставивший меня спешно очнуться от мыслей и, вспомнив о насущном, спросить:

— У нас же там вроде сегодня финальный смотр. У тебя там все готово?

Кот скосил на меня глаза и, молча вытащив из воздуха галстук-бабочку, пристроил её на шее.

* * *

Итак, что мы имеем? Ну, естественно, наша звезда, буквально бородатый Ванесс Мэй и Паганини в одном флаконе — скрипач. Он же Лурин сын Корфа, характер соответственно нордическо-артистичный, душевно ранимый, очень-очень любит музицировать, не женат. На этот раз он обзавелся поддержкой в виде десятка феечек, которые очаровательно подпевали ему своими тоненькими голосками. Слов я не особо разобрал, но номер был хорош, лиричен и душевен, причем настолько, что заставил расчувствоваться даже нашего завхоза, который все время выступления хмурил свои густые брови, а затем молча встал из-за стола, пожал скрипачу руку и по-отчески, я бы даже сказал по-генсековски крепко, расцеловал. Потом он попытался двинуть речь про то что «наши гномы самые гномные гномы во всем мире», так что пришлось спешно вмешиваться и буквально силком оттаскивать Дорофеича от засмущавшегося скрипача. После этого было короткое обсуждение, где все дружно согласились, что «скрипач конечно наше всё», но нужно было еще что-то, ибо это все же был выпускной бал, а не бенефис. К счастью, на сей раз Батон не ударил мордой в сметану и следующим пред нами предстал какой-то там чародей с ярмарки, что естественно сперва вызвало удивленные переглядки (не ну какого-то заштатного чародея в магическую академию), но как только этот смешной старичок в пенсне и дурацком колпаке со звездами взмахнул руками, началось самое настоящее чудо. Зал буквально расцвел, заиграл чудесными красками, покрылся неземными растениями в чащах которых пели невиданные птицы, а вокруг порхали бабочки, летали какие-то звездочки и вообще творилась полная инопланетная вакханалия, на фоне которой лишь я со своим нейтрализующим полем смотрелся одиноким серым пятном. В общем, бурные аплодисменты и хитро-задумчивые лица Гоймерыча в паре с Дорофеичем явно подсчитывающие сколько можно сэкономить на оформлении зала. Следом шел какой-то местный деревенский квартет сбацавший нам веселую мелодию в кантри стиле (средне конечно, но на безрыбье… пойдет, пустим как фон к фуршету, или что там у них будет), затем пара дриад с танцевальным номером, а вслед за ними вышел эльф с белоснежными почти золотыми волосами и спел нам балладу о какой-то там прекрасной деве, влюбившегося в не менее прекрасного юношу. Не, голос у него красивый — заслушаешься, но сама песня….ладно я смысл потерял на каком-то десятом куплете запутавшись в именах и названиях, которые для меня звучали почти одинаково, так ведь на сорок третьем меня стало клонить в сон, причем не только меня. Дорофеич вон уже в открытую храпеть начал. Пришлось опять вмешиваться и прерывать остроухого барда, тем более, что песнь грозила затянуться, ибо на пятидесятом куплете «прекрасный вьюноша» дошел до целования аж четвертого пальца своей возлюбленной, да и то его кончика. Прикинув, что еще по паре куплетов понадобиться на каждую фалангу, а там и следующие пальцы наверняка подоспеют, я резко встал: