Месть носит Prada

Макс отвлекся от массажа и уставился на жену:

– Ты не полетишь за полмира от своего врача. Подвергать свое тело стрессу от разницы во времени и перелета? Ни за что! Фиджи подождут.

– Ты не расстроишься?

Макс покачал головой.

– Мы дадим нашему ребенку все, вот увидишь. Ты устроишь идеальную детскую с мягкими игрушками, прелестными маленькими костюмчиками и множеством книг, а я выучу все о новорожденных и с первого дня буду точно знать, что нужно делать. Я буду менять подгузники, давать бутылочки, вывозить малышку на прогулку в коляске. Мы будем читать ей каждый день, рассказывать, как папа с мамой познакомились, возить ее на каникулы к океану, где она будет бегать босиком по песку и выучится плавать. А как ее будут любить обе наши семьи!

– Ее, вот как? – Энди полностью расслабилась, и – о чудо! – впервые за несколько недель желудок успокоился.

– Конечно, ее. У нас будет прелестная светловолосая девочка, так предначертано судьбой.

Когда Энди открыла глаза, на часах было без пятнадцати семь. Она лежала под одеялом в халате, а рядом тихо похрапывал Макс. Свет был приглушен, но не выключен: должно быть, они заснули посреди разговора.

После душа и быстрого одевания Макс поймал внизу такси и дал адрес «Сарабет» в Верхнем Ист-Сайде, очаровательного маленького кафе, располагавшегося неподалеку от кабинета гинеколога (а в остальном ничем не примечательного). Энди осилила лишь ломтик хлеба с домашним вареньем и чашку ромашкового чая, но с удовольствием смотрела, как Макс уплетает омлет с сыром, жареную картошку с беконом и запивает все двумя стаканами апельсинового сока и большой чашкой латте. За едой он оживленно говорил о консультации, предполагая возможные даты появления ребенка на свет, обсуждая вопросы к врачу и то, как сообщить новость родне.

Заплатив по счету, они прошли пешком шесть кварталов по Мэдисон-авеню. В приемной врача было людно: Энди насчитала минимум трех явно беременных женщин, двух с мужьями и еще несколько, в основном слишком молодых или старых, чтобы ожидать ребенка. Как это она никогда не замечала раньше? Как странно было находиться здесь с Максом, держать его за руку, называть оба имени медсестре на ресепшене! Энди была шокирована, когда медсестра едва взглянула на них: Энди же сказала, что пришла на ультразвуковое обследование. На самое первое УЗИ! Разве от такой новости окружающие не должны прыгать от восторга?

Через четверть часа медсестра назвала ее имя и вручила пластмассовую баночку.

– Туалет по коридору справа. Пожалуйста, отнесите баночку в пятую смотровую. Ваш супруг может подождать вас там.

Макс улыбнулся Энди, взглядом пожелал ей удачи и направился следом за медсестрой к смотровым кабинетам. Когда через три минуты Энди вошла, он нетерпеливо мерил шагами тесную комнату.

– Ну что? – спросил Макс, проводя пальцами по волосам.

– Руку описала, как всегда.

– Что, так трудно попасть? – засмеялся Макс, радуясь возможности отвлечься.

– Ты и понятия не имеешь!

Пришла новая медсестра, грузная женщина с доброй улыбкой и серебристыми волосами. Окунув палочку в мочу Энди и найдя ее превосходной, медсестра измерила давление и спросила, когда была последняя менструация (Энди смогла ответить лишь приблизительно).

– Отлично, милая, доктор Крамер скоро придет. Взвесьтесь – не забудьте вычесть полкило на одежду, потом разденьтесь ниже пояса и прикройтесь этим! – Она подала Энди бумажную пеленку и жестом показала на кушетку. Макс и Энди с интересом и отвращением смотрели, как она надевает презерватив на зонд, подсоединенный к ультразвуковому аппарату, и выдавливает на него катышек геля на водной основе. Затем медсестра пожелала им доброго утра и вышла.

– Так вот как это делается, – пошутил Макс, глядя на фаллической формы зонд.

– Честно говоря, я думала, что мне все сделают через живот, как показывают по телевизору…

Дверь открылась. Доктор Крамер, видимо, услышала часть беседы, потому что сказала с улыбкой:

– Боюсь, для абдоминального УЗИ пока рановато. Ваш плод еще слишком мал, его может обнаружить только трансвагинальное обследование.

Доктор Крамер представилась Максу и начала настраивать аппарат. Движения этой миниатюрной симпатичной женщины лет тридцати восьми были быстрыми и уверенными.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она через плечо. – Тошнота, рвота?

– И то, и другое.

– Абсолютно нормально. У большинства женщин токсикоз проходит в двенадцать – четырнадцать недель. Вы можете поменьше употреблять прозрачных жидкостей, крекеров и тому подобного?

– Да, в основном, – сказала Энди.

– Не волнуйтесь особо о своем рационе – все необходимое ребенок получает из вашего организма. Просто попытайтесь есть маленькими порциями, но часто, и побольше отдыхайте.

Энди кивнула. Доктор Крамер приподняла бумажную простыню и велела Энди лечь пониже и вставить ноги в пяточные упоры. Внизу живота Энди ощутила легкое давление и холод, который тут же прошел. «Это куда менее инвазивно, чем осмотр через живот», – с облегчением подумала она.

– Ну вот, – сказала доктор Крамер, осторожно водя зондом. Экран наполнился знакомыми черно-белыми пятнами, как Энди много раз видела в фильмах. Доктор указала на одно пятно в середине, казавшееся черным вакуумом. – Вот. Различаете движение? Это бьется сердце вашего ребенка.

Макс вскочил со стула и стиснул руку Энди.

– Где? Вот это?

– Да. – Врач помолчала, разглядывая экран, и сказала: – Сильное, хорошее сердцебиение. Подождите секунду…

Она чуть передвинула зонд и повернула регулятор громкости. Частые звуки наполнили комнату. Сердцебиение звучало, как ритмичный лошадиный галоп.

Энди лежала на спине и могла лишь слегка приподнять голову, но она прекрасно видела и экран, и пятно, и биение сердечка. Внутри нее растет настоящий живой ребенок! Слезы потекли сами, беззвучно. Она лежала неподвижно и не могла перестать плакать. Когда она посмотрела на Макса, который по-прежнему сжимал ее ладонь мертвой хваткой, глядя на экран, то заметила, что и у него глаза на мокром месте.

– Срок у вас десять недель и пять дней, и все выглядит просто замечательно! – Доктор взяла пластиковый кружок из двух дисков, соединенных посередине, и повернула один против другого. – Мы будем регулярно делать УЗИ, если вы не уверены насчет зачатия, но, судя по тому, что мы сегодня видим, рожать вам первого июня. Поздравляю.

– Первого июня, – благоговейно выдохнул Макс, будто называя лучший день в году. – Весенний малыш. Идеально.

Сомнения, страхи и гнев из-за письма не исчезли – Энди не была уверена, что они вообще когда-нибудь пройдут, – но при виде живой фасолинки в своем животе, с которой они с Максом скоро познакомятся и, дай Бог, всегда будут ее родителями, все остальное отошло на задний план. Когда врач сказала, что ждет их в своем кабинете, и оставила одних, Макс едва не вскочил на стол от радости, закричав «Я люблю тебя!» так громко, что Энди захохотала. Депрессия почти прошла. Она построит семейную жизнь с Максом. Она простит его и отбросит все сомнения. У нее один путь – вперед. Она сделает это ради их общего ребенка.

Глава 11 Известнее Бейонсе или нет?

Редакция «Декольте», к счастью, разительно отличалась и от высотки «Элиас-Кларк», и от квартиры в доме без лифта в Вест-Виллидж, где был офис «И жили они долго и счастливо». Бывшее в 1890-е пильной биржей, здание на своем веку пережило несколько реинкарнаций, побывав мясокомбинатом, фабрикой по производству пищевых продуктов, складом тканей и мебельной мастерской, пока не превратилось наконец, как и следовало ожидать, в лофт свободной планировки с огромными окнами, голыми кирпичными стенами, отреставрированными деревянными полами и хваленым видом на Гудзон (читайте: на Джерси-Сити). Энди прекрасно помнила восторг Эмили три года назад, когда брокер, показывавший им помещения под офисы, привел их на пересечение Двадцать четвертой и Одиннадцатой. Похожее на крепость здание впечатляло, но Энди не удержалась от вопроса: а район-то не слишком… суровый? Эмили только фыркнула, осторожно переступив через некое тело, отключившееся у самого входа.