Месть Орла

– Десятая центурия, встать!

Слдаты повскакивали со своих мест, где отдыхали после тяжелой работы по валке леса, и некоторые из них повторили жест своего нового центуриона, и тоже вытерли руки землей. Дубн огляделся вокруг, медленно кивая на то, что увидел.

– Вот теперь вы похожи на солдат, готовых отомстить этим ублюдкам, устроившим засаду, приведшую к гибели Тита! Он сражался не просто как тунгр, а как вождь тунгров, как сказал наш примипил. А я добавлю, что хотя я не вождь, но во мне течет кровь правителя бригантов, и я тоже наследник вождей, или как сейчас принято говорить – принц. Кто готов пойти со мной, отомстить за Тита и убить их короля?!

Один из самых крупных солдат центурии шагнул вперед, глядя сверху вниз на своего центуриона, а затем через головы других на вздымающуюся толпу людей, стоявшую между ними и всадниками у варваров в тылу.

– Господин! Но как мы собираемся добраться до него, когда на пути стоит столько народу?

Дубн ухмыльнулся спросившему солдату, и глаза легионера сузились от внезапного блеска безумия в глазах его нового центуриаона.

– Это довольно просто, если у тебя хватит на это смелости! - Он повысил голос до рева на плацу, достаточно громкого, чтобы его услышал каждый человек, находящийся в кругу из сваленных деревьев.
– Десятая центурия, все, кто хочет отомстить за Тита, следуйте за мной! Если у кого-то из вас трясутся поджилки, то оставайтесь здесь и до конца своих жалких, хныкающих дней сожалейте об упущенном шансе! За Тита! За мной! Смерть вениконам!

Он рванулся через поляну к варварам, и мгновение его люди смотрели ему вслед с явным изумлением, а затем гигант, который решил идти с ним в паре,подал голос с таким же неистовым ревом и побежал за своим офицером с поднятым над головой топором.

– За Тита! Вперед! Смерть вениконам!

Внезапно вся центурия пришла в бешеное движение, солдаты изо всех сил задвигали ногами, стремясь догнать своего центуриона, крича: «Смерть вениконам!», «За Тита»! и «За принца» разрывая воздух. Стоя на своем месте, впереди Пятой центурии Марк увидел, как солдаты Тита хлынули к нему во главе с его другом, но когда он открыл было рот, чтобы поприветствовать их, здоровяк подмигнул ему и заскочил на дерево справа от себя и побежал. вверх по наклонной поверхности ствола так быстро, как только мог. Его люди последовали за ним, многие из них забрались на дерево слева, и лицо молодого римлянина сморщилось от изумления, когда он понял, куда именно Дубн вел своих людей. Юлий присоединился к нему и Скавру в конце сражающейся центурии и, пожав плечами, встретил изумленный взгляд своего трибуна.

– Неужели он собирается…?

Примипил вытащил меч и плюнул на растоптанную землю.

– Он здоров как бык! Либо его авантюра закончится победой, либо мы все погибнем, но он только что показал нам наш единственный шанс организовать контратаку! Так что, присоединяемся к нему?

Кальг не осознавал, что происходит, пока деревья по обе стороны безумной стычки, пытающейся прорваться по проему к кавалерии, не начали трястись, их ветви дрожали под тяжестью тяжелых солдат с топорами, когда они штурмовали стволы пологого склона. С диким воплем первый из них, центурион, судя по гребню на шлеме, бросился с самого конца дерева, откинув руки и ноги назад, и подлетел по воздуху к королевской кавалькаде. На мгновение мир сельгова свелся к убийственному выражению лица прыгнувшего человека, его глаза были широко раскрыты, а зубы оскалены в зверином рыке свирепости. Он все еще удивлялся очевидному безумию тунгра, когда здоровяк приземлился в дюжине шагов от них, перекатился разок и развернулся влево, держа большой топор в правой руке и сбивая соплеменников со своего пути. железным выступом, еще один человек спрыгнул с дерева позади него и тут же подскочил к своему офицеру. В течение нескольких секунд в самом сердце боевого отряда оказалось еще с десяток монстров с топорами, и с каждой секундой в бой вступали все новые и новые крупные люди, не похожие на тех неповоротливые гигантов, которых, как показалось Кальгу, он видел раньше. Намереваясь окрасить себя в красный цвет кровью вениконов они двигались в бешеном темпе, спрыгивая сверху во всех направлениях со шквалом лезвий тяжелых топоров, которыми валили то одного , то другого веникона каждым взмахом, как будто рубя деревья.

Ближайший к схватке королевский телохранитель упал с лошади, и Кальг понял, что животному бесцеремонно отрубили голову, а воин умер в пене крови от огромной раны на груди, в тот момент, когда он пытался сбросить с ног мертвый груз зверя. Человек, зарубивший его, секунду постоял на еще теплом трупе, подняв красное лезвие топора к небу и завопил о своем триумфе, а кровь лилась по его лицу и доспехам. Наклонившись вперед, Кальг высвободил поводья кобылы от седла Брема и вздрогнул, когда король повернулся и поднял свой меч с бессвязным криком ярости, поняв, что сельгов собираются бежать. Прежде чем он успел нанести удар, раненый король откинулся назад в седле от стрелы, торчащей из его груди, и Кальг понял, что на деревьях по обе стороны от военного отряда затаилось около тридцати лучников, стреляющих в сбитую массу воинов так быстро, как только могли. Он пригнулся как можно ниже, наблюдая, как король опрокинулся на бок лошади и упал под копыта топтавшихся рядом животных. Не сумев дотянуться до свисающих остатков поводьев своей кобылы, он схватил ее за правое ухо и повернул изящную голову, пытаясь вывести лошадь с поля боя, но четвероногая все еще была зажата между скакуном мертвого короля и толкавшимися вокруг них людьми

Солдаты с топорами теперь сражались более дисциплинированно, и их первоначальный безумный натиск в самое сердце битвы уступил место плотному строю, организованному вокруг своего центуриона. Образуя двустороннюю линию, они рубили как вениконов, оказавшихся в ловушке между ними, так и тех воинов, которые пытались спасти своих товарищей, повторяя три слова снова и снова, прорубая себе путь к сражающимся соплеменникам. Ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что именно они ревели, вопли постепенно становились все громче по мере того, как их подхватывали другие солдаты, выкрикивая те же слова, врываясь в бой.

– Смерть! Тит! Принц!

Кровь у сельгов застыла в жилах, когда он осознал, что именно он слышит, и он удвоил свои усилия, чтобы отвести свою лошадь подальше от толпы сражавшихся, пока тунгры, дополнительно подкрепленные непрерывным потоком людей вдоль двух упавших деревьев, ужесточили свою мертвую хватку на пойманных в ловушку и все более беспомощных вениконах, в то время как гиганты с топорами сражались, сдерживая натиск людей, стремящихся спасти своих соплеменников. Последним отчаянным усилием он убедил кобылу отступить от сражающейся королевской стражи, пока они боролись за тело своего убитого правителя, молясь все сильнее, чтобы они не обратили внимания на него, пока он отворачивал животное от сражавшихся и наносящих с флангов удары вениконов, чтобы подтолкнуть кобылу вверх по склону и направить в безопасное место в открытом лесу. Оглянувшись назад, он увидел, как римский офицер с двумя мечами пробился из боя, посмотрел ему вслед, и ухмыльнулся, узнав сына мертвого легата, человека, который так жестоко перерезал сухожилия его лодыжки и оставил его умирать на земле при их последней встречи. Повернувшись в седле, он крикнул римлянину в ответ, его голос дрожал от от предвкушения близости спасения.

– Только не в этот раз, центурион! В этот раз я …

Кобыла вздрогнула от звука рожка, и Кальг резко повернул голову, чтобы взглянуть вверх на склон и на людей, которые бесстрастно смотрели на него, их линия простиралась через все поле зрения в обоих направлениях. Один из них указав мечом, в сторону боевой линии солдат в доспехах, выкрикнул команду, которая не оставляла места никаким сомнениям разуму Кальга.

– Шестой Легион, вперед!

Он развернул голову кобылы и ударил ее по бокам, только чтобы внезапно и с удивлением обнаружить, что он лежит лицом вниз на лесной траве, слишком ошеломленный ударом своего падения, чтобы сделать еще что-либо, кроме как беспомощно валяться, в то время как его лошадь лягалась и корчилась в предсмертных агониях с копьем, воткнутым глубоко в шею. Стена наступающих легионеров расступилась по обе стороны от умирающей лошади, и беззащитный Кальг оцепенело наблюдал, как мстительный центурион легко поднялся по склону им навстречу, и пожал руку офицеру, который отдал приказал своим легионерам идти вперед, прежде чем мимолетно взглянуть на павшего бывшего вождя сельговов. Лицо и руки его были покрыты рваными ранами и ссадинами, а порез, с засохшей коркой крови, украшал линию щеки и носа.

– Префект Каст. Кажется, ты прибыл как раз вовремя, чтобы помочь нам расправиться с варварами.

Пожилой мужчина засмеялся, глядя на кровавое поле битвы, когда сражающиеся соплеменники были загнаны в постоянно уменьшающийся карман пространства, мечи и копья вонзались в них со всех сторон.

– Не знаю, как это удалось Рутилию Скавру, но, клянусь богами, это не что иное, как миниатюрные Канны! Только на этот раз режут не римлян!

Центурион мрачно улыбнулся.

– Вот только на этот раз трибун имел лишь небольшое отношения к исходу сражения. В основном это была заслуга центуриона по имени Тит.

Каст радостно улыбнулся.

– Как же, тот твой огромный коллега с топором? В таком случае я куплю ему кувшин вина и буду пить за его здоровье до тех пор, пока мы оба не упадем со стульев!

Центурион положил руку на рукоять меча, его пальцы погладили что-то, прикрепленной к оружию тонкой серебряной проволокой.

– Боюсь, это будет невозможно. Он погиб сегодня утром, пусть теперь наш бог Митра позаботится о нем.

Каст печально покачал головой.

– Жаль. Он был настоящим бойцом, а таких, как он, с каждым годом становится все меньше, по крайней мере, мне так кажется. Но в любом случае мы с тобой выпьем за него, вместе с твоими тунгрийскими офицерами. Я подумал, закончить свою карьеру в сиянии славы, чтобы возглавить легион, чтобы спасти вас, и принести какую-нибудь пользу Империи! Имей в виду, мне все же повезло, что эти волосатые ублюдки оставили след, по которому вас могла бы найти даже моя женщина, и еще вам повезло, что именно мне отдали приказ отвести легионы от границы обратно к южной стене.