Месть Орла

– Ах.

Скавр достал еще одну монету и поднес ее к его глазам.

– Да, действительно. Все монеты во всей партии абсолютно одинаковы.

Альбинус пожал плечами.

– Так, понятно! Конечно, их невозможно потратить, но оно плавится так же легко, как и любое другое золото.

Трибун швырнул свой ауреус обратно в сундук.

– Почему бы не оставить эту монету на память о том, что мы собираемся сделать?

– Один ауреус не ничего не будет значить, но, по моему мнению, у нас возникнут проблемы, если мы возьмем больше.

Сенатор нахмурился.

– Почему?

Скавр указал на внутреннюю стенку сундука и на линию, нарисованную со всех сторон глубокого деревянного ящика, на уровне верха массы монет.

– Линия отмечает уровень, которого должно достичь золото в сундуке. И если пропадет что-нибудь из содержимого, то нас всех, несомненно, будут допрашивать до тех пор, пока тот, кто просматривал этот сундук, не сознается, а затем умрет таким образом, который не понравится его потомкам. Я думаю, что лучше всего играть без шуток..

Альбинус по волчьи ухмыльнулся, понизив голос так, чтобы мог слышать только Скавр.

– Ты имеешь в виду, в отличие от того, когда мы в прошлый раз завладели золотом?

Трибун торжественно кивнул.

– Действительно. Эти монеты, скорее всего, были отчеканены из того же металла, который мы отбили у Гервульфа в прошлом году, после того как он взял под свой контроль рудник Большой Альбурнус и полностью обчистил его. Золото, которое я доставил вам по вашему приказу, насколько я помню, предоставив вам единолично нести ответственность за его безопасную доставку в императорскую казну. - Он сделал паузу на мгновение, прежде чем заговорить снова.
– И, как я тогда заметил, с единственной официальной описью о его количества и стоимости. - Альбинус кивнул, выглядя довольно смущенным. - А, эти монеты, должно быть, были отчеканены где-то под контролем преторианского префекта...

Он на мгновение остановился, ожидая, что скажет сенатор. Альбинус снова посмотрел на золото с нескрываемой жадностью, прежде чем вздохнуть и повернуться обратно к трибуну.

– Это Иллирик, скорее всего. Переннис сумел назначить своих сыновей командовать армиями Паннонии и Далмации, а в этих двух провинциях есть несколько городов, имеющих право чеканить монеты. Он сделал паузу, задумчиво пожевал нижнюю губу, прежде чем заговорить снова.
– Итак, он, должно быть, приказал отправить золото из Дакии одному из них, который и изготовил эти довольно интересные монеты, после чего они были отправлены на север, в Британию. Полагаю, у Перенниса были свои люди и в Эборакуме, чтобы убедиться, что золото попало в нужные руки?

Скавр кивнул.

– Трибун легиона. Переннис воспользовался этим небольшим глупым мятежом Двадцатого легиона, который закончился еще до того, как он начал увольнять всех легатов в стране, и посылать на замену им своих людей. Этому человеку, Фульвию Сорексу, было приказано следить за сохранностью золота до прибытия новых людей. Они явно собирались использовать его, чтобы подкупить британские легионы для того, чтобы они восстали вместе с другими, чтобы их можно было провести на юг через Галлию и присоединиться к легионам Иллирика к северу от Рима.

– Я понимаю. Три легиона из Британии, еще четыре из Паннонии и Далмации, а также все их вспомогательные войска составят армию численностью не менее семидесяти или восьмидесяти тысяч человек, и это еще до того, как мы доберемся до армии на Рене. Имея в руках такую военную мощь, человек, рвущийся к трону, мог убить императора, взять пурпур и повернуться лицом к любым претендентам с восточного конца Империи с большой уверенностью в победе. Я предполагаю, что префект претории только и ждал известий из Британии, что легионы готовы поддержать его, прежде чем нанести удар по императорской семье, хотя он, должно быть, уже проинформирован о загадочном исчезновении золота. Но почему, интересно, он просто не послал приличную армию на север, чтобы перехватить вас до того, как вы доберетесь до Рима?

Скавр посмотрел на свои пальцы с явным отвращением к грязи, въевшейся под ногти.

– Вероятно, это связано с тем, что мы позаботились о том, чтобы Фульвий Сорекс был не в состоянии сообщить что-либо легатам Перенниса, когда они прибудут. Когда мы покинули Эборакум, Шестой легион находился под командованием префекта лагеря, человека, не питавшего любви к префекту преторианцев, и история, которую людям Перенниса рассказал префект Каст, заключалась в том, что Сорекс спрятал золото для безопасного хранения, пока мы покидали Эборакум и никому ничего не сказал о его местонахождение. Хуже того, похоже, что вся центурия солдат, которых он использовал для его сокрытия, очевидно, была убиты в засаде к северу от стены Антонина, а это означает, что в живых не осталось никого, кто мог бы рассказать о месте, где спрятано золото. А без него легаты Перенниса не осмелятся поднимать мятеж, поскольку присутствие золота в провинции вряд ли держалось в секрете. И солдаты британских легионов скорее всего поверят, что легаты оставили его себе, и вряд ли рискнут восстать против трона, не получив свою долю добычи.

Альбинус медленно кивнул головой, глядя на золотую монету в своей руке.

– Так что, кажется, вы спасли Коммода от позорной смерти, трибун. Имейте в виду, Переннис, несомненно, в любом случае будет готовиться к нанесению удара и сделает ставку на то, что паннонские легионы достаточно сильны, чтобы справиться с любым сопротивлением, и, учитывая его властные полномочия, я бы сказал, что у него достаточно приличные шансы для этого. У него в руках преторианцы, и несомненно, он также контролирует городскую стражу, а они не позволят нам приблизиться к дворцу с этим золотом даже на милю, если он хотя бы унюхает, что оно находится в городе.

Скавр жестом приказал Марку запереть сундук и положить его обратно на тележку.

– И это, признаюсь, беспокоило меня всю дорогу от Британии. Нет особого смысла нести его так далеко, если любая попытка поставить его перед императором, скорее всего, закончится тем, что мы все будем смотреть на копья напыщенных дворцовых стражников. Так скажите мне, Децим, как, по-вашему, нам удастся пронести это золото в императорский дворец?

Улыбка вернулась на лицо Альбинуса.

– А, ну это секрет, который доступен только мне и еще немного. Скажем так, префект претории - не единственный человек при императорском дворе, чьи амбиции превышают его статус. Ты обо всем узнаешь в свое время.

Он обернулся и посмотрел на дорогу, ведущую к Риму, стены города светились цветом янтаря в мягком свете вечернего солнца.

– А теперь я предлагаю, отвести твоих ребят, в их казармы, и дать им и людям, которые будут нести золото в город, время помыться и привести себя в порядок, и одеть их в чистую одежду. Доспехи, мускулы и грязь, возможно, хорошо сдерживают бандитов, но для стражников городского дозора они будут выглядеть немного ненормально, не правда ли, не говоря уже о самом Коммоде?

– И еще пару слов о конфискации оружия у ворот…. Сегодня вечером в Субуре появится много счастливых грабителей, когда люди, сдавшие оружие у этих ворот, попытаются вернуться домой!

Вожак телохранителей Альбинуса, мужчина с бычьей шеей и явно с армейской выправкой по имени Котта выпрямился из пригнувшегося положения, в котором он выглядывал из-за угла последнего дома в переулке, и в изумлении покачал головой, смотревшей на него колонне мужчин, ожидавших команды позади него. Шестьдесят тунгрийских солдат, выбранных для переноски сундуков с золотом, по обе стороны окружали двадцать человек из телохранителей Альбинуса, большинство из которых приняли обманчиво расслабленные позы и обменивались шутками с местными детьми, которые быстро преодолели свою настороженность и толпились вокруг них в надежде выпросить парочку мелких монет. Котта решительно отдал честь Альбинусу, указывая на ворота.