Месть Роха

Карус, конечно, немало знал о легендарных Древних, читал о них много старинных летописей в семейном архиве, а после того, как заполучил в свои руки легендарный украс, то узнал еще больше, но… вот так, увидеть их своими глазами — живых… да еще и корабль, на котором те путешествуют к далеким звездам!.. Это… это…

— Да, нам есть что обсудить, иначе эта встреча не состоялась бы, — спокойно ответил ему Гунт и перевел взгляд на Рура.

— Приветствую и тебя, Рур!

Бывший посланник улыбнулся и, поклонившись, прижал руку к груди.

— Рад видеть, что ты полностью исцелен, и находишься в прекрасном расположении духа, — продолжил Гунт.

Рур поклонился еще раз и, не разгибаясь, приглашающим жестом указал рукой на лестницу.

Все вместе поднялись на веранду, где император с Гунтом сразу же уселись за стол друг напротив друга, а все остальные разбрелись по террасе, чутко следя за тем, чтобы им никто не мешал.

К еде и напиткам не притронулись, разговор предстоял непростой, и оба понимали это.

— Мое имя Гунт сол Икселент, — начал первым командир, глядя императору в глаза. — Ли Го — это мое боевое прозвище, и оно означает Беспощадный.

Глаза Каруса всматривались в лицо командира долгим изучающим взглядом, затем он коротко кивнул.

— Не сомневаюсь! — проговорил он. — Итак! Зачем же я вам понадобился, уважаемый Гунт сол Икселент? Не думаю, — тут император красноречиво скосил глаза на перила и тонко улыбнулся, — что вы теперь нуждаетесь в хоть каком-нибудь моём покровительстве.

Гунт откинулся на спинку стула и сказал просто:

— Это так! Чьё-либо покровительство нам ни к чему, а вот взаимовыгодная дружба и сотрудничество не помешали бы нам обоим. Не находите, а, ваше могущество?

Император медленно кивнул и испытующе посмотрел на командира.

— Говори, Гунт сол Икселент, я слушаю.

Несколько мгновений командир собирался с мыслями, затем открыто посмотрел на Каруса и, не повышая голоса, произнес:

— По ту сторону Хребта верховный жрец Мелигобарн забрал у меня кое-что, что представляет лично для меня особую ценность…

Прервавшись, Гунт резко замолчал, а на его скулах заиграли желваки.

Быстро взяв себя в руки, он продолжил:

— Чтобы вернуть то, что он забрал, я не остановлюсь ни перед чем! Я могу с легкостью уничтожить Храм и всех его служителей, могу превратить в безжизненную пустыню всё, что находится по ту сторону Хребта! И… и…

Карус с легким беспокойством посмотрел на сжатый кулак гиганта и спросил осторожно:

— Так… И чем же я могу быть вам полезен, уважаемый Гунт сол Икселент?

Командир задержал дыхание, затем медленно выдохнул и посмотрел на императора ясным, спокойным взглядом.

— У меня есть к вам предложение, ваше могущество, — произнес он ровным голосом, — и уверяю вас, ни один из нынешних правителей, живущих на Тарсоне, никогда больше такого не получит.

Император подался вперед и впился глазами в лицо Древнего, от которого волнами исходила такая мощь и злоба, что он тут же понял: сейчас за этим столом решается судьба всего современного Тарсона.

Глава 25 Переговоры

Глава 25. Переговоры

Храмовый комплекс на острове Ситур

Кабинет верховного жреца Мелигобарна

Мелигобарн пребывал в отвратительном расположении духа.

Донесения из Гремполя шли одно за другим, и каждое новое было хуже предыдущего. Те, кто устроил там бойню, исчезли без следа, как будто растворились в воздухе.

Так хорошо продуманная и искусно расставленная им ловушка с треском провалилась. Уничтожен целый отряд Солнцеликих вместе с их капитаном, и восполнить эту утрату теперь будет очень… очень тяжело!

Верховный замычал от злости и саданул кулаком в раскрытую ладонь.

А всё началось с той проклятой певички Пири, или как там ее!..

Армейский медальон на ее груди говорил о том, насколько она дорога тому, кто повесил его ей на шею. Да и та особо не скрывала того, кто его ей дал.

В порыве припадков неудержимой истерики, она кричала и грозила, что он вернется и убьет всех тех, кто к ней прикоснется! Что он великий воин, что у него непобедимый отряд, и что он обязательно найдет ее, и тогда всем будет неминуемая смерть.

Девка уперлась, не хотела сотрудничать, пришлось прибегнуть к внушению. Для начала ее отдали Солнцеликим. Те измывались над ней несколько дней, а затем за дело взялись храмовые дознаватели. Сердце ее не выдержало в тот самый момент, когда к ее младенцу поднесли раскаленный прут.

Опытный дознаватель Кьюверн, которому Верховный доверил певичку, клятвенно уверял, что та умерла вовсе не от пыток, а страх за ребенка погубил ее.

А ведь какой был прекрасный план!.. Склонить ее к сотрудничеству и заманить Гунта с его отрядом в ловушку!

Никто и не ожидал, что у этой смазливой дуры такое слабое сердце… теперь остался только младенец.

Судя по тому, что медальон с трупа Мисы бесследно исчез, Мелигобарн не сомневался, что этот таинственный Гунт, перед тем как расправиться с ней, узнал о ребенке, и это значит, что не всё еще потеряно! Всё можно исправить…

Как же сейчас не хватает Краме!..

Этот недоумок Бурке, которого верховный назначил вместо него, просто какое-то слабое подобие тени прежнего командира, и его счастье, что этот Бурке подох в Гремполе вместе со всем своим отрядом! Иначе Мелигобарн собственными руками содрал бы с него еще живого кожу и делал бы это медленно, наслаждаясь его предсмертными муками. Полная бездарность! Непонятно, почему Краме, отправляясь за Хребет, так рекомендовал его вместо себя?..

В дверь кабинета верховного осторожно постучались.

Мелигобарн перестал мерять шагами помещение и, развернувшись всем корпусом к двери, зло рыкнул:

— Что?!

Дверь чуть приоткрылась, и в проёме показалась голова секретаря.

— Владыка, — начал он, — к вам начальник Тайной службы Крумер!

— Пусть ждет! — мрачно обронил тот и направился к своему столу.

Сев в удобное кресло, он снял с шеи медальон с миниатюрным накопителем по центру и поднес его к одному из выдвижных ящиков. Внутри что-то тихо звякнуло, и ящик выдвинулся на пару сантиметров наружу.