Месть убитого банкира
Шрифт:
– Сказала уже. Их нет.
– Что ты мне туфту лепишь?! Они есть, и ты отдашь их. Не хочешь продать - задаром отдашь. После того, как сделаем тебя инвалидкой... по женской части! Всю жизнь враскорячку будешь ходить! Давай по-хорошему договоримся, пока я я добрый.
Она знала, что бояться - значит, продлевать их удовольст-вие и свою агонию. На какое-то мгновение ненависть к этому лы-сому подонку пересилила ее страх. Такие, как он, убили Олега, а может и Сергея уже убили. Такие точно!
– А ты не боишься стать инвалидом по мужской части? Ты хоть
Лобан явно не ожидал от нее такой ярости. Истеричный крик и бешеная ненависть во взгляде заставили его попятиться, вско-чить на ноги. Сжав кулаки, он злобно прищурился, процедил сквозь зубы:
– Не хочешь, значит, по-хорошему договариваться?
– А у тебя есть миллион долларов?- презрительно спросила она.Принеси, положи, тогда и будем говорить.
– У меня есть побольше. Такой миллион, какой тебе очень даже понравится. И у Сидора есть миллион, и у Кислюка. Три миллиона сразу поимеешь. Денька за два, за три станешь в нату-ре миллионершей. Но пока что я добрый, прикинь, даже не обижа-юсь. Заскочу попозже, а ты тут покамест пораскинь мозгами, что к чему. Лады? И веди себя тихо-тихо,- он приложил палец к гу-бам.- Если я услышу хоть один подозрительный шум - переведу в другое помещение, в гараж. Там холодно и грязно.
Он протянул руку, намереваясь шлепнуть Настю по щеке, но передумал. Хмыкнул, покачал головой, выражая свое удивление такой непонятливостью, и вышел.
Хлопнула дверь, заскрежетал ключ в замочной скважине. А потом наступила тишина. Повалившись на диван, Настя зарыдала, уткнувшись лицом в грубую ткань обивки, кусала ее, чтобы там, за дверью, не услышали ее рыданий, не поняли, как ей страшно сейчас. Но если бы Лобан стоял за дверью, он бы не стал долго думать над тем, что означает сдавленное, судорожное мычание.
Полчаса понадобились Насте, чтобы успокоиться. Наверное, она выглядела ужасно: распухшее от слез лицо, красные глаза, тушь потекла - лучше не смотреть в зеркало, не видеть себя та-кой уродиной. Она не поднималась с дивана, лежала и думала, что вместе со слезами вытекала из нее сама жизнь. И почти вся вытекла. Ничего не хотелось...
День был ужасно долгим, невероятно трудным: страх, надеж-да, страх, ожидание, страх, издевательства, страх... Сколько можно терпеть? А ведь она заслужила этого, заслужила. Не надо было... Да что теперь думать! Олег, ты знал, что все получится именно так? Ты же такой умный, говорил, что просчитываешь ком-бинацию на сто ходов вперед. Ты знал, да?
– Ну, Олег! Опять ты со своими бумагами возишься? Сколь
ко можно работать? Давай лучше куда-нибудь поедем. Опять дале-ко. Хочу в Испанию, хочу в Испанию! Ты слышал, господин бан-кир? Настя хочет в Испанию!
– Может быть, поедем, а может быть и нет. Все зависит от этих документов.
– Ух ты! А что там, жутко интересно.
– Свидетельства о подкупе высших государственных
чиновни-ков, о коррупции и отмывании грязных денег, о разворовывании бюджетных средств...– Надо же! Ну дай, дай мне посмотреть!
– Эти документы стоят миллион долларов, но могут стоить и головы. Лучше тебе не прикасаться к ним.
– Да? Погоди, а тебе они зачем? Ты что, хочешь кого-то напугать или разоблачить? Жуткий скандал устроить, да?
– Нет. Помнишь, я рассказывал тебе, что в Кении охотился на носорога и застрелил его? Хотя там, в национальном заповед-нике, охота запрещена. И о том, как плавал с индейцами по Ама-зонке, тоже рассказывал.
– Помню. А при чем тут это?
– А еще у меня в постели было однажды сразу семь девушек, счастливое число... Семь голых баб.
– Фу, какая гадость! Не смей больше говорить об этом, и слушать не желаю!
– А теперь я хочу поохотиться на дураков, которые возом-нили себя влиятельными людьи.
– Да ты с ума сошел, Олег! Это же очень опасно. Зачем... зачем тебе все это нужно? У тебя что, неприятности на службе? Кто-то угрожает, рекетиры, да?
– Рекетиры? Не смеши меня, я сам рекетир. Столько денег, сколько у меня есть, невозможно заработать. Их можно только отнять. Нет, мои зверушки еще не подозревают, что я собираюсь поохотиться на них. Это будет веселая игра.
– Олег, я не понимаю, зачем?! У тебя есть все, работа, "Мерседес", квартира, дача, вилла в Испании на берегу океана, уважение на службе, у тебя есть, наконец, я! Что еще человеку нужно?
– Да, есть. Но нет главного - возможности чувствовать се-бя нормальным мужиком! Нет, нет, нет! Что такое ты?! Женщина, баба! Ты фантастическая женщина! И ты со мной не потому, что у меня много денег, я просчитал ситуацию. Ты жалеешь меня! А я не нуждаюсь ни в чьей жалости!
Кажется, она впервые видела его в такой ярости, впервые слышала, как он кричал.
– Олег, ты устал, ну пожалуйста, милый, успокойся. Давай забудем об этих дурацких документах, прошу тебя.
– Теперь уже поздно. Я надеюсь на победу.
– Олег... На влиятельных людей нельзя охотиться. Они сами убьют тебя!
– Возможно. Я надеюсь, у них хватит ума понять, что я ос-тавил кому-то копии. Человеку, который сможет отомстить, если они совершат такую глупость - убьют меня.
– Кто этот человек?
– Я еще не решил.
– Дай их мне! Пожалуйста, дай. Я докажу тебе, что дело не в жалости, а в том, что я люблю тебя.
– Нет. Это опасно. Ты не должна участвовать в этой игре.
– Я не должна?! Как ты смеешь так думать обо мне?! Я не участвовала в охоте на носорога, не плавала по Амазонке, не валялась вместе с тобой... в куче голых баб! Но сейчас я с то-бой! И всегда буду, что бы ни случилось, ясно?!
– Не проси меня.
– А я и не прошу! Я требую! Или - уйду, и ты больше не увидишь меня. Тебе мало, что я - твоя, мало, да? Так вот, я буду принимать участие во всех твоих опасных играх! Не веришь, да? Ты... не веришь... мне?!