Месть. Все включено

– И рыбаки вдоль насыпи стояли. С рыбой. Как она называлась, папочка?

Олег Петрович наморщил лоб.

– Омуль.

– Ага, омуль. Мы еще с мамой на нее накинулись. – Лиля захихикала. – А она вонючая такая была. Все купе пропахло.

– Весь вагон, – подтвердил Правилов. – И не вонючая, а с душком. Так положено. Деликатес. Ясно?

– Ага, деликатес. Помню, как от этого деликатеса у мамы так живот прихватило, что она из туалета не вылезала.

– Ну, скажешь, – усмехнулся Правилов.

– Точно, папа, – развеселилась Лиля. – Остальные пассажиры ее убить были готовы, потому что не только она рыбой объелась.

– А помнишь, ты маме платок купил? Пушистый. Его еще крестьянка продавала. И просовывала через кольцо, чтобы показать, какой он тонкой работы.

Правилов почесал затылок.

– Этого я не помню.

А в ГДР, [17] в седьмом классе, – Лиля сменила тему, – помнишь, как мы с ребятами на стрельбище пошли, погулять? Это когда там стрельбы начались. Они не знали, что мы там, и мы тоже не знали, что они палить начнут. А они как начали…

17

Германская Демократическая республика, то есть – Восточная Германия

– Помнишь?! – передразнил Правилов. – Да меня чуть в звании не понизили! Когда выяснилось, чья дочка одноклассников подбила на полигоне погулять. – Правилов крякнул. – Да что там звание… Вас всех запросто могли убить!

– Но, не убили же, – возразила Лиля, припомнив, как они с ребятами вжимались в землю, а крупнокалиберные пули жужжали прямо над головами и сверху сыпались сбитые ветки и листья. – И потом, ну кто же знал?

– Действительно, кто же? – сказал Правилов.

– Папа, а ты ту девочку помнишь, которую маньяк убил? На Дальнем Востоке?

То была совсем давняя история, относившаяся ко времени службы Правилова в Забайкалье. Тихо свихнувшийся старший лейтенант заманил домой пятилетнюю девчушку, изнасиловал и задушил портупеей. Правилов как раз был на маневрах, когда ему сообщили, что в части случилась трагедия. Убита пятилетняя девочка. Имени девочки никто не знал и, один Бог ведает, что тогда пережил капитан Правилов, пока не добрался домой. К счастью для Правилова (если, конечно, позволительно выразиться таким образом), жертвой маньяка оказалась соседская девчушка. Лиля была жива и, перепуганная насмерть сидела дома. Маньяк ударился в бега, скрывшись в Уссурийской тайге. Поговаривали, что он намеревается перейти границу с Китаем, чтобы избежать расплаты. За негодяем снарядили погоню, в которой, естественно, участвовал и Правилов. Вообще, добровольцев оказалось в избытке, как среди офицеров, так и вольнонаемных из городка.

– Папа, а это правда, что именно ты того маньяка поймал?

– Правда, – неохотно признался Правилов.

– И что ты с ним сделал?

Олега Петрович помрачнел. Маньяк-то не дожил до суда.

– Почему ты вспомнила? – пробурчал Правилов. – Не надо такое вспоминать.

– Я часто о той девочке думаю, – проговорила Лиля. – Особенно, в последнее время. Понимаешь, мы же были подружками. Из одного песочника. Только она умерла, а я вот живу…

Правилов обнял свою девочку.

– Такая судьба, – продолжала Лиля. – Мне жить, а ей – нет. У нее украли игру в резинки, выпускной бал, и остальное все. Все украли. Даже ведерко для пасочек. Она так и не узнала любви, не встретила свою половинку, она никогда не услышит слова «мама», понимаешь? Мы вот живем, а она… она НАВСЕГДА ОСТАЛАСЬ В ПРОШЛОМ.

– Господи… – Правилов растерялся. – Зачем ты об этом говоришь, доця? Что было, то прошло.

– Я беременна, папа, – сказала Лиля.

Глава 3 БЕЗНАДЕГА

Поздний вечер пятницы, 11.03.94

Площадку у банка освещали фонари, закрытые никелированными колпаками. Света было даже больше, чем нужно. Как на футбольном поле во время вечернего матча. Город вокруг терялся во мгле. Неоновые готические буквы, каждая в рост человека: «Бастион-Неограниченный кредит, вечный среди бренного», висевшие над парадным входом, заливали фасад мертвым синим сиянием.

«Как в операционной», – подумал Андрей, содрогнувшись. – Саша? Ты уверен, что мне надо идти?

– Иначе бы мы сюда не приехали, – отрезал Атасов, и потрепал Андрея по плечу. – Шевелись, парень. Не заставляй Поришайло ждать. Олигархи этого не любят.

– Вы останетесь, пока я не выйду?

– По-любому, зема, – заверил Вовчик. Эдик кивнул. Протасов махнул рукой. – Двигай, Андрон. За нами не заржавеет.

Андрей вылез из «Линкольна», стоявшего на самом краю площадки, прямо у дороги, поднял воротник, ссутулился.

– Пожелай мне удачи в бою… – еле слышно сказал он.

– Желаю, – сказал Протасов. – Давай, чеши.

* * *

– Заходи, – наконец буркнул Артем Павлович и Андрей, битый час маявшийся у двери, шагнул к столу для совещаний, который бы вполне сгодился для обустройства взлетно-посадочной полосы. Вообще, кабинет поражал воображение, напоминая какой нибудь гулкий грот из подземелья Минотавра. Очевидно, размеры помещения должны были подчеркивать никчемность посетителей точно так же, как в Египте фараонов это делали пирамиды. Впрочем, и сам хозяин кабинета терялся у дальней, снабженной камином стены. Если он, при тщедушном теле, повелевал из таких хором, стоило задуматься, а не маг ли перед вами?

– Можно, Артем Павлович? – пролепетал Бандура, опасаясь вызвать эхо, способное привести к обвалу. Люстра высоко над полом напоминала летающую тарелку. Из тех, что описывают разные психи.

Поришайло отодвинул какие-то писульки, одарив молодого человека холодным взглядом поверх очков. Холоднее речной воды, в которой он только чудом не утонул с утра.

– Догадываешься, зачем позвал? – осведомился Поришайло. Две длинные шеренги стульев стояли безукоризненно, как солдаты в строю. Можно было подумать, что когда тут проводятся совещания, цена вопросов касается существования Вселенной. На худой конец, Солнечной системы.

Поришайло поправил очки. Глаза за толстыми стеклянными линзами казались двумя ледышками.

«Впрочем, – неожиданно подумалось Андрею, – если б тебя в подземном переходе посадить, с гармошкой и перевернутой шляпой, магнетизма было б поменьше». Мысли были крамольными, Бандура немедленно их прогнал. Кто знает, не телепат ли, Артем Павлович, ненароком?

– Нет, Артем Павлович, – почти шепотом сказал Андрей. Мне это неизвестно.

– Неизвестно, значит… – Поришайло позволил себе бледную тень улыбки на тонких, как шнурки, губах. Глаза оставались стеклянными. Бандура хотел потупиться, занявшись изучением ореховой столешницы, но, все же решил, что это будет невежливо.

– Подумать, гм, такой уважительный. – Продолжил Поришайло. – Прямо мухи не обидит. – Он покачал головой, и, неожиданно, повысил голос: – Может, хватит, гм, комедию ломать?!

– Какую комедию, Артем Павлович?

Лицо Поришайло посерело. «Фиговый признак», подумал Андрей. И не ошибся с прогнозом.

– Целку из себя строишь?! – крикнул Поришайло, и звуки его голоса заметались под сводами. – Я тебе, б-дь, устрою целку! – Поришайло, отодвинув ящик письменного стола, извлек обыкновенную канцелярскую папку на тесемочках, украшенную большими буквами ДЕЛО №, оттиснутыми типографским способом. Советские папки все такие, а какое уж будет дело, кулинарное там, или, например, уголовное, жизнь покажет. Развязав узел, олигарх вынул несколько черно-белых фотографий.