Месть. Все включено

– Это, типа, точно.

Завидев приятелей, Планшетов разжал пальцы и только чудом устоял на ногах. По всем законам физики, он просто обязан был очутиться на заднице. Это свидетельствовало в пользу точки зрения Протасова, полагавшего, что они столкнулись с каким-то потусторонним феноменом. Однако, пес не позволил приятелям обменяться мнениями на этот счет. Гримо перелетел лужайку, метя в Атасова, как выпущенная по танку самонаводящаяся ракета класса «земля-земля».

– Фу! – успел завопить Атасов за какую-то долю секунды до столкновения.

* * *

В лифте Атасов, скрипя зубами, продолжал грозить бультерьеру страшными карами. Куртка и джинсы Атасова были вымазаны грязью из лужи, в которую его на радостях опрокинул пес:

– Я тебя, Богом клянусь, пристукну. Усыплю к чертовой матери. Застрелю вот этой рукой. Сдам в милицейский питомник.

Гримо грозные слова хозяина, похоже, абсолютно не смущали. Даже наоборот. Он вращался в ошейнике, который теперь крепко держал Протасов. Валерий был единственным, у кого имелись приличные шансы совладать с обрадованной собакой.

– Да ладно, Саня, – успокаивал приятеля Армеец, пытаясь струсить прилипшую к Атасову грязь.

– Да что, ладно, Эдик?! Какого, типа, черта ты делаешь? Все шмотки теперь стирать!

– Да не ки-кипятись, постираем… У меня же ма-машина – по-полуавтомат.

Когда они очутились, в конце концов, в квартире, Атасов обернулся к Планшетову:

– Мог бы и придержать собаку, – сказал он строго.

– Его удержишь…

– Выплыть из реки сил хватило, – проворчал Атасов, направляясь в ванную.

– Ну… – начал Планшетов.

– Да, Юрик, – вклинился Протасов, – так ты выжил, или нет?

– А ты как думаешь, чувак?

– Ты, блин, не гони, – предупредил Протасов.

По словам Юрика выходило так, что когда милиционеры с правого берега Десны открыли огонь по пловцам, он вернулся к медленно дрейфующему джипу, который оказался единственным укрытием от пуль. Когда же «Рейндж Ровер» Олега Правилова пошел ко дну, Юрик нырнул, уповая только на легкие и быстрое течение на стремнине, которое должно было помочь ему выйти из зоны огня.

– А когда вынырну, то ни тебя, Валерка, ни Андрюхи. Нигде видно не было. Как моль трахнула.

– Полегче с этим словом, – нахмурился Протасов.

Планшетов выбрался на берег ниже по течению, у насосной станции, снабжающей питьевой водой половину города, и, в свою очередь подумал, что приятелям настал конец.

– М-да, блин, говно не тонет, – отметил Протасов, покачав головой. И, стало непонятно, кого он имеет в виду.

– Меня, чуваки, чуть под воду не затянуло. Прямо в эти насосы. – Пожаловался Юрик.

– Где ж ты сутки гулял, если ты говоришь «Чуть»? – спросил Протасов. – По канализационным трубам, в натуре, носило?

– От милиции прятался.

– От какой милиции, плуг неумный?

– Ну, как же? Как это, от какой?

Не успел Юрик пройти и двухсот метров по лугу, перерезанному в устье Десны многочисленными извилистыми каналами, как увидел три или четыре милицейские машины, и даже, как он утверждал, милиционеров с овчарками, которые прочесывали местность.

– Тогда я, пацаны, решил, что если вы с Андрюхой и переплыли реку, то менты вас обязательно заметут. От собак далеко не убежишь.

Сам Планшетов, только чудом не обнаруженный милицией, вернулся на берег и поспешил к устью. Поскольку одежда оставалась мокрой, он, не особенно колеблясь, снова переплыл Десну, и очутился в дачном городке. Нашел приличный домик, где и провел ночь, не только обсушив вещи, но и разжившись новыми кроссовками и приличным спортивным костюмом фирмы «Nike».

– Выспался на двуспальной кровати, как человек. Ничего, домик оказался. С удобствами.

– Обокрал людей, быдло? – уточнил Протасов.

– Почему это, сразу обокрал? – обиделся Юрик. – Хозяйка мне подарила.

– Какая, на фиг, хозяйка?

– Ну, домика. Тетка лет пятидесяти.

– За что это? Дрова, что ли колол?

– Зачем дрова, чувак. Пялил ее, пол ночи. Такая тетка оказалась, чумовая. Обсушись, говорит, милок. Заходи в дом, снимай одежду. Не успел я трусы стянуть, как схватила меня за член. Живо, говорит, в кровать, соколик, пока милицию не вызвала. Пришлось лезть.

– Ого, – Протасов недоверчиво сощурился.

– Думал, помру на ней, – добавил Юрик. – В жизни такой злоебучей козы не встречал.

– Бешенство матки, – глубокомысленно изрек Протасов. – Вот б-дь.

– Живут же люди, по-любому, – присвистнул Вовчик, появившийся из гостиной, где он, судя по виду, только-только продрал глаза. – Баб с бешеными матками клепают…

– Что, дрых, мурло? – немедленно напустился на него Протасов. – Пока мы в ментовке отдувались. Вот гнида!

– Почему сразу гнида, зема?!

– А кто ты, блин, еще?!

– Так вас с Андрюхой таки замели? – перебил Планшетов. – Я так и думал, чуваки. Где, кстати, Андрюха? Его тоже выпустили?

– В Крыму, – сказал Атасов, появляясь из ванной в рубашке и джинсах Эдика. – Ладно, парни. Давайте обсудим, что делать.

– Сначала хотя бы чего-то пожрать, – попробовал уклониться Протасов. – Слышь Вован? Пожевать сооруди, а?

– Холодильник, зема, пустой, – развел руками Вовчик.

– Ка-как это? – разнервничался Армеец. – Я его по-позавчера под с-самую мо-морозилку забил!

– Так то когда было… – отвечал Волына.

– Ни-ничего с-себе, – раскудахтался Эдик.

– Ну, ты, в натуре, и жрешь… – с оттенком уважения констатировал Протасов.

– Я что? – оправдывался Волына. – Вот оно жрет, так жрет… По-любому. – Вовчик ткнул пальцем в Гримо. Бультерьер покосился на Волыну враждебно и оскалил клыки, белые, как только что выпавший в горах снег.

– Замолчите, типа, все! – надоело Атасову. – Волына? Я кому сказал?! Валерий?! Хватит орать. Эдик? Что у тебя?