Место для журавля

Впервые Дар захотелось все бросить и улететь.

Муж - чудо из чудес!
– повязавшись фартуком, чистил картошку.

– Где ты так долго была? Я уже начал волноваться, - упрекнул он.

Алешин помог Дар раздеться и, не заметив ее подавленности, повел на кухню.

– Я сегодня делаю прием в честь моей звездной девочки!
– заявил он, показывая уже приготовленный их любимый салат из вареных яиц и лосося.
– А вот свежайшие золотистые сухарики. Еще горячие. И великолепные отбивные.

– Что с тобой?
– удивилась Дар.
– Что-нибудь случилось?

– Случилось! Что-то случилось - чувствуем мы...

– пропел Алешин, привлекая ее к себе.
– Сегодня первый день весны - раз. Я тебя очень-очень люблю - два. Кроме того, я сегодня славно поработал. Дописал седьмую главу, начал новую. Хочу поразмышлять о стабильности гипотетических цивилизаций, их жизнеспособности и долговечности. Понимаешь, от этих факторов зависит уровень развития цивилизации.

– Понимаю, - улыбнулась Дар.
– Дай-ка я сниму шубу и надену теплые носки. Ноги прямо окоченели.

Алешин бросил нож, стал помогать жене снимать сапожки.

– Учти, - сказала вдруг она.
– Развитие цивилизаций даже при благоприятных условиях не всегда идет по экспоненте. Стремление к познанию тоже зависит от многих факторов. Например, от природной интенсивности разума или от того, входит ли познание в исторически выработанную систему социальных стереотипов ценностей...

– Откуда такая мудрость?
– удивился Алешин и тут же вспомнил: - Ага, все ясно. Как говорится, сама видела. Дай я тебя за это расцелую.

Он усадил Дар в кресло, укутал ей ноги пуховым платком. Затем быстро сервировал журнальный столик, включил телевизор.

– За тебя!
– Алешин с удовольствием выпил, закусил долькой лимона.
– Ты в самом деле Дар! Понимаешь, с твоим появлением мне стало работаться. Столько новых мыслей... Ведь в сущности проблема Контакта сводится к двум кардинальным вопросам: есть ли иной разум вообще, и если есть, то почему он не входит с нами в контакт.

– Ага, - передразнивая мужа, сказала Дар.
– Попробуй с вами войди... Вы же догматики. Вот ты придумал какие-то модели и закольцевал, замкнул на них свое воображение. Сигналы подавай тебе только в радиодиапазоне, пришельцев - в ракетах. Все это так примитивно...

– Конечно, - засмеялся Алешин.
– Лучше нагишом - и прямо на лоджию. Контакт гарантирован.

– Гена, - Дар устало откинулась в кресле.
– Почему ты не можешь быть серьезным? Или не хочешь? Почему ты каждодневно испытываешь мое, и без того достаточно безумное, чувство к тебе? Откуда в тебе этот постоянный скептицизм? Эти сарказм и неприязнь к людям? К тому же Меликову, например?

– К Петру Петровичу?!
– возмутился муж.
– Знаешь, это уже твои фантазии. Меликов, конечно, ретроград, но как человек... Он мне сегодня Болгарию предложил! Понимаешь? Две недели. Симпозиум не ахти какой, но сам факт...

И вновь Дар на миг задохнулась от чувства, что все здесь, в этом мире, зыбкое и неопределенное: понятия, чувства, эмоции, что ей, наверное, никогда не разобраться в хаосе, где практически нет однозначности. Ведь раньше муж говорил о Меликове совершенно противоположное. И с нею, своим звездным даром, был постоянно невнимателен и неласков. Что же изменилось? И как надолго? Есть ли что-нибудь вообще стабильное в этом изменяющемся, плывущем под взглядом и рукой мире?

– Ну разве ты не понимаешь, - пробормотал муж, наклоняясь и горячо дыша ей в лицо.
– Дарьюшка! Сегодня счастливый день, и я люблю весь мир, а в нем больше всех - тебя. Это так логично. Мои студенты говорят: "Это и ежу понятно"...

– Ты как-то очень прозорливо написал о несоответствии уровней развития разных цивилизаций, - осторожно заметила Дар.

Алешин стал целовать ее щеки, шею, ложбинку, которая уходила к холмикам груди.

– Это не страшно, мой найденыш, - прошептал он. По его лицу бродила улыбка, которую Дар не поняла бы, проживи она на Земле еще тысячу лет. То ли униженная, то ли глумливая, то ли и вовсе сатанинская.
– Несовпадения преодолеваются. Да, да, все несоответствия и несовпадения преодолеваются... терпением и жертвенностью.

Алешин засмеялся, с хитрецой захмелевшего человека погрозил Дар пальцем.

– На то вы и старшие... А мы что? Мы - дети. Вот и нянчитесь с нами. Нас такой расклад вполне устраивает.

Он будил Дар поцелуями, шептал ей бессвязные и в общем-то глупые слова, в которые вдруг, как и тогда, осенью, вплелись просящие интонации: "ты только будь со мной", "только не исчезай, фея моя", будто Алешин в глубине души всегда верил в звездное происхождение жены, но притворялся, а сегодня его ужаснула мысль о случайности и непрочности его счастья, заставила бормотать повинные слова и неистово искать близости, будто в ней, и только в ней - в кратком слиянии, восторге тел - была гарантия их отношений, обещание, что все останется, как и прежде.

Успокоенный, почти засыпающий Алешин, после полуночи уткнулся головой под мышку Дар, попросил:

– Расскажи, как там, на звездах.

И вновь на его губах сложилась во тьме непонятная улыбка.

Монография разрасталась.

Алешин днями не выходил из дому, заполняя страницы стремительным четким почерком. Раз зашел Овчаренко: без традиционного подарка, зато с полным дипломатом литературы и каких-то расчетов, которые затребовал шеф.

– Вот эту главку я прочту им в Болгарии, - многозначительно сказал Геннадий Матвеевич аспиранту и, повертев перед его носом бумажной трубкой, с хитрой улыбкой спрятал ее за спину. Слово "им" в устах профессора прозвучало даже грозно, словно речь шла не о выступлении на международном симпозиуме, а о решающей битве умов, в которой он непременно хотел победить.

В эти дни Алешин как бы забыл о существовании Дар. Механически съедал обеды, как должное воспринял умение жены печатать на машинке и тут же засадил ее за работу.

– Я ради тебя научилась, - похвасталась Дар, когда принесла мужу первую кипу перепечатанных страниц.
– Всего за полдня научилась.

Алешин рассеянно улыбнулся.

– Раз ты фея, то должна и все уметь, - сказал он, целуя Дар в шею. Скажи спасибо, что я даю расчеты знакомому программисту и не использую тебя вместо компьютера. Ведь ты смогла бы?

– Конечно, - радостно ответила Дар.
– И гораздо быстрее ваших ЭВМ.

Алешин изменился в лице.

– Не надо, - попросил он.
– Пусть сказки остаются для спальни, Дарьюшка. Жизнь и твои фантазии несовместимы. Ты чересчур хорошая хозяйка для феи.

Дар пожала плечами, отстранилась.

– Это так просто, - печально промолвила она.
– Другое сложно. Мне кажется, ты не понимаешь меня. Не веришь мне.

– Ну что ты, - Алешин направился к своему кабинету.
– Я понимаю твою любовь. Я без тебя жить не могу. Разве этого мало?