Место летнего отдыха

Сильвия повернулась на бок, сердце ее колотилось; в какой-то момент ею овладела паника: «Что случилось, что мы делаем, как мы попали в такую ситуацию? Почему мы все не можем угомониться, позаботиться о своих детях…»

«Потому, что я влюблена, – объясняла она себе самой. – Пусть это звучит глупо и сентиментально, но это правда, и слава Богу. Лишь мертвым душой добродетель представляется легким делом. Или тем счастливчикам, кто выходит замуж или женится по любви и ухитряется сохранить свое чувство».

«„Легкая добродетель", – думала она. – Что за странное словосочетание, означающее, конечно, отсутствие добродетели. Наверное, священник сказал бы мне, что добродетель не может быть легкой, что я должна сжать зубы и оставаться зимой на острове с Бартом, поддерживая его всеми силами».

«Дело в том, – рассуждала она про себя, чуть ли не кожей запястья ощущая, как стрелки часов медленно приближаются к цифре три, – дело в том, что из этой ситуации нет выхода, потому что отпущения грехов не будет, потому что в итоге я добралась до ада. Мои грехи совершены. Я беспокоилась о будущем, но грехи лежат в прошлом, и я совершила их сотни, а теперь наступил момент расплаты и для меня, и для Барта. Леди и джентльмены, сюда пожалуйста, по ступенечкам вверх – расплата производится здесь».

«Помоги нам, Господи, – думала она. – Настает утро, когда придет пора молиться и платить; услышит ли Бог эту короткую молитву, сложенную в голове, в которой царит полная путаница? Господи, я ничего не понимаю».

В половине третьего Сильвия встала и, не зажигая света, оделась. Барт не пошевелился, и тяжелый ритм его дыхания не прервался. Сильвия прокралась вниз по лестнице на первый этаж и спустилась во двор. Трава на газоне была серой от росы. Дул мягкий ночной ветер, в воздухе стоял легкий аромат цветов и приятный запах морской воды, легкие и понятные, как и золотистый свет полумесяца или отдаленные звуки разбивающихся о скалы волн. Она подбежала к кустам сирени; поцелуй Кена также легко было понять, как и внезапное ощущение радости. «Несмотря на мизерные шансы победить, это триумф, – вертелось у нее в голове. – Может быть, небольшая победа накануне великого поражения, но мне наплевать. Именно сейчас, по крайней мере какое-то время, я все понимаю и благодарна за это».

Кен резким движением прервал поцелуй и, продолжая держать ее обеими руками за талию, отвернул лицо в сторону. В его голосе послышалось страдание:

– Нам нужно поговорить.

– Нет, – сказала она.

– Нам нужно продумать, как быть дальше.

– Ладно, – она убрала руки с его шеи. – Ты хочешь развестись, или у нас просто будет роман?

– Не знаю, – ответил он; в слабом лунном свете его лицо казалось бледным. – А чего хотела бы ты?

– Разведусь, если мне отдадут детей.

– Я тоже.

– Хелен отдаст тебе Молли?

– Нет.

– Не хочу давить на тебя, – продолжала Сильвия. – Меня вполне устроит и роман.

– Мне нужно подумать.

– Не сейчас.

– Послушай! – выпалил он. – Мы уже достаточно взрослые, чтобы не делать глупостей. Если Барт сейчас проснется…

– Он не проснется. Он напивается, чтобы заснуть. А Хелен не проснется?

– Нет. Она принимает снотворное.

– Тогда у нас есть время до рассвета, – сказала она. – Два-три часа.

Он снова поцеловал ее.

– Боюсь, я староват для радостей любви на траве, покрытой росой, – сказал он. – Здесь должно быть место получше.

– Эллинг Халбертов.

Повернувшись, она пошла впереди по тропинке, ведущей через лес по краю залива на противоположную сторону бухты. Эллинг – большое строение из посеревших от ветра и дождя тонких досок – уже многие годы пустовал. Внутри стояли два стапеля для катеров, с трех сторон окруженные простенками. Тьма была кромешная. Когда они вошли, лицо Кена попало в паутину и послышалось хлопанье крыльев летучих мышей. Под настилом беспокойно шуршала морская вода.

– Подожди, – она высвободилась из его рук. Его глаза начинали привыкать к темноте, и в конце лестницы над собой он уже различал серый прямоугольник, на фоне которого чернел ее силуэт. Кен поднялся вслед за ней и очутился на чердаке с полом, покрытым широкими струганными досками, и такими крутыми скатами крыши, что встать в полный рост он мог только посредине. Сквозь запыленные окна струился бледный свет полумесяца и звезд. С гвоздей свешивались старые паруса от рыбацких лодок и спасательные жилеты. Сильвия быстро пошла в угол и вытащила оттуда мешок почти в половину ее роста. Бросив его на пол, она стала извлекать из него бесконечную ленту белой парусины, свободными складками ниспадавшую на пол и образовавшую целую гору, которая почему-то казалась легкой.

– Это со старой яхты «Галлз уингз», – начала было она. – Помнишь… Поцелуй Кена не дал договорить. Они опустились на парус, на удивление мягкий. Чисто пахло коноплей и смолой. Она встала на колени рядом с ним и одной рукой начала расстегивать блузку. В полумраке она не казалась молодой. Ее лицо, обращенное вниз, выглядело усталым. Глаза стали больше, а плечи – тоньше. Неправильно истолковав его взгляд, она сказала, запнувшись:

– Я уже не такая красивая. Извини. Он поймал ее руку и притянул к себе.

– Я слишком тебя люблю, чтобы тратить время на разговоры, – только и смог вымолвить он.

Часть вторая КОГДА-НИБУДЬ ТЫ ПОЙМЕШЬ…

Глава 9

После этого они не раз еще просыпались в предрассветный час, чтобы выйти в сырое утро на тайное свидание. Как полушутя, полусерьезно заметил Кен, на такое способны лишь по-настоящему влюбленные. Они устали шептаться, строя всевозможные планы. Им хотелось говорить, смеяться, кричать, но они понимали, что даже в эллинге нужно разговаривать шепотом. В пять утра, словно воры, они потихоньку выбирались оттуда по одному, непрестанно озираясь и боясь попасться кому-нибудь на глаза.

– Все это бессмысленно! – однажды утром с горечью заявила Сильвия. – Даже если Барт отдаст мне детей без скандала в суде, легче не станет. Может, я ненормальная, но я буду переживать за него. Я столько о нем заботилась! Разве можно бросить его здесь, на острове, наедине с Хаспером? Он сопьется и умрет. Он не будет есть и…

– Что-то нужно решать, – проговорил Кен.

– Будь мы оба подлецами, – ты бы наплевал на Молли, а я бы спокойно ненавидела Барта!

– Это невозможно, ты же знаешь.

– Знаю! Но что же делать?

– Я как-нибудь устрою, чтобы вы с Бартом поехали на юг. Это на время решит ваши проблемы.

Над остальным подумаем позже, смотря по тому, как пойдут дела.

Сильвия закусила губу. На нее нахлынуло ощущение надвигающейся беды.

Третьего сентября Джоргенсоны покинули Пайн-Айленд. Джон Хантер помахал рукой Молли на прощанье, а Сильвия, глядя на его одинокую фигурку на холме, чуть не плакала от жалости и к нему, и к себе. Кен обещал попытаться еще до зимы вызволить их с острова, но она сомневалась, что ему удастся найти выход из тупика.