Место летнего отдыха

– Я сам смогу приехать!

– Ты уверен?

– Конечно, – его высокий мальчишеский голос прозвучал на удивление твердо.

– Джонни, ты в порядке? – резко спросила мать. Его вдруг обуял страх, что он может расплакаться прямо в трубку; будто он на коленях готов ползти к бросившей его матери.

– У меня все хорошо. Я просто еду к тебе за деньгами, – ответил он.

Когда двенадцать часов спустя Джон сошел с трапа самолета в Палм-Ривер, Сильвия бросилась к нему и хотела обнять, но он стоял, застыв, словно изваяние, и не ответил на ее поцелуй.

– О, Джонни! – она погладила его по щеке. – Не будь таким!

На скуле Джона дернулся желвак и он сдержанно проговорил:

– Рад тебя видеть, мама. Жаль, что пришлось тебя побеспокоить.

Она устало повернулась и, крепко взяв его за руку, повела к машине, новенькому «Форду», купленному Кеном. В машине она попыталась положить его голову к себе на плечо, но он вырвался и сказал:

– Не надо!

– Ты не должен меня ненавидеть, – мягко упрекнула она. – Так не годится.

– Я хочу в интернат, – упрямо проговорил он, сжимая кулаки.

– Если хочешь, пожалуйста. Но здесь есть хорошая школа, лучше тебе для начала поучиться в ней.

– Ладно, пусть будет по-твоему, – он отвернулся к окну, и глаза его наполнились слезами. Закрыв лицо руками, он забился в угол сиденья, но, когда она попыталась его успокоить, он резко отвернулся и с отчаянием выпалил:

– Оставь меня в покое. Единственное, чего я прошу: оставьте все меня в покое!

В машину с любопытством заглянула какая-то полная женщина, проходившая мимо с ребенком. Сильвия запустила двигатель и медленно поехала в сторону мотеля. Мотель оказался маленьким строением казарменного вида, окрашенным в белый цвет. Расположился он прямо на пляже. Сильвия поставила машину у квартиры управляющего и вошла в дом. Забрав чемодан, Джон последовал за ней. Карла помогала негритянке-горничной складывать свежие простыни, которые та гладила. Завидев Джона, она побежала ему навстречу, протягивая свои пухлые ручки, но он и от нее отвернулся: эту девочку мать предпочла ему.

– Рад тебя видеть, Карла, – с горечью сказал он. – Как устроились?

– Отлично, – ответила она, опуская руки. – Джонни, что случилось? Ты сердишься на меня?

– Нет! – бросил он. – Ничего не случилось. Ничего, ничего, ничего!

Он почувствовал, как слезы снова навертываются у него на глаза и, оставив чемодан посреди комнаты, выскочил за дверь.

В дюнах песок был сухой и мягкий, он вздымался из-под ног и, поднятый ветром, напоминал струйки дыма. Как одержимый Джон носился по пляжу в безумной погоне за чайками, размахивая руками и тщетно пытаясь поймать или сбить их, когда они пролетали мимо. Вконец обессиленный, он опустился на бревно, чтобы перевести дух. С моря дул сильный ветер, к горизонту тянулись бесконечные гряды сверкающих в лучах солнца барашков. Посидев минут десять, он встал и в первый раз огляделся вокруг. Мотель одиноко стоял в дюнах за городской чертой Палм-Ривер. Где-то в миле к югу виднелись несколько новых домов, за ними начинался длинный ряд коттеджей. В другой стороне пляж и дюны были пустынны до самого залива, утопая в ослепительном солнечном блеске. Джон прикрыл глаза от солнца и только тут увидел стройную девочку, медленно бредущую по пляжу в его сторону. Босая, она шла, глядя под ноги, вдоль самой кромки прибоя; одинокая на фоне морских волн фигурка в закатанных до колен легких холщовых брюках и белой рубашке, полощущейся на ветру. Сначала они не узнали друг друга, но ветер и песок вызвали у обоих некое чувство общности, словно два странника встретились в пустыне; они одновременно двинулись навстречу друг другу. Когда их разделяло не более сотни ярдов, Джон узнал Молли и в замешательстве остановился.

– Привет, Молли, – сказал он.

На первый взгляд, он не слишком обрадовался встрече. Молли огорчилась и, вспомнив всю переписку, смутилась еще больше: вдруг он подумал, что она писала ему, потому что влюблена.

– Привет, – ответила она. – Я слышала о твоем приезде.

– Ты где живешь? – спросил он.

Не глядя на него, она указала на один из новых домов. Ветер растрепал ее длинные темные волосы, и она нетерпеливым жестом отбросила их назад. Ее лицо, руки, длиннющие ноги уже успели загореть. Вдруг она нагнулась и выхватила из песка что-то темно-коричневое, гладкое и блестящее, как каштан, но плоское и побольше размером.

– Что это? – спросил Джон.

– Морское сердце, – ответила она, поворачивая его на ладони. – Я их собираю.

– Можно взглянуть?

Молли протянула находку, и он с интересом стал разглядывать гладкий, словно отполированный, предмет, по форме отдаленно напоминающий сердце.

– Они растут в море? – поинтересовался он.

– Нет, – серьезно ответила она. – Папа говорит, они растут в Африке или в Южной Америке или еще где-то, а сюда их приносит течением.

Ветер прикрыл ее лицо прядью волос: она нетерпеливо отвела их рукой. Джон вернул ей морское сердце, и она принялась тереть свою находку о закатанный рукав рубашки.

– Я собираю все, что попадается на пляже, – заявила она тоном ученого. – Из ракушек получаются хорошие бусы, они бывают всех цветов и оттенков, даже полосатые встречаются. Посмотри!

Она снова запустила руку в песок и вытащила бледно-розовую ракушку, похожую на веер.

– Я пока не знаю, как она называется. Но могу посмотреть в книжке.

– Красивая ракушка, – заметил Джон. – Я бы хотел узнать о них побольше.

– Тут можно найти не только ракушки, – стала рассказывать Молли. – Например, морские бобы, коричневые и серые. Потом всякие предметы, упавшие за борт. Папа однажды слышал, как кто-то нашел бутылку с запечатанной в ней запиской.

– Здорово было бы найти такую бутылку, – с воодушевлением воскликнул Джон.

– Здесь надо всегда смотреть под ноги, – продолжала Молли.

– Почему?

– Попадаются медузы, они обжигают. Они похожи на маленькие голубые шары, но внутри у них яд, а снаружи торчат длинные усики, и, если в воде до них дотронешься, можно утонуть.

– Я буду держаться от них подальше, – сказал Джон.

– Потом, конечно, солнце, – торопливо продолжила Молли, все еще глядя вниз. – Люди иногда умирают от солнечных ожогов. Волна может унести в море, каждый год здесь тонет несколько человек. Водятся акулы и барракуды. Не подплывай к коралловым рифам, там живут мурены.

– Что это? – удивился Джон.

– Большие угри с зубами, – пояснила она. – Их укус ядовит или что-то в этом роде. Есть еще скаты с ядовитыми хвостами.

– Я не буду подплывать к рифам, – согласился Джон.

Неожиданно Молли подняла голову, и он увидел ее необыкновенные светло-голубые глаза словно в первый раз.

– Людей всегда пугают морем, – сказала она. – Папа говорит, старожилы стараются обязательно напугать новичков. Почему, мы не знаем.

– А мне не страшно, – заметил Джон. Молли улыбнулась.

– Мне пора домой, – сказала она и, не дав ему ответить, шагнула мимо него и побежала вдоль воды к дому. Волны тут же слизывали с песка отпечатки ее ног, и казалось, что она парит на высоте шести дюймов над землей, не касаясь поверхности и не оставляя следов. Кулики бросались перед ней врассыпную, а над головой кружили чайки. Джон смотрел ей вслед, пока не потерял из виду. Потом опустил взгляд и увидел морское сердце, которое, догадался он, она нарочно уронила к его ногам.

Глава 12

В белом льняном платье с глубоким вырезом на спине, излишне подчеркивающим худобу, Хелен Джоргенсон зашла в аптеку торгового центра рядом с домом и, протянув продавцу двадцатидолларовую купюру, попросила разменять ее на монеты по двадцать пять и десять центов.

– Все двадцать долларов? – спросил тот.

– Да, мне нужно позвонить по междугороднему.

В телефонной будке она достала из кошелька десятицентовик и, опустив его в щель, набрала номер.

Ей пришлось ждать в душной будке минут десять, пока ее соединили. Наконец послышался гудок и голос матери: