Место средь павших (Омара - 1)

– Но что же может скрывать Гора?

На этот вопрос у Корбилиана ответа не было.

– Мне ничего не известно об истории Омары. Даже на Золотой Цепи не осталось никого, кто знает. И все же я не верю, что кто-либо в состоянии контролировать эту силу.

Грендак стряхнул с себя задумчивость и сообщил:

– Говорят, что Молчаливые Пески - старейшая часть этого мира. Они были стары, даже когда я впервые появился здесь. История бесчисленных поколений похоронена в них. Сейчас в Омаре не осталось ни одного человека, который мог бы раскрыть тайну ее прошлого. Но сами Пески мертвы. Когда-то над ними плескалось море.

– А та земля за пустыней, где стоит Гора?

– Плато, однажды поднявшееся из морских глубин. Мертво, как и все остальное.

– Оно спит, - возразил Корбилиан, - но не умерло.

Уснув в объятиях Вольгрена, Сайсифер немедленно провалилась в мир видений. Ей казалось, будто она парит высоко над угрюмым, погруженным в ночную тьму пейзажем. Образы расплывались у нее перед глазами, да и само ощущение полета было неясным, смазанным. Затем ей приснилось, будто она проснулась. Какие-то фигуры выросли перед ней, сгустившись из мрака, и она услышала голоса. Она снова была в горном зале Ратиллика, и сам хозяин, высокий и худой, сидел погруженный в мрачное раздумье, нахохлившись, точно птица. Напротив него на спинке стула, крепко сжав ее когтями, возвышался Киррикри.

– Так, значит, твое решение неизменно?
– задала вопрос птица. Во сне она разговаривала человеческим голосом.

Ратиллик усилием воли подавил в себе ярость, которая душила его и при встрече с Корбилианом.

– Хватит об одном и том же, Киррикри! Из всех Иерофантов он один, один согласился с безумной идеей спасти Тернаннок, объединив все силы. Спасти Тернаннок! И это после того, как безумцы Иерархи обрекли его на верную смерть! Да, нам действительно следовало объединиться тогда, но только для того, чтобы расправиться с ними! Ведь они уже утратили значительную часть своей силы.

– Согласен, что Тернаннок все равно бы погиб и никакие вливания силы не помогли бы, - ответила сова.

– Неужели? Так почему же здесь, в Омаре, когда тот же самый человек требует соединения сил, ты летишь прямо в его в объятия?

– Я видел врага, - отозвался Киррикри.
– А ты нет. Это не наш мир, Ратиллик. Наши люди всегда помогали друг другу и делились своими дарами. И ты не имеешь права присваивать себе наши способности.

– А Корбилиан, значит, имеет?

– Нет. Мы сами выбрали свой путь. Омара в большой беде. Возможно, она не выстоит, как не выстоял Тернаннок, и мы ничем не сумеем помочь. Но Врата закрыты, Ратиллик. Закрыты. И нет такой силы, которая бы их открыла. Нам некуда больше идти.

Ратиллик закрыл глаза. Было видно, что разговор совершенно опустошил его. Однако мгновение спустя он снова встретил немигающий совиный взгляд.

– Так ты считаешь, что война неизбежна? В неестественном свете мерцающих шаров он был бледен, как покойник.

– Людям Омары нужна наша помощь. Они все еще не понимают, что им грозит, и продолжают враждовать между собой. Избавители убивают мужчин и женщин, в чьих жилах течет кровь их собственного народа. А теперь и Корбилиан в Неприступной Башне.

– Ну, ему-то это ничем не грозит, - отмахнулся Ратиллик.

– Ему нет, но девушка в опасности. А ведь и ее предки родом из Тернаннока, Ратиллик, иначе откуда у нее дар? И сколько еще в этом мире таких, как она, одной с нами крови? Почему же ты отказываешь им в помощи? Что это: гордыня или нежелание признать свою ошибку?

– Сила принадлежит всем, - выдвинул он последний аргумент.
– И пользоваться ею должны тоже все. Нельзя отдавать ее на откуп немногим, а тем более одному. Неужели ты не понимаешь, чем обладает Корбилиан? Что он такое? Абсолютная сила.

– Нет. Не вся сила мира принадлежит ему.

– Но ты хочешь отдать ему и свою.

– Я хочу, чтобы всякое живое существо, как бы мало и беспомощно оно ни было, отдало последнюю каплю своих силенок ради борьбы с той угрозой, что скрывается на востоке. Для этого нужно целое войско, а Корбилиан, чем бы он ни был, все-таки не армия.

– Ну хорошо, а что, по-твоему, случится, когда зло будет повержено? Что тогда станет он делать со своей силой?

– Сомневаюсь, что у него останется хоть капля, - ответил Киррикри.

Ратиллик подпер голову руками и уставился на крышку стола.

– Снова война. Опять смерть, изгнание.

– Сила не должна принадлежать одному человеку, - повторил Киррикри его слова.
– А разве ты, Ратиллик, не пытаешься единолично владеть силой, прячась от мира в этих горах? Ты, Иерофант, понимающий язык всех живых тварей? Разве ты делишься своим даром с другими, разве ты учишь людей разговаривать с совами, с рыбами, с кротами? Разве ты пытаешься научить их лучше понимать мир?

Ратиллик посмотрел на сидевшую напротив птицу:

– Зачем? Чтобы они заставили тебя и тебе подобных служить их мелочным интересам?

– Кто-то, может, и заставит. Не тебе судить. Однажды ты сказал, что нет смысла жертвовать всей силой ради мира, лишенного волшебства и гармонии. Но здесь, в Омаре, ты не сделал ничего, чтобы научить людей магии. Ты даже не попытался остановить тех, кто уничтожал носителей силы, отдавая их кровь земле.

– Хватит!

– Я никогда не считал тебя дурным человеком, - не обращая внимания на его окрик, продолжал Киррикри.
– Ты всегда по-своему стремился к добру и хорошо служил моему народу. Но теперь я увожу их отсюда. Мой долг ясен. И мне жаль, что мои обязанности по отношению к тебе закончены.
– Он распростер свои великолепные крылья и закончил: - Время не терпит.

– И ты совсем ничего мне не оставишь?

Киррикри уже поднимался к потолку пещеры, готовясь бросить клич своим совам собираться в дальний путь, когда до него донесся этот жалобный вопрос.

– У тебя останутся твои карты, - ответил он сверху.

Ратиллик сразу поник и долго сидел, уставившись в одну точку. Темнота сгущалась и вихрями заворачивалась вокруг него, и вскоре Сайсифер потеряла его из виду. На этом ее видение прервалось, а девушка продолжала спокойно спать.

Комната Варгалоу отличалась тем же аскетизмом, что и покой Грендака. Хозяин сидел за трехногим деревянным столом, крышку которого покрывала целая паутина царапин. Сколько раз, пребывая здесь в полном одиночестве, могучий воин обдумывал планы захвата власти, вечно роившиеся у него в голове! В такие минуты металлическая рука Варгалоу двигалась по столу в такт его мыслям, оставляя на нем запутанные следы, складывавшиеся со временем в замысловатые узоры. Вот и сейчас не сводил он глаз со своей страшной длани, криво улыбаясь собственным мыслям. Значит, кровопролитие было ошибкой? И надо его остановить? Но как сказать об этом остальным Избавителям? И потом, если самого Хранителя придется сместить, а его закон признать недействительным, то зачем вообще нужны будут Избавители? Этот вопрос, как и многие другие, не давал Варгалоу покоя. Взгляд его скользнул со стоявшей перед ним свечи на пламя, потрескивавшее в очаге, и там остановился, плененный образами прошлого, которые огонь имеет власть вызывать в сознании человека.

Корбилиану тоже дали комнату на ночь. На двери повесили большой замок и поставили рядом с ней часовых, но Варгалоу знал, что великан с легкостью выйдет оттуда, когда захочет. Последние слова необычайного пленника Башни все еще эхом отдавались в его ушах, хотя он и произнес их совсем тихо: "Я даю тебе ночь на раздумья. Утром мне нужно будет приготовиться к походу на восток. Время не ждет". Уверенность, звучавшая в его голосе, сразу давала понять, что от планов Хранителя на его счет ничего не зависит.