Место явки - стальная комната

Музыка прекращается.

К н я з ь. Вот она — эволюция! До чего дожить пришлось! Страшней велосипеда.

Л е в Н и к о л ав е в и ч. Все эти открытия цивилизации — пирожное для голодных. А им хлеб нужен. Каждый день. Душан Петрович в Крутом был давеча, у родильницы. Ее положить надо было для исследования, чтобы она лежала вытянувшись. В избе не нашлось такого места… Надо накормить всех, вылечить, а потом им искусство давать…

К н я г и н я. Вот уж, граф, не соглашусь! Тогда и Алексей Борисович не нужен со своим роялем? А он так прекрасно тут играл без вас.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Им не нужен.

Крестьяне расходятся.

К н я з ь. Ты и оперу велишь закрыть. И балет. А меня балет вдохновляет. О т е ц Г е р а с и м. Я бы закрыл!

Л е в Н и к о л а е в и ч (отцу Герасиму). Вы бы — конечно! Только отчего? От своей жадности!

С о ф ь я А н д р е е в н а. Ну а ты бы всех погнал в поле!

Л е в Н и к о л а е в и ч. Всех — народ спасать! Нынче ведь куда ни пойди— в книжный магазин, в посудный, в ювелирный — везде искусство! Пойдите в театр — там опять искусство: какая-нибудь госпожа ноги выше головы задирает. И эти глупости никем не осуждаются. В газетах отводят даже постоянное место, наравне с величайшими мировыми событиями. Да поспешают! Дабы мир завтра мог уже знать, как именно вчера такая-то госпожа в таком-то театре ноги вверх задирала.

М л а д ш и й с ы н. Так может рассуждать только вшивый, неотесанный мужик.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Я и есть адвокат земледельческого народа…

С о ф ь я А н д р е е в н а. Ты — граф.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Меня этим графом давно тычут.

М л а д ш и й с ы н (коварно). Великий писатель земли русской…

Л е в Н и к о л а е в и ч. И этим!.. Это Тургенев, будь ему неладно, придумал меня так обозвать. И пошло с дегкой руки: великий писатель земли русской!.. А почему, спрашивается, земли? А не воды? Или еще пишут: «Последний этап его творчества». Надо дже! А меня по этапам вовсе и не водили!.. Однако… Не хочу нынче вести серьезные разговоры. Вот вы знаете, как ллает помещичья собака и как лает крестьянская?.. Показать? Помещичья так… (Подражает лаю собаки, вкладывая в интонации характер злобный, напористый, грубый.) А вот крестьянская… (Звучит добродушный заливистый лай.)

Все смеются. Аплодируют.

М у з ы к а н т. Неподражаемое подражание! З в я г и н ц е в а. Собаки наши так перебрехиваются. А хозяева наоборот.

Ч е р т к о в. У крестьян сейчас к помещикам крайняя злоба, вообще к господам…

Л е в Н и к о л а е в и ч. И с каждым днем больше. Помнится Пятый год. Еще будут дела…

М л а д ш и й с ы н. Было и быльем поросло! Русский мужик, господа, трус! Я сам видел, как пятеро драгун выпороли по очереди деревню из четырехсот дворов.

С о ф ь я А н д р е е в н а. Пьяницы они! Потому и дедствуют, а не оттого, что земли мало.

Л е в Н и к о л а е в и ч (твердо). Была бы у крестьян земля, так не было бы здесь этих дурацких клумб . (Презрительно показал на корзины с цветами.) Не было бы таких дурацких штук! И не было бы таких дурашных людей, которые держат лакеев за десять рублей в месяц.

С о ф ь я А н д р е е в н а. Пятнадцать!

Л е в Н и к о л а е в и ч. Ну, пятнадцать…

С о ф ь я А н д р е е в н а. Помещики — самые несчастные люди! Разве такие граммофоны, автомобили прокупают обедневшие помещики? Вовсе нет! Их покупают купцы, капиталисты. Вот кто народ грабит…

Л е в Н и к о л а е в и ч. Хочешь сказать, что мы менее мерзавцы, чем они? (Смеется, потом серьезно.) Народ и голоден оттого, что мы слишком сыты. А эти — семь несчастных, что были в процессе?! Дома дети, в поле работа ждет, а их терзают допросами и лицемерно поучают. А того устыдиться не могут, что все их сюртуки из дорогого сукна, и коляски у подъезда, и сытость, и деньги в банках, и дорогие, по сто пятьдесят рублей, платья на женах и дочках — все благодаря трудов тех, кого судят они. Сами ограбили и теперь судят! Надо их местами поменять, а потом устанавливать истину! (Помощнику.) Николя, дорогой, принесите — у меня письмо на столе от ссыльнопоселенца одного. Услышите сейчас!..

Помощник уходит.

О т е ц Г е р а с и м. Прелесть, гордость ума, самоволие…

Л е в Н и к о л а е в и ч (настойчиво). Да, да! Мы все должны отдать, чем владеем. Ибо не наше все — награбленное. Им принадлежит!

С о ф ь я А н д р е е в н а. Да все живут так.

Л е в Н и к о л а е в и ч. И все несчастны.

С о ф ь я А н д р е е в н а. Да нисколько.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Я по крайней мере увидал, что я несчастен ужасно, и делаю несчастье свое и детей, и спрашиваю себя: неужели для этого нас сотворил Бог? Нет!

З в я г и н ц е в а. Обездолить своих детей в пользу пьяного Ефима? Да если бы это было хорошо, то все бы вам поверили, а теперь, напротив, никто вам не верит, и жена меньше всех…

Вернулся п о м о щ н и к с письмом.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Оно и плохо, что не верят. Вот и этот… Я писал ему, что только любовь одна любовь может быть сердцевиной отношений. Без любви человеческая жизнь лишена всякого смысла, прямо невозможна… Теперь послушайте, что он мне отвечает. Читай, Николя.. П о м о щ н и к (разворачивает письмо, читает). «Вы пишете, что только одной любовью можно добиться хорошей жизни. Нет, Лев Николаевич, о любви можно говорить тогда, когда имеешь хорошее воспитание и чувствуешь себя сытым, но когда не имеешь воспитания и сидишь весь век впроголодь и на тебя кровопийцы властелины смотрят как на раба, то тут не до любви…» (Замолкает.)

Л е в Н и к о л а е в и ч. Что же вы? Продолжайте! П о м о щ н и к. Дальше еще хуже.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Ничего!..

П о м о щ н и к (читает). «Нет, Лев Николаевич, я перед самой вашей смертью заявляю вам, что вы, очевидно, плохо згнаколмы с рабочим классом. Рабочие прекрасно знают, что бороться надо не любовью, а бей их, пока не останется ни одного подлеца. Жаль, что вы, может быть, до того времени не доживете! Ну, желаю вам счастливой смерти…»

Тягостная пауза.

С о ф ь я А н д р е е в н а. Какой негодяй… Из Сибири письмо?

П о м о щ н и к. Да. Иркутская нуберния.

С о ф ь я А н д р е е в н а. Значит, разбойник. Иначе бы не сослали!

Л е в Н и к о л а е в и ч. Он несчастный. Он много правды говорит…

С о ф ь я А н д р е е в н а. Разбойник не может говорить правду.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Можно пожалеть душевное состояние этого человека. Не понимает — никто не призван по-своему устраивать жизнь человеческую. Я ему снова напишу…

О т е ц Г е р а с и м. Беды все от пренебрежения единым учением церковным…

Л е в Н и к о л а е в и ч (отцу Гекрасиму). Я не согласен с учением церкви. Был когда-то согласен, а теперь перестал. Вы знаете. И напрасно ходите.

О т е ц Г е р а с и м (пропускает эти слова). Чему же верить, коли не церкви?

Л е в Н и к о л а е в и ч. Богу и закону, данному им в Евангелии.

О т е ц Г е р а с и м. Церковь и поучает этому закону. Она не накладывает на детей своих бремена непосильные. Требует только исполнения заповедей: люби, не убий, не укради, не прелюбодействуй.