Метахак

– Разбирайте, господа! – сказал он. – Самая уютная комната «Лилия» – она специально предназначена для прекрасной леди. – Хозяин протянул дриаде ключ, на деревянной бирке которого была вырезана чашечка лилии. – К комнате приставлена служанка, она выполнит любое пожелание постоялицы. Суровому воину достается «Гладиолус». Мудрому чародею – «Мандрагора». – Хозяин, который принадлежал к расе нибелов, с сомнением посмотрел на своего соплеменника. – Ну а вам, любезный, остался «Жасмин».

Бро выхватил ключ и бросился вверх. Чародей с благодарностью взял свой и, поддерживая Рию под локоток, стал помогать ей подниматься по лестнице. Подбирая седельные сумки, наемник немного замешкался.

– Послушайте, э-э, любезный… – проговорил он.

– Меня зовут Мра! – представился хозяин.

– Любезный Мра, я не видел на улицах никого из племени дриад… Разве в Драконьем рынке их не бывает?

– Очень редко, дорогой гость, – откликнулся хозяин. – Дриады предпочитают прохладные заводи, тенистые чащобы, шорох листвы… Что им делать в тесноте и шуме?

– Да, верно… Благодарю вас, Мра! – Лекс протянул нибелу мешочек, набитый золотом, – из тех, что были отняты у разбойников. – Я с удовольствием сходил бы сейчас в баньку…

Нибелунская баня славилась по всему Междумирью. По сравнению с тесными человеческими полуземлянками, где топили по-черному, а потом в облаке угара хлестали себя ветками моложавника, нибелунские бани были настоящими дворцами, просторными и светлыми, облицованными нитлакскими изразцами. Горячий пар распределялся по всему помещению через специальные отверстия, посредине обязательно был бассейн с прохладной минеральной водой. После омовения и купания можно было порадовать себя красным пивом с вареными крабораками, ну, или мочеными орехами.

В бане при гостинице «Опырь и ложка» наемника ожидал еще один сюрприз – целая гроздь полуголых девиц. Без всяких церемоний они опрокинули могучего воина на полку и принялись его мылить, тереть мочалками, обдавать водой, массировать мышцы, расчесывать волосы. Лекс почувствовал, что его тело, скованное многодневным напряжением и ежесекундной готовностью выхватить верную пару клинков, которых, кстати, при нем сейчас не было, становится мягким и податливым, как масло. Он растекся по каменному ложу, постепенно погружаясь в сладкую дремоту.

Наемник так бы и уснул, но в баню ворвались нибел и чародей. Бро был гол, как древокол. При виде нагих банщиц мужское естество его немедленно пробудилось. Фэнгол, напротив, целомудренно кутался в простыню. Девицы к обоим отнеслись одинаково. Не спрашивая разрешения, они занялись вновь прибывшими точно так же, как только что терзали Лекса. Воспользовавшись тем, что его оставили в покое, он сполз с полки, едва ли не на четвереньках добрался до бассейна и свалился туда, словно ком подтаявшего снега с тонкой ветки. Он плавал, нырял, лежал, распластанный, в пузырящейся, щекочущей кожу воде – наслаждался, покуда в бассейн не ухнул обессиленный нибел, а потом и чародей, который потерял где-то свою простыню.

– Нет, это безобразие! – булькал и фыркал Бро. – Мы должны потребовать с хозяина половину уплаченного. Только возмужалый Бро обратил свой благосклонный взор на прелести этих девок, а их и след простыл!

– Возблагодарите Небеса, уважаемый Бро, – заметил Фэнгол.

– За какие такие дары должен благодарить Небеса благочестивый Бро?

– Это не какие-то девки, дорогой мой, это – Обольщающие Девственницы…

– Тем лучше! Должным образом обольщенный Бро справится с любой девственницей!

– Другими словами, это воспитанницы Смертоносных Дев, – продолжал чародей. – Будущие Бруссальские ведьмы.

– Ой! – булькнул Бро и пошел ко дну.

Лекс небрежно вытащил его на поверхность. Отдышавшись, нибел запричитал:

– Зачем только глупый Бро позволил этим злобным бабам прикасаться к себе?! Они же порчу могли на него навести!

– Обольщающие Девственницы становятся ведьмами только в глубокой старости, накапливая злобу в течение долгой жизни. Пока молоды, они не опасны. И пока остаются непорочными. Лиши вы девственности любую из них, и вам пришлось бы умолять их старых воспитательниц о порче.

Разговор друзья продолжили уже за столом. Хозяин не поскупился. Помимо пива, крабораков и моченых орехов, на столе было мясо лысого оленя, разнообразные овощи в маринаде, засахаренные фрукты, хлебное желе, сочные стебли молодого дундука и еще какие-то блюда, от которых ломился огромный стол. Ничего не евшие с рассвета путники накинулись на эти изысканные яства, запивая их обильными порциями самого популярного в Междумирье напитка. Пирующие быстро забыли о недоступных прелестях Обольщающих Девственниц, и беседа перешла на более насущные дела.

– Все это прекрасно, – сказал наемник, обводя рукой разоренный стол. – Едим, пьем, в бассейне бултыхаемся… Вопрос только в том, что мы будем делать завтра?

– Завтра изможденный долгой дорогой Бро собирается отсыпаться, – сообщил нибел.

– Кое-кто пообещал нам помощь в приобретении дракона! – напомнил Лекс.

– Обязательный Бро свое слово держит. Вот отдохнем как следует, пойдем в Драконьи стойла и купим подходящего.

– Нам нужен еще и погонщик, – напомнил Фэнгол. – Вы и впрямь готовы, уважаемый Бро, пойти с нами к Великой Грибнице?

– Отважный Бро слов на ветер не бросает, – проговорил нибел, с трудом справляясь с зевком.

– Ладно, об этом потом! – отмахнулся наемник. – Сейчас есть другая забота…

– Что делать с нашей королевой? – проницательно догадался чародей.

– Вот именно, – вздохнул Лекс. – Здесь ее оставить нельзя, взять с собой тем более… Я надеялся, что в городке отыщутся ее сородичи, но хозяин уверяет, что они здесь редкие гости.

– Заплатить хозяину, – сонно пробормотал Бро, – чтобы заботился о ней до нашего возхр… хр-р-р.

Нибел уткнулся носом в столешницу и захрапел.

– Возвращения… – с усмешкой отозвался наемник, хотя Бро его уже не слышал. – Если я целым и невредимым прорвусь в Заперевалье, обратно тем же путем не пойду ни за какие деньги.

– Да, это было бы неразумно, – подхватил Фэнгол.

– Ничего мы сейчас не придумаем, – сказал Лекс. – Пора по комнатам, отсыпаться, подобно нашему словоохотливому другу…

Стойла, где держали предназначенных на продажу драконов, были сердцем Драконьего рынка. Раз в несколько дней здесь устраивался аукцион, на который выставляли лучшие экземпляры. Аукцион был главным зрелищем и развлечением для горожан и приезжающих. Сюда стекались толпы народа. Рассаживались по скамьям амфитеатра целыми семьями, громко болели за покупателей, которые виртуознее других торговались с аукционистом, бочками поглощая красное пиво, не забывая и про другие хмельные напитки, грызли орехи и цукаты, орали, свистели или, затаив дыхание, ждали результата торгов.