Метаморфоз

С этим он и вернулся в родной город после стольких лет отсутствия. Без денег и без планов, как быть дальше. Все-таки в столице, решил он, больше работы, а его возмужавшую физиономию может быть никто не признает. Вот с этими мыслями он и сидел вчера на ящиках. Еще не сломленный, но уже почти отчаявшийся. Готовый признать, что жизнь не сложилась и ждать нечего, но все еще со смутной надеждой на лучшее. В этот момент и появился маг со своим диким предложением.

Хэно выслушал внимательно, но бесстрастно. Когда Кэн закончил, он сказал только:

— Да, жаль, что я не вычислил тебя раньше.

Пока Кэн размышлял, что он имел в виду, маг подвел итог беседе:

— Ладно, пока располагайся, осматривайся. Няня все тебе здесь покажет. В шкафу одежда, выбери, что тебе подойдет. Попозже закажем новую. Но из дома пока не выходи. Здесь, кроме нас троих, больше никого нет, но снаружи твое появление не поймут. Мне нужно подготовить клан, изложить нашу легенду. Тебя уже несколько месяцев никто не видел. Слуги думают, что ты вернулся в школу. Семья знает, что ты не вернулся, но я ничего не объяснял. Теперь я должен рассказать, что все это время ты был настолько болен, что я не знал, выживешь ли ты. А теперь ты пришел в себя и пошел на поправку. Некоторое время побудешь дома, чтобы окрепнуть. За это время ты должен будешь научиться всему, что тебе положено знать. Никто не поверит, что ты мог забыть правила поведения. Чтобы нас не раскусили раньше времени, из дома ни ногой. Потом я сам проведу тебя везде и все покажу.

— И никто не удивится? — подозрительно сощурился Кэн. — Ну, что ты молчал. Тут у тебя ребенок болеет, и никто ничего не знал?

— Это мое личное дело, — поджал губы Хэно. — Именно так я и скажу. Я глава клана Хэно, и никто не может требовать с меня ответа, кроме Императора, а он пока не требовал.

Кэн поежился. Похоже, этот тип — большой начальник, гораздо больше, чем он до сих пор себе представлял. Требовать с него «ответа» окончательно расхотелось.

Школа

Несколько дней Кэн просидел взаперти. Только иногда выглядывал тайком из-за тяжелой портьеры и разглядывал людей во дворе. Из комнаты выходил крадучись и при звуке дверного колокольчика опрометью бросался к себе в комнату. Предполагалось, что он еще не встает с постели.

Правда, скучать взаперти не приходилось. Добрая нянька приносила еду и обучала манерам поведения за столом. У Кэна ум заходил за разум. Каждое блюдо полагалось есть особой вилкой, что-то ножом, а что-то руками; и сидеть полагалось по-особенному, и не чавкать, и с набитым ртом не разговаривать; и еще сумасшедшее количество правил: куда положить салфетку, куда поставить чашку, как выйти из-за стола. Потом приходил «отец» и принимался дрессировать «сына», как держаться, как говорить, как смотреть, о чем молчать. Показал даже, как держать меч, и велел выучить хотя бы базовые позиции. Фехтование Кэну не понравилось совсем: железяка была тяжелая, а каждый удар по манекену отдавался болью в запястье. Но приходилось соответствовать. За короткий срок перед отправкой в школу из него следовало сделать хотя бы что-то похожее на аристократа.

Одежда Тэнэби Кэну в основном подошла. Видимо, пацан действительно был крупный. Кроме вполне понятных штанов, курток, рубашек, в гардеробе обнаружились накидки, с которыми Кэн не сразу разобрался. Это была традиционная, старинная одежда, полагающаяся только аристократам, домашняя и официальная. Домашняя токо-мо представляла собой простой прямоугольник, вышитый по краям всякими красивыми штуками. С боков сшита до середины, а в верхней части вроде как рукава. Надевать ее полагалось через голову и носить просто так, можно даже на голое тело. Официальное одеяние токо-нэ было почти такое же, только распахивалось спереди. Его носили поверх другой одежды и перепоясывали широким узорчатым поясом, за который еще и пихали меч. К облегчению Кэна, таскать этот балахон постоянно не требовалось. Он был обязателен только на официальных мероприятиях или при визитах к Императорскому Двору. Так что Кэн спокойно носил обычные штаны из шкафа покойного Тэнэби.

Уборку в своей комнате Кэн делал сам, и даже неплохо справлялся, хотя у него сроду не было своей комнаты, где было бы можно убираться. Няня показала ему, как не испортить ковры и не оборвать шторы. Потом он узнал, что в доме, вообще-то, был слуга-уборщик. Он жил в пристройке и приходил по утрам, пока Кэн спал, а спал он нынче допоздна. Но слугу Хэно не пускал в комнату Тэнэби уже давно, со дня смерти пацана. Теперь это позволяло врать, будто бы парень все время там был.

В конце концов Хэно выпустил Кэна наружу и взял с собой на небольшую экскурсию. Показал нескольким серьезным дядькам, каждый раз говоря что-то вроде: «Да, это Тэнэби, теперь он так выглядит». Никто не удивлялся, только сочувственно качали головами. Видимо, Хэно неплохо подготовил почву.

Клан Хэно обитал на довольно большой территории, огороженной высоченной каменной стеной. Кэн и раньше видел эти стены снаружи, но никогда не мог заглянуть внутрь. Вот, заглянул. Внутри располагалось множество небольших домиков на одну семью, в основном двухэтажных. Нэйбо объяснил, что в целом они похожи друг на друга. Наверху спальни, внизу кабинеты, гостиные, столовые. Без излишеств, как он выразился. Кэн, который все детство прожил в одной комнате вместе с родителями и братьями, только покачал головой.

Слуги обитали в пристройках или отдельных домиках, длинных и приземистых. В одном из таких домиков расположился целый отряд охраны, вооруженной револьверами и ружьями. При необходимости этот небольшой поселок мог бы отразить атаку и даже выдержать осаду. Он был по сути настоящей крепостью, с собственным источником воды, с запасами пищи, с внутренней телефонной линией, даже с электростанцией и котельной. (Собственную котельную Кэн особенно оценил, когда его научили пользоваться ванной комнатой). Предосторожность не лишняя, объяснил Хэно, поскольку разногласия между кланами иногда принимают весьма острый характер. Но сейчас крепость выглядела мирно, и по дорожкам ухоженных садов носились дети.

С одной стороны главного входа располагалась конюшня, а с другой гараж. Лошадей Кэн немало навидался, а вот автомобили вызвали у него любопытство. Спустя пару дней он уже свел знакомство с механиком и потом частенько наведывался в гости, поглазеть, как тот разбирает на части удивительные механизмы.

В самом центре территории находился общий дом, гораздо больше, чем частные коттеджи. Туда Кэн не заглядывал, но знал от Хэно, что внутри располагается зал совещаний и еще какие-то лаборатории. Старшие маги клана исследовали там этот свой эфир, а еще «работали», но в чем именно заключается работа, Хэно не объяснял.

Бродя по обширному двору, Кэн постоянно сталкивался с какими-то людьми, которые без лишних вопросов называли свои имена и глядели сочувственно. У Тэнэби оказалась пропасть дядюшек, двоюродных тетушек и через тридцать три колена дедушек. А Кэн никак не мог запомнить, как к ним ко всем обращаться, какие там слова добавлять к именам, чтобы никого не обидеть. У простонародья ничего такого отродясь не водилось. Приходилось вежливо скалиться и помалкивать. Им-то, дядюшкам, хорошо, они-то его, как младшего, звали просто по имени.

В общем, жить в этом месте оказалось забавно, хоть и немного нервно. Постепенно Кэн убедился, что его воспринимают нормально, и дергаться стал поменьше. Заодно выработал привычку держать язык за зубами. Хэно нипочем не стал рассказывать ему о своем сыне. «Ты будешь пытаться притворяться им, — сказал он, — а притворство всегда заметно. Пусть лучше будет так. Твоя личность полностью переменилась. Ты, считай, вернулся с того света. Никто еще не сталкивался с эфиром так близко, как ты. Так что не пытайся никого играть. Я со своей стороны тоже буду напирать, что не узнаю тебя». Словом, от Кэна требовали вести себя естественно, но при этом как аристократ, и он видел только один способ выкрутиться из положения: открывать рот пореже. Впрочем, жаловаться не приходилось. Здесь действительно было сытно, тепло и уютно. Что еще и надо бродяге.